диссертация (1169473), страница 12

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 12)

«heteros» –«другой»). Гетеротопии имеют множество объясненийи трактовок, которыепоявились уже после Фуко и сегодня активно используются для описанияразличных явлений в географии, архитектуре, политологии, филологии.Не будет ошибкой сказать, что гетеротопии отражают глубинные свойстваместа (топоса), которые не лежат на поверхности, но, тем не менее, являются неменее реальными, чем номинальное предназначение места.

Условно можносказать, что гетеротопия – это «миф места», набор различных архетипов,верований, реакций, связанных с этим местом.М. Фуко отмечает, что в мире нет ни одной культуры, которая не создавалабы гетеротопии. Это означает, что в понимании философа гетеротопии являютсяпродуктом и свойством культуры. Другое важнейшее свойство гетеротопии –способностьсопоставлятьмножествопространствводномместе,многослойность. Таким образом, к гетеротопиям, по словам М.

Фуко, могутотноситься множество мест – больницы, тюрьмы, училища, транспорт, кладбища, 58места досуга, где меняется обычное поведение индивида, возникает особоевосприятиедействительности.Гетеротопиислужатмаяками,дающимипредставление о том, как нужно действовать в той или иной ситуации.По словам М. Фуко, наиболее ярким примером гетеротопии является сад,который с древних времён обладает для человека глубокими смыслами. Наперсидском Востоке сад был священным пространством, маленьким космосом,его наименьшей единицей.

Сад олицетворял для человека целый мир, в которомон был хозяином, а также воссоздавал образ потерянного рая, «сада небесного».Стороны сада являлись четырьмя сторонами света, а водоём, располагавшийсязачастую в центре, представлял собой «пуп земли», «ось мира», то есть местосоединения земного и небесного, человека с Богом, согласно религиознойфеноменологии.Садстановилсядлячеловекаточкойвсистемеегоонтологических координат. Фуко пишет, что «в своих древних основах садпредставляетсобойсвоеобразнуюсчастливуюиуниверсализирующуюгетеротопию» [137], которая до сих пор находит отражение в образахсовременных садов, например, зоологических.Теория гетеротопии, хотя и слабо разработана, во многом схожа сконцепциейМ.

Элиаде,согласнокоторойсознаниечеловекастремитсяинтерпретировать окружающее пространство в религиозном и мифологическомключе, создавая из топосов систему поведенческих и психологических координат(более подробно речь об этом пойдёт во второй главе).Идеи о пространстве как многомерной реальности, в том числе винтерпретации М. Фуко, находили отражение у многих исследователей XX века.Например, французский неомарксист Анри Лефевр рассматривал пространство некак эмпирическую данность, а как «производство пространственности», наборсоциокультурныхпрактик.социокультурногопространствасостоящуюизфизическогоОнкакпредложилсобственное«диалектически(природа,космос),объяснениесвязаннуюментальноготриаду»,(например,логические и формальные абстракции, существующие в сознании художников иархитекторов) и социального (близко по значению к гетеротопиям) [83].

59Основываясь на трудах М. Фуко и А. Лефевра, профессор КалифорнийскогоуниверситетаЭдвардСойяпредложилиспользоватьпонятие«третьепространство» для описания самой природы социокультурного пространства[218]. Пространство существует в различных формах, становясь культурным,публичным, городским, институциональным, воображаемым, абстрактным и т.д.При этом «третье пространство» (возможно использовать в качестве синонимаслову «иное») помогает понять пространство как постоянно подвижнуюсущность, состоящую из разных «слоёв» и измерений, которые накладываютсядруг на друга, пересекаются, создавая всё время новые формы, как осознаваемыечеловеком,такпространство»,инеосознаваемые.развиваемоеЭ.

Сойя,Посталонекоторымоценкам,отождествлятьсяс«третьепонятиемгетеротопий [11].Таким образом, М. Фуко и его последователи являются примеромвозникновения нового направления в философии и гуманитарных науках, врамках которого пространство начинает восприниматься как «мысленные ифилософские усилия», теряет эмпирическое выражение и становится «метафоройпространства», метафорой самого себя. Пространство, территория перестают бытьместом, становясь процессом живого дискурса. Это весьма важный момент дляпонимания современного регионалистского дискурса, который во многом«оторвался от земли», перестал быть онтологически связанным с эмпирическиммиром и движется в мир «иного», «третьего» пространства («гетеро»), втерминологии М.

Фуко, А. Лефевра и Э. Сойи.Не менее важный вклад в развитие идеи пространства в XX веке внеслафилософия постструктурализма с введением в научный оборот французскимиавторами Ж. Делёзом и Ф. Гваттари понятия «ризомы». Бросая вызов линейнымструктурам мышления, характерным для классической европейской культуры1, 1Термин «линейное мышление» часто используется в работах постмодернистских авторов взначении «логичное и рациональное мышление Просвещения и классической науки». Мыиспользуем этот термин в этом же значении для демонстрации идей Постмодерна черезтерминологию его сторонников.

