Диссертация (1173769), страница 37
Текст из файла (страница 37)
К ним, например, относятся: время и место обнаружения предмета, егоположение относительно других предметов в момент осмотра места происшествия, помещения или местности, обыска, выемки. Эти признаки, свойства характеризуют предмет в условиях окружающей его обстановки. Они не следуют176за изымаемым предметом и не могут быть сохранены путем изъятия и приобщения предмета к делу312. Иными словами, результаты «невербальных» следственных и судебных действий фактически выступают в качестве связующегозвена между вещественными доказательствами и обстоятельствами уголовногодела.
Поэтому в реальности каждое вещественное доказательство теснейшимобразом переплетено с соответствующими результатами «невербальных» следственных или судебных действий. Кстати, такая взаимосвязь, в том числе, вытекает из прямого предписания закона, обязывающего провести осмотр каждого полученного вещественного доказательства (ч. 2 ст. 81 УПК РФ).Вместе с тем, рассматривая соотношение результатов «невербальных»следственных и судебных действий с вещественными доказательствами, мы небудем впадать в противоположную крайность, полностью обесценивая последние как средства познания обстоятельств уголовного дела. В частности, такаяточка зрения высказывается П.В.
Козловским, утверждающим, что вещественные доказательства вообще не являются отдельным видом доказательств, а порядок фиксации сведений, воспринимаемых непосредственно (методом наблюдения), нуждается в унификации313. Анализируя данную позицию, мы полагаем,что автор не совсем прав именно в связи с тем, что он просто не усматриваетизложенных нами различий, позволяющих разграничить вещественные доказательства с результатами «невербальных» следственных и судебных действий.П.В. Козловский как бы смешивает два различных вида сведений: о существовании данного материального объекта в реальности и о наглядно-образном восприятии этого объекта субъектом процессуального познания в определенномместе в определенное время.
Ученый совершенно справедливо указывает, чтоесли объект или его часть удалось изъять – он признается вещественным доказательствам; если же его просто описали в протоколе и сфотографировали – онТеория доказательств в советском уголовном процессе … С. 210.Козловский П.В. Виды доказательств в уголовном судопроизводстве: эволюция, регламентация, соотношение … С. 148.312313177становится доказательством, подпадающим под контекст ст. 83 УПК РФ314.
Однако при этом он не принимает во внимание, что в первом случае кроме самогопредмета – вещественного доказательства – в материалах дела содержатся ещеи сведения о его обнаружении в ходе производства осмотра, обыска, выемки ит.д., которые, безусловно, должны быть расценены как результаты «невербальных» следственных действий. Следовательно, первый из рассмотренных имслучаев связан с формированием двух взаимосвязанных доказательств, а второй – с формированием лишь одного, поскольку изъятие вещественного доказательства в натуре здесь, видимо, не представилось возможным.Итак, подводя небольшой итог, отметим, что результаты «невербальных»следственных и судебных действий, предусмотренных ст. 83 УПК РФ, самымтесным образом связаны с вещественными доказательствами.
По сути, именноэти результаты обуславливают как само появление в уголовном деле вещественных доказательств, так и логическую возможность их использования впроцессе доказывания. С их помощью и совместно с ними вещественные доказательства как бы встраиваются в общую совокупность доказательств и получают реальную возможность влиять на установление обстоятельств, имеющихзначение для уголовного дела. В свою очередь, вещественные доказательстваявляются предметом соответствующих «невербальных» следственных или судебных действий, направленных на их обнаружение, восприятие или фиксацию. Более того, учитывая отмеченную близость вещественных доказательстви соответствующих результатов «невербальных» следственных и судебныхдействий, эти два вида доказательств нередко настолько тесно переплетенымежду собой и слиты в единую доказательственную цепочку, что на практикеотграничить одни от других представляется весьма и весьма затруднительным.Тем не менее, критерии для такого разграничения существуют и заключаютсяв их гносеологической сущности.
Так, само по себе вещественное доказательство (в отрыве от других взаимосвязанных с ним доказательств) всегда несет в314Там же. С. 145.178себе лишь информацию о наличии данного объекта как элемента объективнойдействительности. Вещественное доказательство – это сама вещь как элементобъективной реальности и носитель юридически значимой информации. Оноделает возможным заключить, что вещь (объект) действительно существует,что он не является вымыслом или результатом воображения кого-либо из участников уголовного судопроизводства. В свою очередь, результат «невербального» следственного и судебного действия (осмотра, обыска, выемки, следственного эксперимента и др.) свидетельствует о нахождении той или инойвещи (вещественного доказательства) в определенном месте или у определенного лица, а также об определенном взаиморасположении двух или несколькихпредметов, о нахождении одного предмета на другом и т.д.
И именно подобного рода информация позволяет встроить обезличенные вещественные доказательства в общую доказательственную цепочку и, таким образом, успешноиспользовать их в процессе познания обстоятельств уголовного дела.Продолжая исследование вопросов соотношения «невербальных» следственных и судебных действий с вещественными доказательствами в уголовном судопроизводстве, необходимо отметить, что обозначенные выше проблемы далеко не единственны.
В реальности существует еще одна сугубо практическая проблема, которая заключается в искусственном и явно необоснованном придании статуса вещественных доказательств объектам, которые, по сути,являются всего лишь дополнительными средствами фиксации хода и результатов «невербальных» следственных и судебных действий. В этой связи сразу хотелось бы обратить внимание, что рассмотренные ниже вопросы преимущественно касаются следственных, а не судебных действий; практика использования дополнительных средств фиксации в судебном заседании в настоящеевремя не так распространена, однако в соответствии с ч. 5 ст. 159 УПК РФвполне допустима. Исходя из этого, мы подразумеваем, что и сами выявленныенедостатки, и наши предложения по их устранению в равной степени вполнемогут быть применимы также к судебному следствию.179Данная проблема появилась в отечественной следственной практике всвязи с научно-техническим прогрессом и появлением различных средств дополнительной фиксации (помимо протокола) результатов процессуальных действий.
В современных условиях такие дополнительные средства, в частностифотосъемка, аудио- или видеозапись, в силу своей наглядности и, следовательно, большой потенциальной информативности, являются важным подспорьем при необходимости последующего воссоздания картины следственногодействия, анализа отдельных его элементов в целях проверки, оценки и использования в доказывании полученных таким образом результатов. Как совершенно справедливо пишет В.А. Образцов, они обеспечивают получение «иллюстративного материала»315. В протоколах «невербальных» следственныхдействий нередко встречаются различные ошибки, неточности, искажения объективной реальности, обусловленные в первую очередь особенностяминаглядно-образного восприятия дознавателем или следователем материальныхобъектов познания и формирования в их сознании соответствующих мысленных образов.
Ранее мы уже отмечали, что современные философы и психологиговорят не о зеркальном, а лишь об относительно адекватном отражении человеком фрагментов объективной реальности. В этой связи в уголовно-процессуальной науке существуют достаточно обоснованные позиции, что даже протокол гласного судебного заседания не может обеспечить полноценного и правильного отражения всех обстоятельств рассмотрения уголовного дела.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
