Диссертация (1173737), страница 54
Текст из файла (страница 54)
№ 162-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации»2редакция примечаний к ст. 222 и 228 УК РФ была изменена, что стало образцом для формулирования последующих схожих примечаний. Тем самым«пограничная» ситуация добровольности и отсутствия таковой была разрешена законодательно. На наш взгляд, этот вариант вполне приемлем с точки1См.: Бюл.
судебной практики Московского областного суда по гражданским и уголовнымделам за 2003 год // Документ опубликован не был; приводится по СПС «КонсультантПлюс».2Собрание законодательства Российской Федерации. 2003. № 50, ст. 4848.270зрения технической; его социально-правовая обоснованность – это уже инойвопрос.Переходя теперь к отмене освобождения от наказания, отметим, чтоздесь проявления свободы воли имеют большее юридическое значение и чаще могут быть встречаемы. Обусловлено это тем, что ухудшение правовогоположения лица в процессе отбывания им наказания (в том числе и после егоосвобождения от наказания) не могут иметь места, если в их основе не лежитсвободное волеизъявление. Здесь в полной мере применимы те же соображения, что были высказаны ранее, в связи с видами наказаний в § 1 настоящейглавы.
При этом в ряде случаев действующие нормы уголовного закона несовершенны.Например, ст. 82 УК РФ предполагает возможность отмены отсрочкиотбывания наказания. Уголовный закон вместе с тем молчит об отмене в случае смерти ребeнка, однако ч. 4 ст. 178 УИК РФ фактически уравнивает правовые последствия смерти ребeнка с достижением им четырнадцатилетнеговозраста (ч. 3 ст. 82 УК РФ). Сам по себе такой подход является правильным,однако не учитывает того, что смерть ребeнка может произойти вследствиедобровольных действий со стороны осуждeнного лица. Под добровольнымидействиями мы здесь понимаем широкий круг возможных ситуаций, как-тоаборт по желанию женщины при отсутствии к тому медицинских показаний,причинение ребeнку смерти умышленно или по неосторожности.
Поэтомуотсутствие в законодательстве дифференцированного подхода к причинамсмерти ребeнка нельзя признать правильным.При этом необходимо отметить, что судебная практика поддерживаетименно такой дифференцированный подход. Например, в кассационномопределении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда Удмуртской Республики от 27 декабря 2011 г. по делу № 22-3243/2011 поддержана позиция нижестоящего суда, согласно которой для отмены отсрочкаисполнения приговора в порядке ч.
2 ст. 82 УК РФ требуется, чтобы осуж-271денная женщина умышленно, без медицинских на то показаний прервала беременность1.На наш взгляд, эта ситуация должна найти свое решение в постановлении Пленума Верховного Суда РФ (см. прилож. 2).Иные ситуации, ухудшающие правовое положение лица после освобождения от отбывания наказания, в действующем уголовном законе, на нашвзгляд, согласуются со свободой воли как предпосылкой для наступлениянегативных последствий.1Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда Удмуртской Республики от 27 декабря 2011 г. по делу № 22-3243/2011 [Электронный ресурс] // СПС «КонсультантПлюс».272ГЛАВА IV.
ПРИНУЖДЕНИЕ И ЕГО ОТРАЖЕНИЕВ УГОЛОВНОМ ПРАВЕ§ 1. Физическое или психическое принуждение (ст. 40 УК РФ)Физическое или психическое принуждение как самостоятельное обстоятельство, исключающее преступность деяния, в современной истории российского уголовного права появилось только в 1996 г. в виде ст.
40 УК РФ. Взаконодательстве до 1917 г. система обстоятельств, исключающих преступность деяния, не выделялась, хотя нормы о принуждении, как было показановыше, существовали; в советский период из Общей части уголовного законанормы о преступном принуждении исчезли практически полностью.При этом сравнительно небольшое количество случаев применения ст.40 УК РФ на практике находится в видимом противоречии с полученныминами данными опроса осужденных (прилож. 1).
Так, только 16% осужденныхза насильственные преступления и 11% осужденных за корыстные преступления признались в том, что преступление ими было совершено без внешнеговоздействия, т.е. добровольно, с осознанием его следствий.Соответственно, 16% и 31% совершили преступление под воздействиемдругих людей, в том числе соучастников, родственников, друзей, знакомых,10% и 13% – под воздействием обстоятельств (например, безработица, нуждав семье).
При этом из тех, кто совершил преступление под воздействием других людей, в том числе соучастников, родственников, друзей, знакомых, 12%и 22% признаются, что не могли сопротивляться этому влиянию и всe равносовершили бы преступление; из тех, кто совершил преступление под воздействием обстоятельств, 18% и 33% признаются, что не могли сопротивлятьсяим и всe равно совершили бы преступление.Из 12% и 22% тех, кто не мог сопротивляться, 33% и 7% утверждают,что к ним или их близким применялось физическое насилие, 17% и 18% го-273ворят об угрозе насилием, 33% и 15% не хотели обижать того, кто их принуждал, 17% и 11% хотели помочь тому, кто их принуждал.Эти данные представляются показательными. Они свидетельствуют отом, что общебытовое понимание принуждения, давления обстоятельств идругих лиц не совпадает с уголовно-правовым, что обусловлено, на нашвзгляд, именно свободой воли человека, точнее, мощью этой свободы, которую устранить не так-то легко.
Неудивительно поэтому, что 48% и 33%, совершивших преступление под воздействием обстоятельств, признаются, чтомогли бы противостоять им; также могли противостоять другим лицам 52% и34% осужденных. Это – проявление осознания человеком своей внутреннейсвободы воли и того, что еe не так-то легко без желания человека обернуть виное русло.
