Диссертация (1173769), страница 22
Текст из файла (страница 22)
Как отмечалось, в этомслучае гностическая функция дознавателя или следователя заключается в создании мысленного образа каких-либо фрагментов объективной действительности на основании собственно воспринятого чувственного (наглядно-образного) перцепта. Очевидно, что данные мысленные образы как раз и обуславливают результаты тех следственных действий (следственного осмотра, обыска,выемки, следственного эксперимента), посредством которых осуществляется«невербальное» познание. Они же путем перевода в словесную вербальнуюформу составляют содержание протокола следственного действия. Эта проблема не актуальна во время собственно досудебного производства, так как дознаватель или следователь, по существу, формируют доказательства сами длясебя, понимая при этом, какой именно мысленный образ обусловил указанныев протоколе результаты. Однако для последующего судебного разбирательствапредставленный в письменной (речевой) форме протокол следственного действия – это уже вербальный способ подачи информации.
Кстати, аналогичнымобразом протокол следственного действия следует расценивать и при передачеуголовного дела из органов дознания следователю, а также при замене одногоследователя другим. После того как протокол следственного действия, предполагающего чувственный способ восприятия информации, попадает в производство другого субъекта процессуального познания, он фактически меняет своюсущность и переходит в разряд вербальных доказательств, так как впредь за-109фиксированные в нем сведения будут восприниматься в словесной форме посредством рационального мышления.
В частности, в судебном заседании протокол следственного действия превращается в доказательство, по сути близкоек оглашаемым показаниям, заключениям экспертов, специалистов или документам. И, следовательно, он приобретает весь шлейф рассмотренных вышенедостатков, свойственных для вербальных способов познания.В качестве определенных гарантий адекватности результатов «невербального» познания в досудебном производстве выступает право участников следственных действий на ознакомление с соответствующими протоколами и навнесение в них замечаний (ч. 6 ст.
166 УПК РФ). Особая роль в этом вопросе,конечно, принадлежит институту понятых, постепенно меняющему метод своего правового регулирования: с предписания на дозволение. И еще одной гарантией относительной адекватности результатов «невербального» познанияявляется возможность (в некоторых случаях необходимость) использования дополнительных средств фиксации хода и результатов следственных действий, вчастности видеозаписи (ч. 6 ст. 164, ч. 8 ст.
166, ч.ч. 1.1 и 3 ст. 170 УПК РФ).Итак, нами были рассмотрены основные достоинства и недостатки вербального и «невербального» способов уголовно-процессуального познания.Каждый из них вносит существенный вклад в установление обстоятельств уголовного дела и, таким образом, в решение задач всего уголовного судопроизводства.
Вместе с тем каждый из них по-своему уязвим, что, несомненно, предполагает свои особенности проверки, оценки и использования соответствующих доказательств. Указанные способы процессуального познания характеризуется собственными гностическими механизмами, что исключает возможность создания неких параллелей между сформированными на их основе доказательствами. Вербальные и «невербальные» доказательства по своей сути несравнимы, поскольку обусловлены совершенно противоположными закономерностями восприятия дознавателем, следователем, судом фрагментов объективной реальности.
Вместе с тем для полноценного установления обстоятель-110ств, входящих в предмет познания (доказывания), все доказательства по уголовному делу должны быть «приведены к общему знаменателю», то есть объединены в общий доказательственный материал и оценены в своей совокупности. Такой принцип заложен в самом основании современного типа российского уголовного процесса. Как мы полагаем, неоценимую помощь в решенииданного вопроса органам дознания, предварительного следствия и суду оказывает следственная и судебная практика. Выработанные годами практическиеумения и навыки по расследованию и судебному разбирательству уголовныхдел, по обоснованию и принятию процессуальных решений помогают соединить разнородные вербальные и «невербальные» доказательства в единую, логически выстроенную совокупность, посредством чего решить задачи, стоящиеперед уголовным судопроизводством.§ 1.4.
Сущность результатов «невербальных» следственных и судебныхдействий в системе средств процессуального познанияУголовно-процессуальное законодательство Российской Федерации в качестве одного из видов доказательств предусматривает протоколы следственных действий и судебного заседания192 (п. 5 ч. 2 ст. 74, ст. 83 УПК РФ). Какизвестно, эти средства процессуального познания сопряжены с непосредственным восприятием дознавателем, следователем или судом сведений, имеющихзначение для уголовного дела. Нередко с их помощью удается установить иобосновать такие обстоятельства и факты, имеющие значение для уголовногодела, которые не могут быть доказаны никаким иным способом.В этой связи сразу же необходимо обратить внимание на некоторую законодательную неточность, допущенную при формулировании взаимосвязанных положений п.
5 ч. 2 ст.74 и ст. 83 УПК РФ в части судебных действий. Так, в первом случае закон говорит о протоколах судебных действий, а во втором – о едином протоколе судебного заседания. Представляется очевидным, что правильна именно вторая формулировка, содержащаяся в ст. 83 УПКРФ, поскольку все действия, происходящие в судебном заседании (за исключением, пожалуй, лишь судебной экспертизы), находят свое отражение в едином процессуальном документе – протоколе судебного заседания. Поэтому в настоящем исследовании мы будем придерживаться именно формулировки «протоколы следственных действий и судебного заседания».192111Вместе с тем анализ специальной литературы позволяет констатироватьдостаточно слабый научный интерес к данному виду доказательств. Другим доказательствам в уголовно-процессуальной науке традиционно уделялосьнесравненно больше внимания.
