Диссертация (1173624), страница 5
Текст из файла (страница 5)
В уголовныхделах XVI – середины XVII веков сторона обвинения, преследуя свои цели,преимущественно полагалась на использование подобных письменных показаний.По мере дискредитации устных показаний «с чужих слов» стали появлятьсясомнения относительно возможности принятия письменных показаний – сначала ввиде ограничения, которое разрешало их использование только при невозможностиобеспечить явку свидетеля в суд.
Следует отметить, что недостатком такихдоказательств было не столько отсутствие присяги или собственно ненадежностьпоказаний одного лица о том, что говорило другое лицо. В большей мере ихкритике способствовала невозможность проверки показаний при перекрестномдопросе и отсутствие у суда возможности непосредственно наблюдать поведениесвидетеля при оценке правдивости его слов.Джон Генри Вигмор считал, что «история правила о недопустимостипоказаний «с чужих слов» в качестве отдельного института начала зарождатьсятолько в 1500-х годах, причем в полном и окончательно разработанном вариантеданное правило появилось только в 1700-х годах»9.7Colledge’s Trial, 8 How.St.Tr. 549, 663, 1681 (counsel for prosecution warning his ownwitness), цитата по: 5 Wigmore, supra note 1.
– Р. 32.8Gascoigne’s Trial, 7 How.St.Tr. 959, 1019, 1680 (warning by judge, but evidence finallyadmitted) цитата по: 5 Wigmore, supra note 1. – Р. 32.9John H. Wigmore, The History of the Hearsay Rule; Harvard Law Review, Vol. 17, No. 7,1904. – Р. 437 – 458.23В первое десятилетие после Реставрации10 столетие критики показаний «счужих слов», наконец, принесло свои плоды в виде решений об их недопустимостисначала в отношении устных, а затем – в отношении письменных доказательств. Втечение некоторого времени это правило было ограничено условием о том, что,хотя показания «с чужих слов» недопустимы сами по себе, они могут быть принятыв качестве подтверждения других доказательств, причем, это условие сохранялосьдо конца XVIII века в ограниченной форме допустимости предыдущихнепротиворечивых показаний свидетеля, данных вне суда, в целях подтвержденияего последующих показаний.Было ли правило о недопустимости показаний «с чужих слов», подобновсему английскому доказательственному праву, «детищем суда присяжных»11 илиже продуктом состязательного процесса, в настоящее время уже не имеет большогозначения.
Важно то, что правило о недопустимости показаний «с чужих слов»,сформировавшееся в конце XVII века, не было ни наследием старинных обычаев,ни наследием Великой хартии вольностей12, а в контексте всей историианглийского права явилось поздним продуктом развития общего права (commonlaw), то есть было сформулировано не в писаном законе, а в судебных решениях(прецедентах).В статье профессора юридического факультета Йельского университетаДжона Лангбейна обращается особое внимание на поразительный контраст междуанглосаксонской и континентальной правовыми системами по их отношению кдоказательствам и источникам их происхождения.
Он указывает, что в Англии илиСША «достаточно посидеть в любом зале судебного заседания по любомугражданскому или уголовному делу, чтобы услышать, как председательствующийсудья прерывает свидетеля или потерпевшего из-за наличия возражений сторонотносительно нарушения правила о недопустимости показаний, данных по слуху.10Реставрация Стюартов — это восстановление монархии в 1660 году на территорииАнглии, Шотландии и Ирландии.11Thayer, Preliminary Treaties on Evidence 47, 2 – 4, 180, 1898. – Р. 45.12Лат. Magna Carta Libertatum, англ.
The Great Charter, 15 июня 1215 года.24В Соединенном Королевстве и США это уже настолько стало привычным, чтовошло в массовую культуру и даже, зачастую, используется в кинематографе.Вместе с тем, достаточно оказаться в другой стране – во ФранцузскойРеспублике, Федеративной Республике Германия, Итальянской Республике илиКоролевстве Швеция, и в зале судебного заседания ничего подобного услышатьневозможно: за все время его нахождения в залах судебных заседаний он ни разуне встретил классических английских возражений «Показания с чужих слов!»,«Это лишь мнение!», «Наводящий вопрос!»13.Стоит также отметить и приводимое им знаменитое изречение обинституциональной логике использования показаний «с чужих слов» какдоказательств:«В большинстве континентальных государств, судьи опираются на факты вспоре, а также на закон; и они думают, что нет никакой опасности в исследованиипоказаний «с чужих слов» потому, что, когда они рассматривают уголовное дело,они могут полностью себе доверять и не учитывают показания «с чужих слов»,либо относятся к ним скептически.Но в Соединенном Королевстве, где суды присяжных рассматриваютбольшое количество уголовных дел, показания «с чужих слов» надлежащимобразом исключены, потому что ни один человек не может сказать, какой эффектэто могло оказать на их умы».14Необходимо также упомянуть и судебные заметки сэра Дадли Райдера, главыОтделения королевской скамьи Высокого Суда правосудия, датируемые 1754-1756годами, который указывал, что «неотъемлемым атрибутом современного (на тотпериод) доказательственного права являлась попытка исключить имеющиеюридическую силу, но проблемные устные показания лиц, такие как показания «с13John H.
