Диссертация (1173769), страница 26
Текст из файла (страница 26)
ред. П.А. Лупинская. – М.: ВЮЗИ, 1972. – С.7, 15, 16. Хотя при этом С.А. Шейфер не может претендовать на введение данного терминав оборот уголовно-процессуальной науки; некоторыми учеными он использовался и ранее.См., например: Каз Ц.М. Доказательства в советском уголовном процессе … С. 78; КурылевС.В.
Основы теории доказывания в советском правосудии … С. 163; Дорохов В.Я. Понятиедоказательств в советском уголовном процессе // Советское государство и право. – 1964. –№ 9. – С. 113. На наш взгляд, термин «формирование доказательств» является более логичным, чем используемый в настоящее время законодателем термин «собирание доказательств». В этой связи В.А. Семенцов даже предлагает внесение ряда коррективов в ст.
86УПК РФ с изменением ее названия на «формирование доказательств». См.: Семенцов В.А.Формирование доказательств в структуре уголовно-процессуального доказывания // Актуальные проблемы современного уголовного процесса России: межвуз. сб.
науч. тр. / под ред.В.А. Лазаревой. – Самара: Самарский госуниверситет, 2010. – С. 239. Изложенная научнаяпозиция нам представляется вполне разумной и целесообразной. Полагаем, что используемая в настоящее время законодателем категория «собирание доказательств» действительноможет рассматриваться лишь в контексте обнаружения и фиксации значимой для уголовногодела информации, полезных сведений, определенных в ч. 1 ст. 74 УПК РФ.
Тогда как применительно к отдельным видам доказательств, которые регламентированы ч. 2 ст. 74 УПКРФ и являются результатами познавательно-удостоверительной деятельности органов дознания, следователя, суда, более применим термин «формирование». Ранее мы попыталисьопределить доказательства через их познавательную сущность как предусмотренные законом информационные ресурсы, которые, в отличие от самой информации, не могут бытьпросто собраны; ресурсы могут быть только сформированы.
Кстати под таким углом зрения233127ствующие нормы уголовно-процессуального закона. Иными словами, законодатель как бы привязывает сущность данного вида доказательств исключительно к условию его допустимости. Но ведь данное условие предъявляется клюбым доказательствам по уголовному делу. Оно и так вытекает из ч.
3 ст. 7,ч. 1 ст. 74, ст. 75 УПК РФ и еще целого ряда положений процессуального закона. В чем же заключается правовая ценность ст. 83 УПК РФ?Представляется, что ни в чем! Данная норма фактически просто дублируетобщее уголовно-процессуальное правило о допустимости доказательств длячастного случая – для протоколов следственных действий и судебного заседания, что, по нашему мнению, бессмысленно. К тому же содержащаяся в ст.
83УПК РФ правовая дефиниция еще и размывает границы между устоявшимисяв теории и практике уголовного процесса видами доказательств. Ее смыслвполне приемлем, например, для протокола допроса или очной ставки, которые, как известно, относятся к совершенно другому виду доказательств – к показаниям. Ведь протоколированию подлежат любые поисково-познавательныедействия органов предварительного расследования или суда, а не только те, которые по смыслу закона направлены на формирование доказательств, подпадающих под действие ст. 83 УПК РФ. Таким образом, рассматриваемое положение уголовно-процессуального закона имеет весьма пространный и неопределенный смысл и поэтому заслуживает негативной оценки.
Кстати, Конституционный Суд РФ в своих решениях неоднократно обращал внимание на недопустимость использования неопределенных по содержанию правовых норм, обуславливающих отсутствие единообразия в их понимании, порождающих противоречивую правоприменительную практику, ослабляющих гарантии защитытеряет свою актуальность и ведущаяся на протяжении последних лет дискуссия о защитнике,о подозреваемом, об обвиняемом, о потерпевшем и об иных участниках уголовного судопроизводства как о субъектах доказывания в свете ч.
2–3 ст. 86 УПК РФ. Очевидно, что указанные лица являются субъектами собирания и представления значимой для уголовного делаинформации, самих сведений, но никак не формирования новых доказательств.Таким образом, в настоящей работе мы будем придерживаться именно термина «формирование доказательств».128конституционных прав и свобод и, следовательно, могущих привести к нарушению принципов равенства, а также верховенства закона234.В этой связи необходимо отметить, что существовавшая ранее ст.
87 УПКРСФСР содержала более полное и четкое определение, охватывавшее переченьсоответствующих следственных и судебных действий: осмотр, освидетельствование, выемку, обыск, задержание, предъявление для опознания и следственный эксперимент. Как уже отмечалось выше, этот принцип сохраняется в действующем уголовно-процессуальном законодательстве некоторых стран СНГ,в частности Беларуси, Казахстана, Армении, Молдовы. Поэтому в ряде современных научных публикаций фактически прямо предлагается возвратить содержание ст.