Рассматривая сущность протоколов следственных действий и судебного заседания, отечественные специалисты, как правило,ограничивались и продолжают ограничиваться вышеупомянутым тезисом онепосредственном восприятии дознавателем, следователем или судом какихлибо сведений, а кроме того, формулированием перечня тех процессуальныхдействий, которые обуславливают появление этих доказательств193. Примернотакое же понимание сущности протоколов следственных действий и судебногозаседания прослеживается и в нескольких современных диссертационных исследованиях, специально посвященных данной научной проблематике194.Представляется, что подобные подходы к протоколам следственных действий и судебного заседания имеют достаточно поверхностный характер.
Онине позволяют определить самой гносеологической природы этих доказательств,не дают возможности исследовать закономерности восприятия субъектамипроцессуального познания сведений, имеющих значение для уголовного дела.И, наконец, они не способствуют полноценному исследованию вопросов о теоретическом и практическом разграничении протоколов следственных действийи судебного заседания с другими доказательствами. Кстати, и в Уголовно-процессуальном кодексе РФ данному виду доказательств посвящена лишь небольшая и явно расплывчатая формулировка (ст.
83 УПК РФ). Подчас даже создается впечатление, что законодатель, несмотря на позиционируемую концепциюНапример: Чельцов М.А. Уголовный процесс. – М.: МЮ СССР, 1948. – С. 326; Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. Т.1 … С. 458; Курс советского уголовногопроцесса. Общая часть … С.
602–603; Кокорев Л.Д., Кузнецов Н.П. Уголовный процесс: доказательства и доказывание … С. 216–217; Ульянова Л.Т. Предмет доказывания и доказательства в уголовном процессе России ... С. 120–121; Орлов Ю.К. Проблемы теории доказательств в уголовном процессе … – С. 161–162 и многие другие работы.194Сабиров Х.А. Протоколы следственных и судебных действий как вид доказательствв российском уголовном процессе… – С. 42; Ананенко И.В. Допустимость протоколов следственных действий… – С. 8; Савенко О.В. Протоколы следственных действий и судебногозаседания как доказательства по уголовному делу: дисс… к.ю.н.
– Брянск: Брянский госуниверситет имени академика И.Г. Петровского, 2014. – С. 63, 66.193112свободы оценки доказательств, предполагающую гипотетическую равнозначность всех средств процессуального познания, считает протоколы следственных действий и судебного заседания какими-то второстепенными, второсортными, не заслуживающими такого пристального внимания, как, например, различные показания, заключения эксперта или вещественные доказательства.Это обстоятельство наглядно демонстрируется материалами современнойправоприменительной практики, в частности теми процессуальными документами, которые предполагают изложение собранных по делу доказательств: приговорами судов, обвинительными заключениями и т.д.
Так, в одном из своихприговоров Московский городской суд признал Ш. виновным в совершениинескольких преступлений, предусмотренных различными частями ст. 290 Уголовного кодекса РФ195. Свое решение судья аргументировал целым рядом собранных по делу доказательств. Однако при этом имеющиеся показания обвиняемого (подсудимого), а также свидетелей были описаны в приговоре весьмаи весьма обстоятельно: каждому из них судья посвятил по несколько абзацевтекста.
А содержащиеся в уголовном деле протоколы следственных действийбыли охарактеризованы лишь фрагментарно – на нескольких строчках и без детального рассмотрения их содержания. Например, в отношении имеющихся вделе результатов контроля и записи переговоров было лишь отмечено, что ониподтверждают фактическое общение в мае 2011 года между людьми, говорящими между собой с абонентских номеров взяткодателя и взяткополучателя.При этом ни характер разговоров, ни их содержание, в отличие от изложенныхв том же приговоре показаний, подробно не раскрывались196. Аналогичная ситуация прослеживается в приговоре Бутырского районного суда г. Москвы вотношении С., осужденной по ч. 4 ст. 159 УК РФ.
Наряду с подробно охарактеризованными показаниями подсудимой, потерпевших и свидетелей, в этом уго-Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ с последующими изменениями и дополнениями.196Пример взят из ресурсов официального веб-сайта Московского городского суда. –URL: http://www.mos-gorsud.ru.195113ловно-процессуальном акте имелось указание на целый ряд протоколов осмотров документов, описанных весьма лаконично. В частности, по поводу протокола осмотра выписки из домовой книги лишь кратко отмечалось, что потерпевшая вместе с двумя детьми была зарегистрирована по указанному адресу наосновании договора безвозмездного пользования197. А в одном из приговоровЛюблинского районного суда г.
Москвы среди прочих доказательств фигурировал протокол осмотра черного чехла от ножа, обнаруженного и изъятого вавтомобиле и признанного вещественным доказательством. При этом судья вообще не счел необходимым упомянуть, зачем проводился этот осмотр и к какимрезультатам он привел198.Следует заметить, что очень похожие проблемы наблюдаются и в близкомк нам уголовно-процессуальном законодательстве других стран СНГ. В частности, ст. 104 и 108 нового УПК Украины199, делая акцент не на сущность протоколов, а на процессуальные правила их составления, также содержат весьмакраткие формулировки общего характера. Более детально, данные доказательства регламентированы в ст.
99 УПК Республики Беларусь200, ст. 119 УПК Республики Казахстан201, ст. 121 УПК Республики Армения202 и ст. 163 РеспубликиМолдова203, где содержится перечень процессуальных действий, обуславливающих появление соответствующих протоколов. Однако представляется, что иподобные правовые конструкции не способны разрешить всех обозначенныхпроблем.Пример взят из ресурсов интернет-портала государственной автоматизированнойсистемы РФ «Правосудие» за 2012 г. – URL: http://sudrf.ru.198Пример взят из ресурсов интернет-портала государственной автоматизированнойсистемы РФ «Правосудие» за 2012 г. – URL: http://sudrf.ru.199Уголовно-процессуальный кодекс Украины от 13 апреля 2012 г.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
