Диссертация (1173393), страница 29
Текст из файла (страница 29)
472-473.139отрицает их необходимости, но придает им не ценностное значение, арегулятивное. В этике Уайта нет идеализма, она имеет прагматический характер.Во-вторых, как было сказано, Уайт работает уже на основе соссюртовскогоязыкознания, а Кроче, не разделяя в языке означаемое и означающее, полагал, чтоэстетические характеристики языка, на котором написан исторический текст,отображают объективные реалии времени. Уайт, исходя из того, что язык – этодвойная, кодифицированная реальность, не способная отобразить референт(реальность прошлого), понимает, что историк может говорить только обозначающем, конструируя из него другие бесконечные смысловые интерпретациипрошлого.В заключении «Метаистории» Уайт пытается сгладить предсказуемоенегативное отношение к своему исследованию, призывая воспринимать своюработу как формальный анализ по выявлению риторических форм в историческихтекстах.
Однако, указывая на недостатки сциентизма, он продолжает критикуонтологических и эпистемологических оснований теоретического аспектаисторического знания и познания 224. Он пытается актуализировать этический иэстетический аспекты истории, но его монография содержит все необходимыесредства для критики реалистичности любых исторических представлений.Эмпирическое содержание работы демонстрирует отсутствие четкихформулировок теоретических понятий риторико-тропологического подхода, когдаподгонка их к анализу конкретных работ требует размывание границопределения.
Также остаются совершенно не ясными критерии, в каких случаяхможно говорить о действии одного тропа, в каких случаях – другого, какимобразом отличать форму объяснения от стиля изложения. Вся концепция о«поэтической»природеисторическогопознанияпостроенанаодномединственном предрассудке – историческое знание не может быть научным, таккак не имеет единого понятийного аппарата, подобно физике, логике, математике.Средства формалистского подхода Уайта возможно использовать при описаниихарактеристик художественного аспекта исторических произведений XIX века, но224Там же. С. 492-495.140некорректным видится его применение для характеристики того, что Уайтпонимал под историческим сознанием, мышлением и их развитием. Причем, самопонятие историческое сознание он понимал не верно, в виде знания о прошлом,произведенного интеллектуальной элитой и проецируемого в массы.
Не учтеныизначально социальные истоки данного понятия, такие как историческая память,опыт, связь времен225. В качестве варианта историографического исследования,подход Уайта мало что-либо нового может сообщить о специфике и теоретикометодологическом прогрессе в историографии и философии истории XIX векапри сравнении с другими эпохами, о субъективной позиции авторов,отразившейся в текстах и источниках исследуемых текстов.2.3. Определение Х. Уайтом целей и задач лингвистического поворота висториографии, практические результатыНедостатки риторико-тропологического подхода мало для кого не являютсяочевидными.Скуднаяфактическаяинформациямаскируетсяобилиемнововведенных терминов, историческое мышление некорректно отождествляетсясхудожественнымвоображением,объяснительныесредстваисториковпредставлены исключительно в виде риторических и идеологических аргументов.Сам Уайт со временем все более самокритично стал относиться к тому, чтонаписал в «Метаистории» 226 .
Также Х. Пол призывает читателей относиться кданному труду, как к экспериментальному проекту, который предназначался дляразработки понятийного аппарата и определения круга проблем, которые Уайтнамеревается изучать227. Однако ни последующая самокритичная позиция автора,ни утверждение об экспериментальном характере работы не отменяют того225Антипов Г.А. Историческое прошлое и пути его познания. Новосибирск, 1987. С. 144-173.Уайт Х. Ответ Иггерсу // Одиссей.
Человек в истории. С. 155-156.227Paul H. Hayden White. P. 80-82.226141обстоятельства, что, отвечая на непрерывно поступающую критику, путем поискановых гносеологических оснований, он в дальнейшем будет дополнять идорабатыватьсвоюконцепцию«эстетическогоисторизма»ириторико-тропологический подход.
Отстаивание Уайтом своих взглядов заключалось вразработке аргументов по обоснованию практической значимости введенных имсредств анализа исторических текстов.В процессе того, каким образом Уайт разрабатывал и дополнял своюконцепцию и методологию, можно условно выделить три этапа. На первом этапе,в 70-х годах, он пытается обосновать научную значимость риторического анализа,построенногонаосновепонятийизтропологии,длявыявленияналингвистическом уровне тех художественных компонентов, которые историкинеосознанно вкладывают в свои тексты и некритично выдают их задоказательства.Это,такназываемый,риторическийповоротвнутрилингвистического поворота, и основные положения его описаны в сборникестатей «Тропика дискурса».На втором этапе, в 80-х годах, Уайт формирует собственную философскогносеологическую программу - нарративно-лингвистическая философия истории.В это время философия истории в США испытала влияние двух факторов: 1)зарождение и распространение постструктуралистских методов анализа текстов, атакже популяризация понятий из постмодернистской философии для описанияспецифических черт культуры западного общества на постиндустриальном этаперазвития; 2) кризис аналитической философии истории, как последнегосциентистского проекта.
Оба фактора были благоприятны для Уайта, и егоавторитет, как пионера постструктурализма в историографии, резко возрос, в томчисле, в среде научно-исторического сообщества. В сборнике статей «Содержаниеформы» он своими методами рассматривает проблемы отображения прошлого внарративной форме и обосновывает практическую значимость своего подходачерез его междисциплинарный потенциал.