83 УПК РФ к прежней конструкции, перечислив в ней переченьконкретных следственных и судебных действий, обуславливающих появлениеданного вида доказательств235.Однако допущенный в ст. 83 УПК РФ законодательный пробел нам представляется более серьезным; он не может быть устранен посредством простоговозвращения к модели ст.
87 УПК РСФСР, то есть нормативной реставрацииперечня следственных и судебных действий, порождающих соответствующиепротоколы. Подобный правотворческий шаг будет лишь технической полумерой, хотя, возможно, и разумной. На самом же деле заложенная здесь ошибкаимеет более глубокие корни и гораздо более длительную историю. На нашвзгляд, она тянется неким шлейфом еще со времени формирования системыуголовно-процессуального законодательства РСФСР и, следовательно, является своеобразным наследием советской уголовно-процессуальной школы. Еесмысл заключается в нарушении логического единообразия применительно кНапример: постановления Конституционного Суда РФ от 22 июля 2002 г.
№ 14-П,от 6 апреля 2004 г. № 7-П.235Например: Ананенко И.В. Допустимость протоколов следственных действий … С.8; Колесов О.М. Письменные доказательства в уголовном процессе России: автореф. дис. …к.ю.н. – Н.Новгород: Нижегородский госуниверситет имени Н.И. Лобачевского, 2006. – С.20; Савенко О.В. Протоколы следственных действий и судебного заседания как доказательства по уголовному делу … С.
67.234129различным видам доказательств. Иными словами, несмотря на общий, унифицированный подход к сущности уголовно-процессуальных доказательств, взятая нами за методологическую основу информационная теория и созданное наее базе современное доказательственное право сами предполагают нарушениеданного единообразия. Ученые и законодатель как бы смешивают, путают двесовершенно разные гносеологические категории. В одном случае под доказательством понимается установленная законом форма получения сведений, тоесть сам характер информационного сигнала, отражаемого от объекта познанияи адресованного субъекту познания.
В подобном ракурсе, в частности, рассматриваются различные виды показаний. К примеру, ст. 76 УПК РФ прямо указывает, что показания подозреваемого – это сведения, сообщенные им на допросе,проведенном в ходе досудебного производства. Аналогичным образом определены показания иных участников уголовного процесса: обвиняемого, потерпевшего, свидетеля, эксперта, специалиста. Очевидно, что такая же нормативнаяпозиция выражена и в отношении заключений эксперта и специалиста. И хотязакон, регламентируя дефиниции данных видов доказательств, прямо не говорит о содержащихся в них сведениях, этот подтекст вполне прослеживается посмыслу ч.
1 и 3 ст. 80 УПК РФ. Следовательно, заключение эксперта, по сути,является представленной субъекту процессуального познания письменной формой сведений о результатах исследования и выводах по вопросам, поставленным перед экспертом лицом, ведущим производство по уголовному делу, илисторонами.
А заключение специалиста, в свою очередь, – это представленнаясубъекту процессуального познания письменная форма сведений, содержащихсуждение специалиста по вопросам, поставленным перед ним сторонами.В другом случае под доказательствами законодатель понимает не самуформу сведений (не сам характер информационного сигнала), а всего лишьпредусмотренный законом процессуальный способ их фиксации (документирования) в материалах уголовного дела.
И здесь наиболее ярким примером является использование в качестве доказательств протоколов следственных действий и судебного заседания. Сам по себе протокол следственного осмотра,130обыска, выемки, судебного заседания (в части проведения соответствующихсудебных действий) нельзя расценивать как объект, содержащий какие-то новые сведения, имеющие значение для уголовного дела. Субъект процессуального познания (суд, следователь, дознаватель) черпает данные сведения не изпротокола, а из принципиально иных источников – из обстановки определенного места, из внешних признаков какого-либо объекта, его взаиморасположения относительно других объектов и т.д. Изучение всех этих материальныхфрагментов объективной реальности осуществляется не в условно-знаковойформе через закодированные в протоколе интеллектуальные сигналы, а посредством наглядно-образного восприятия материально-фиксированных отображений, обусловленных физическими свойствами окружающего мира. Протоколследственного действия или судебного заседания составляется несколькопозже с целью процессуального оформления (фиксации) воспринятых дознавателем, следователем или судом фрагментов объективной реальности, элементов вещной обстановки.
Причем, имея искусственный характер, он отражает несами обстоятельства, подлежащие установлению по уголовному делу, а их более или менее адекватный мысленный образ, запечатленный в сознании его автора и выраженный в словах, которые составитель протокола считает адекватными воспринятой им реальности. Кстати, в этой связи следует отметить позицию некоторых ученых, специально обращающих внимание, что протоколследственного действия или судебного заседания является всего лишь источником доказательств, тогда как сами доказательства – это зафиксированные в немсведения236.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