При этом данный термин подвергается периодическойкритике, как, например, в известной работе А. Сокала и Ж. Брикмона «Интеллектуальныеуловки. Критика современной философии постмодерна» [113]. 60исследователипредложилидляописанияявленийбытияиспользоватьнелинейные, «ризоморфные» структуры. Термин «ризома» взят из ботаники, гдеон представляет собой корневую систему, у которой отсутствует центр. Ж.

Делёзи Ф. Гваттари выделяют несколько принципов ризомы, главные из которых«связь» (представляет собой единую систему), «гетерогенность» (не имеетцентра) и «множественность» (отсутствие «единого кода», иерархии, какого бы тони было глубинного смысла) [29]. Ризома является горизонтальной структурой,имеющей сетевые связи. Иногда в качестве примера подобной структурыприводят глобальную информационную сеть Интернет, которая не имеет центра,соединена горизонтальными связями и самовоспроизводится. Ризома – этосистема без памяти [177].Пространство, построенное по принципу ризомы, является ацентричным инеиерархизированным,аегосамоорганизацияпредставляетотсутствиеорганизации. Ризоморфное пространство не может иметь целеполагания, чёткихопределений, качеств и, по выражению Д.

Замятина, позволяет философусвободно и «безнаказанно играть географическими образами реальности»[43, с. 25].Некоторыеисследователиобъясняютосновополагающиепринципырегионализма именно с помощью модели ризомы. Например, В. В. Штепа в«Interregnum» отмечает, что регионализм в глобальном измерении являетсяризоматической структурой, которая стремится к созданию «мира регионов»,полицентричной и антиерархичной системы. Регионализм, таким образом,заменяет международные (межгосударственные) отношения на межрегиональные[149].

При этом регионы при таком подходе значительно отличаются отгосударств. Регион является в большей степени средством существования мираризомы, а в меньшей – субъектом политики. Сила региона определяется, пословам В. Штепы, степенью его вовлеченности в глобальное пространство, егогоризонтальными связями с другими регионами. В локальном измерении,которому посвящено настоящее исследование, регионализм сохраняет то жесвойство полицентричности и антииерархичности, распространяемые уже на 61ценности, традиции и в целом социокультурную сферу, «позволяя» свободновыстраивать новые связи между существующими в регионе явлениями культуры,творить новые мифы и создавать новые регионы.Сравнение принципа регионализма с принципом ризомы неизбежноподводит исследователя к выводу о том, что регионализм обладает гибкимдискурсом, который не выстраивает жёстких философских, социальных илиидеологических систем, не описывает реальность, а интерпретирует её ad hoc.

Этоважноучитыватьдляописаниявозможныхглобальныхилокальныхсоциокультурных моделей, которые имеют отношение к регионалистскомудискурсу.Рассмотренный выше подход, описывающий развитие пространства висториичеловечестваотархаичныхобществдоэпохиПостмодерна,характеризуется рядом авторов как история демифологизации и десакрализациипространства [43]. Однако не будет ошибкой изобразить эту трансформацию какпроцессзамещениясакральныхмифовпрофанными.Такимобразом,демифологизация предстаёт не как отказ от мифа как такового, а как изменениеего рефлексии в обществе.

Сами мифы при этом полностью сохраняют свойфункционал.Эту тему затрагивает, например, Д. Замятин в публикации «Локальныемифы: модерн и географическое воображение» [44]. Он отмечает, что в древностилокальные мифы обслуживались системами религиозных верований черезсакральные ритуалы и обряды. В это время профанных мифов практически несуществует или они распространены крайне слабо. Сильные трансформацииначинаются после эпохи Средневековья, когда сакральные мифы вытесняютсяпрофанными или активно взаимодействуют с ними. С усилением роли светскихискусств и литературы возникают «сложные и неоднозначные локальномифологические конструкции и конфигурации», жизнь региональных сообществвсё чаще определяется как сакральными, так и профанными мифами [там же].Можно сказать, что такая ситуация наблюдается и в современных обществах, при 62этом различие заключается не в количестве или видах мифов, а в пропорциимежду их «сакральностью» и «профанностью».Постмодерн как продолжение Модерна обозначает сегодня особый путьразвития представлений о пространстве, наделяет его новой функцией.Социокультурное и даже географическое пространство становится источником нетолько образа, но и идеи, мифа.

Если раньше миф был средством познанияпространства, а пространство – способом сохранения и носителем мифа, тосегодня оно превращается в свободный источник мифа, не ограниченныйдавлением традиционных идеологий и религий.Место само по себе становится источником «священного» и объектом«поклонения» так же, как это было в архаических и древних обществах. Дискурсрегионализма выполняет те же функции, что и локальные мифы древности –физическая и онтологическая ориентация, структурирование мира, поиск точексоприкосновения с миром «священным», то есть в мифологическом смысле –реальным. Единственное отличие заключается в том, что регионалистскийдискурс живёт духом постмодерна, а потому априори лишён права науниверсальность и не стремится к унификации.Регионалистский дискурс, как и всё пространство в Постмодерне, неедин всвоей множественности, разноуровневости, бесконечен в своей относительности ибезвозвратно отделён от реального бытия (само понятие «реальность» вПостмодерне подвергается сомнению).

Характеристики

Список файлов диссертации