Это представляет собой нарративныйповорот в рамках лингвистического поворота.142На третьем этапе, который начинается с конца 80-х годов, Уайт наобновленной теоретической основе возвращается к концепции «эстетическогоисторизма» и пытается разработать новые формы исторического письма, которые,по его мнению, необходимы в сложившихся современных условиях. Здесьпрактическое обоснование своих взглядов он выводит путем обращения кнекоторым культурным и социальным функциям исторического знания вусловиях современности. Данный этап характеризуется активной рольюлингвистического поворота в развитии новых историографических направлений,но работы Уайта данного периода не содержат новых методологическихразработок, поэтому отдельно рассматриваться не будут.
Конечно, разграничениепо этапам условно, так как они взаимосвязаны и многие проблемы в разное времябыли общими.В течение данных условных этапов в 70 - 90-е гг. Уайт формулировалключевые практические задачи лингвистического поворота в историографии:- использование семиотических подходов для анализа взаимосвязи образного(формального)исодержательного(буквального)приконструированииисториками смыслового содержания своих сочинений, а также разработка моделизнаковой системы, отображающей специфику формулирования и передачиинформации в рамках исторического дискурса;- обращение внимания историков на этический аспект собственного письма,путем анализа свойств риторических форм, в которых они могут неосознанно длясебя выражать определенную идеологическую позицию;- постановка исторического знания на службу самоидентификации человека иобщества, путем увеличения разнообразия форм исторического описания,соответствующих культурным тенденциям современности, дабы историческоезнание не оказалось невостребованным.Итак, в период с 73-го по 78-й гг.
Уайт отходит от дальнейшей разработкиинтуитивистской концепции «исторического воображения» и обращается к143постструктуралистской теории дискурса, 228 в рамках которой средствами своейметодологии анализирует описательные, объяснительные и этические аспекты висторическом дискурсе: «риторика – это политика дискурса»229. Уайт выстраиваетриторико-тропологический подход на следующих положениях: а) концепция«фигуративного языка» - интерпретация факта изменяется в зависимости от того,в какой художественной форме он изображен; б) в определенный историческийпериод существует столько форм репрезентаций исторического процесса –сколькосуществуетхудожественныхформ;в)познаниепрошлогодетерминировано теми ценностными значениями, которые сформировались всистеме нашего дискурса, но человек не является «пленником» языка, так как,осознав рефлексию языка, может понимать его фальшь.
В последнем случаетропология особенно ценна: «Тропология и есть изучение того, как именно мыживем в мире таких заблуждений, формулируя истину в форме иллюзии. Поэтомунужна теория репрезентации жизни, проживаемой в противоречии и вымысле, —тропология.»230. Нет необходимости излагать то, каким образом Уайт пришел кэтим умозаключения. Отметим, что в данный период он активно изучает взглядыо логических основаниях исторического нарратива Л.
Минка, а также теориюдискурса по работам Р. Барта, М. Фуко и Ж. Деррида. Последние три автораподвергали сомнению научный характер исторического знания. По замыслуУайта, тропология, через обличение заблуждений историков XIX века, способнана новом уровне развить объяснительные возможности исторического познания,что,всвоюочередь,позволитпреодолетьгуманистического аспекта знания о прошлом228231нигилизмвотношении. Насколько успешно этоВ постструктуралистской теории дискурса, в отличие от структурализма, анализируются нестолько способы передачи информации и свойства информации в тех или иных речевыхформах, сколько скрытый аспект информации (семантический, эмоционально-оценочный ит.д.), который, как предполагается, возникает в связи с особенностями функционированиядискурса в определенных социокультурных условиях. Грицанов А.А.
Новейший философскийсловарь. Постмодернизм. Минск, 2007. С. 148-152.229Цит. по: Кукарцева М.А. Хейден Уайт и практика исторических исследований XX века //Диалог со временем. 2008. №24. С. 19.230Там же. С. 20231Paul H. Hayden White. P. 83.144получилось рассмотрим по ряду статей (точнее эссе) из сборника «Тропикадискурса»: «Интерпретация в истории», «Фикции фактической репрезентации»,«Исторический текст как литературный артефакт».Целью эссе «Интерпретация в истории» было показать, что лишь обращениек лингвистическому базису историописания способно раскрыть причиныпротиворечий интерпретаций, когда одни и те же события и процессы наделяютсянесопоставимыми и взаимоисключающими характеристиками. Наука, по егомнению, например, физика или химия, сумела отказаться от метафизики послетого, как Ньютон и Лавуазье создали технический понятийный аппарат, то естьбыли созданы лингвистические протоколы, исходя из которых, обозначалисьисследовательские проблемы, и четкость формулировки которых не допускалавариативность интерпретаций232.
Но как быть с историей? Попыткианалитической философии по созданию подобного понятийного аппарата дляисторииоказалисьбезуспешными,посколькуразнородныйхарактеристорических явлений сложно описать унифицированными понятиями. Так, взависимости от избранного автором замысла повествования, он будет описывать,например, Французскую революцию, как совокупность тех или иных событий,которые должны объяснять сущность данного явления. Однако замыслы у разныхавторов могут отличаться, и объясняющие Французскую революцию событиямогут быть разными. Проблема в том, что в социологии нет универсальногоопределения революции, отталкиваясь от которого объяснение и описаниеконкретно-исторического проявления революции имели бы общие основания.Сложности в аналитической философии истории привели к еще болеебесперспективной дискуссии по проблеме, обладает ли нарратив (повествование)объяснительной функцией232233.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