Langbein, Historical Foundations of the Law of Evidence: A View from the RyderSources, 1996, 96 Colum. L. Rev. 1168 at 1194.144 Camp. 401, 415, 171 Eng. Rep. 128, 135 (H.L 1811) (Mansfield, CJ.C.P.) (advisory opinion)цит. по: John H. Langbein, Historical Foundations of the Law of Evidence: A View from the RyderSources 1996 г., 96 Colum. L. Rev. 1168 at 1194.25чужих слов», опасаясь невозможности их должной оценки присяжнымизаседателями»15.АнглийскийисторикправаСэрУильямХолдсуортписал,что«непосредственными обстоятельствами, приведшими к формированию правила онедопустимости показаний «с чужих слов», в частности в конце XVII века, стали,во-первых, авторитетное заявление Сэра Эдварда Коука в «Третьем институте»,осуждающее «странную фантазию, будто можно выдвинуть обвинение наосновании показаний «с чужих слов», «свидетель может говорить о факте, которыйон воспринял одним из пяти своих чувств.
Он должен говорить о вещах, которыеон видел, слышал, пробовал на вкус, нюхал или осязал, но он не может говорить отом, что он слышал об их существовании от других лиц»16. Во-вторых, отказсудебной практики и законодателя от попытки внедрить в английское правотребование канонического и римского права о «двух свидетелях», что вызвалонеобходимость предусмотреть вместо него некую иную гарантию»17.Кроме того, уже в 1668 году можно найти решения судов об отклонениипоказаний «с чужих слов» на том основании, что «другая сторона не моглаповергнуть перекрестному допросу сторону, приведенную к присяге»18.Судебные формулировки подчеркивают, что это стало основной причинойприменения правила о недопустимости показаний «с чужих слов».
Перекрестныйдопрос, как отмечает Джереми Бентам19, являлся отличительной чертой английскойсудебной системы и более всего способствовал престижу института судаприсяжных. Он назвал его «гарантией правильности и полноты показаний».15The Diary of Dudley Ryder, 1715–16 by William Matthews Review by: Basil Williams. TheEnglish Historical Review Vol. 55, No. 217, 1940. – Р. 12.16В данном случае имеется ввиду отсылка к заявлению Сэра Эдварда Коука в третьемтоме «Институций» по делу Томаса, Dyer 99b (1553) касательно статута (закона) Эдуарда VI,требующего для обвинения в измене двух свидетелей, если один обличитель говорит согласносвоему собственному знанию и относит это к другому, то второе лицо вполне может быть самобличителем.
Coke Third Inst. 25, 1641. – Р. 23.17Holdsworth, History of English Law, 217, 218 (3 ed. 1944).18Rolle’s Abr. 679, pl. 9 (1668), цитата по: Morgan, Jury Trials and the Exclusionary Rules ofEvidence, 4 U.Chi.L.Rev. 247, 253, 1937. – Р. 57.19Rationale of Judicial Evidence, b. II, ch. IX, and b. III, ch. XX, 1827. – Р. 35.26Характер этой гарантии, которая отсутствует при показаниях «с чужих слов»,описан в 1812 году судьей Верховного Суда штата Нью-Йорк Джеймсом Кентомследующим образом: «Показания «с чужих слов» по свой природе сопряжены снеразрешимыми сомнениями и сложностями… человек, пересказывающийинформацию, полученную от другого лица, не обязан вдаваться в детали, отвечатьна вопросы, устранять затруднения, разрешать противоречия, объяснятьнеточности, устранять двусмысленности; ему достаточно сказать, что онпересказывает то, что слышал, переложив таким образом все бремя на покойныйили отсутствующий источник информации»20.
В своем, возможно, самомизвестном замечании Джон Вигмор называет перекрестный допрос «вне всякогосомнения, величайшим из когда-либо созданных правовых средств установленияистины»21.Кроме того, У. Бест отмечал, что доказательство бывает или первичным(original) или вторичным (unoriginal). Первичным доказательством называетсядоказательство, у которого или изнутри, или извне есть собственная независимаядоказательная сила; вторичное, также называемое производным или переданнымиз вторых рук доказательством, это то, которое получает свою силу посредствомили благодаря какому-то другому доказательству.У. Бест подразделил производные доказательства на следующие пять форм:(1)когда предполагаемое устное свидетельство выведено через другоеустное сообщение.
Это свидетельство по слуху, в строгом и первоначальномсмысле этого термина;(2)когда представляемое письменное доказательство передается другимписьменным доказательством;(3)когда представляемое устное доказательство приводится черезпредставление письменного;20Дело «Coleman v. Southwick», N.Y., 1812, цитата по McCormick on evidence / by JohnWilliam Strong, general editor; contributing authors, Kenneth S. Broun ...
[et al.], 2nd Reprint, 1995. –Р. 214.21John H. Wigmore, The History of the Hearsay Rule; Harvard Law Review, Vol. 17, No. 7,1904. – Р. 437 – 458.27(4)когда предполагаемое письменное свидетельство представляют черезустное;(5)когда о вещественном доказательстве сообщают или устно, илииначе22.Также он отмечал, что слабость производного доказательства по сравнениюс его первичным источником очевидна при ближайшем рассмотрении: «возьмитесамый очевидный случай, предложено устное доказательство, представленноечерез другое устное»23.Так, например, «A.» утверждает, что «B.» сказал ему, что он был очевидцемопределенного факта. Если бы «B.» был свидетелем, утверждающим о наличиифакта, то было бы только две возможности для ошибки в принятии его показаний,а именно: то, что он, возможно, ошибся относительно того, что он думал, что онзасвидетельствовал; или что его рассказ мог быть преднамеренно ложным.«Но, когда показания «В.» приходят к нам через отсылку к «A.», тогдапоявляются еще две новые возможности ошибки; то есть «A.» может неправильнопонять слова, произнесенные «B.», или может намереваться исказить их.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