Даже сравнительно высокие цифры тех, кто утверждает, что кним или их близким применялось физическое насилие или имела место угроза таковым, не меняют нашего вывода, поскольку резистентные возможностичеловека нельзя недооценивать.Однако лишить человека свободы воли все-таки возможно, и как следствие это создает основу для конструирования принуждения как обстоятельства, исключающего преступность деяния.Статью 40 УК РФ следует рассматривать в единстве со ст.
39 УК РФ окрайней необходимости, к положениям которой прямо отсылает ч. 2 ст. 40УК РФ и п. «е» ч. 1 ст. 61 УК РФ о совершении преступления в результатефизического или психического принуждения как смягчающем наказании обстоятельстве. Схематично обрисованное действие этих норм предполагаетлибо исключение преступности деяния через действие ч. 1 ст. 40 УК РФ илиальтернативно через действие ч. 1 ст. 39 УК РФ и ч.
2 ст. 40 УК РФ, либонаступление уголовной ответственности в силу положений ч. 2 ст. 39 УК РФи ч. 2 ст. 40 УК РФ или альтернативно как следствие нарушения иных условий правомерности причинения вреда в состоянии физического или психического принуждения.274Несмотря на свою сравнительно недолгую историю в уголовном законеи небогатую практику применения, ст.
40 УК РФ является объектом достаточно активной критики в науке. Сомнению подвергается сама необходимость существования этой нормы, еe размещение в гл. 8 УК РФ, еe содержание и т.д. Эти суждения ведут к достаточно пессимистичному выводу, принадлежащему Н. А. Лопашенко, о том, что принуждение ещe не имеет полностью самостоятельного правового значения, нуждается в дальнейшей разработке, в особенности в направлении отграничения от крайней необходимости1. Попытаемся оценить имеющиеся критические высказывания в контексте изучения нормы и общей концепции свободы воли и принуждения.В литературе сложилось несколько схем анализа обстоятельств, исключающих преступность деяния.
Не оценивая их достоинства и недостатки, мывоспользуемся схемой «двух блоков условий правомерности», в соответствиис которой в любом обстоятельстве, исключающем преступность деяния, следует выделять, во-первых, условия правомерности, относящиеся к источникувызываемого поведения, преступность которого исключается, и, во-вторых,условия правомерности, относящиеся непосредственно к поведению, преступность которого исключается (схема анализа принуждения, использовавшаяся ранее, может быть применена и здесь, однако лучше прибегнуть ксложившимся подходам).Соответственно, условий правомерности, относящихся к источнику вызываемого поведения, можно выделить четыре: 1) объективная опасностьпринуждения; 2) наличность принуждения; 3) действительность (реальность)принуждения; 4) отсутствие «предшествующей» вины принуждаемого в создании ситуации принуждения.
В литературе выделяются иные наборы этихусловий; например, в контексте ч. 1 ст. 40 УК РФ: существенность, непо-1См.: Уголовное право России. Общая часть / под ред. А. И. Рарога. М., 2007. С. 293.275средственность (реальность), неотвратимость обычными средствами1 (первыедва мы, в свою очередь, объединяем, а последнее рассматриваем в рамкахнепреодолимости принуждения).Объективная опасность принуждения (иногда не вполне корректноименуемое общественной опасностью принуждения2 или вообще выпускаемое из виду) как условие правомерности предполагает (а) только человеческие действия, заключающиеся (б) в физическом или психическом принуждении.Увязывание ст.
40 УК РФ исключительно с человеческими действиямиявляется господствующей в литературе точкой зрения, обусловленной разграничением, с одной стороны, физического принуждения, имеющего своимисточником действия человека (принуждение действиями), и, с другой непреодолимой силы, имеющей «нечеловеческий» источник происхождения(принуждение обстоятельствами).
Понимание психического принуждениякак имеющего своим источником, очевидно, только действия человека даeтдополнительный довод в поддержку этой точки зрения, поскольку было бынелогично рассматривать в плане источника одну разновидность принуждения более широко, нежели чем другую.Имея своим источником человеческие действия, физическое и психическое принуждение требуют, в свою очередь, определения и разграничения.Представляется, что единственной разновидностью физического принуждения может выступать физическое насилие в широком смысле этогослова, начиная от причинения вреда здоровью и заканчивая физическим воздействием, не причиняющим вреда здоровью и не создающим угрозы такогопричинения и даже не связанным с прямым воздействием на тело потерпев-1См.: Колосовский В.
В. Теоретические проблемы квалификации уголовно-правовых деяний.М., 2011. С. 68.2См., например: Куманяева Е. А. Указ. соч. С. 99.276шего (например, запирание в помещении)1. Объектом применения физического насилия при принуждении при этом может быть как сам принуждаемый, так и его близкие (за исключением, пожалуй, случаев непреодолимогопринуждения), т.е., следуя п. 6 постановления Пленума Верховного Суда РФот 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105УК РФ)»2, лица, являющиеся близкими родственниками, лица, состоящие спринуждаемым в родстве, свойстве (родственники супруга), а также иныелица, жизнь, здоровье и благополучие которых заведомо дороги принуждаемому в силу сложившихся личных отношений.
В пользу этого вывода говорит конструкция ряда составов преступлений, где объектом применениянасилия или угрозы его применения, наряду с потерпевшим, выступают также близкие ему лица (например, ст. 131–132, ч. 3 ст. 144 УК РФ). (Следуетотметить, что в литературе встречается точка зрения, согласно которой применение насилия к близким принуждаемого образует не физическое, а психическое принуждение3; возможно, в этой позиции есть своя доля истины,однако в любом случае оценка насилия, применяемого к близким принуждаемого, будет происходить по ч. 2 ст.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
