диссертация (1169473), страница 16
Текст из файла (страница 16)
В рамках настоящего исследования можноназватьитакиеразновидностимифа,каклокальный,региональный,регионалистский, геополитический и другие. В частности, подходы к изучениюлокального мифа подробно описал Д. Н. Замятин. С его точки зрения, локальныймиф призван преодолеть однородную протяжённость пространства методом«разрывов», в результате чего место (локус) оживает, приобретает собственное 77лицо. Автор поэтически сравнивает локальный миф с «откровением места итерритории» [44].Приведённые выше определения мифа лишь обозначает сферу его действия,но не меняют каждый раз его ключевые свойства, не исключают возможностиизучения одного и того же мифа с позиций структурализма (Р.
Барт), философиирелигии (А. Ф. Лосев) или феноменологии (М. Элиаде). Разные виды мифа в этомслучае отражают не функциональные различия, а лишь разное тематическоесодержание, которым он наполняется. К одному из таких видов мифа относится имиф, участвующий в процессе регионалистского дискурса.Регионалистский дискурс глубоко мифологичен по своему языку. Онпользуется особой терминологией, зачастую основывающейся на метафоре.Мифологичность регионализма заключается в его стремлении выйти за пределыиспользуемых терминов и наделить их новыми понятиями. Например, некоторыеисследователи вводят термин «субэтнос» для обозначения «региональнойидентичности». Само слово «идентичность» при этом употребляется также вособомсмысле–какидентичность,основаннаяна«периферийнойментальности».
Очень характерно при этом использование латинской приставки«sub» («под») – субэтнос, субидентичность, региональная субкультура и т.д. Вэтом смысле «sub» используется скорее в значении «квази» и «крипто», чтоподчёркивает особое переносное значение употребляемых терминов. Например,по словам доцента кафедры философии БФУ им. Канта Н.
В. Андрейчук, вКалининграде формируется особый «этнокультурный феномен», при котором«этничность» понимается в особом ключе. Этничность, по её словам, – этоявление социально-психологическое, а не врождённое, «общность представленийо каких-либо признаках, а не сама по себе культурная отличительность», поэтомуне может быть ни одного реального признака для определения этноса,применимого ко всем известным случаям – язык, происхождение, обычаи,материальная культура, идеология. Есть только один общий признак – признаниечеловеком себя самого – «Мы – такие-то, а все прочие – другие», завершает авторцитатой Л.
Н. Гумилёва [27]. 78К этому важно добавить, что регионалистский дискурс иногда изучает«суб»-феномены – «субязык», «субкультуру», «субидеологию», – употребляяданные слова без приставки «суб». Зачастую авторы публикаций на темукалининградского регионализма подчёркивают, что, говоря о «калининградскоманклаве», они описывают признаки не территориальной изоляции региона, акультурологической [65]. Соответственно, в подавляющем большинстве случаевопределение«региональный»такжеобозначаетнетерриториальный,акультурологический признак. Эти и другие примеры демонстрируют, чторегионалистский дискурс направлен, скорее, не на сущее, а на желаемое. С этойточки зрения, регионалистский дискурс всегда имеет дело с производным отдругого, не стремясь к позитивистской объективности. С одной стороны, это ещёраз подтверждает влияние постмодернистских идей на развитие регионализма каксоциокультурного феномена. С другой – это демонстрирует мифологическийхарактер регионализма (можно сравнить с концепцией Р.
Барта о «похищениимифом языка» и создании «желаемой» реальности), его стремление использоватьв большей степени семиотику мифа, а не науки или естественного языка.В рамках настоящего исследования необходимо заострить внимание ещё наодной функции мифа. Миф как элемент регионалистского дискурса имеет наравнесо структурированием пространства и интерпретацией реальности ещё одноважное коммуникативное значение, связанное с преодолением конфликта.
Даннойтеменепосвященоспециальныхисследований,однакоонакосвеннозатрагивается авторами, имена которых приводятся в настоящем исследовании.Р. Барт в заключении «Мифологий» проводит мысль о том, что мифстремится понимать реальность и «быть в согласии с миром – не с таким, каков онесть, а с тем, каким он хочет себя сделать» [9]. Вероятно, Р. Барт пришёл к этоймысли,анализируяописанныеимсамимконфликты,заложенныевсемиотических системах мифа: деформация «означающего» по отношению к«означаемому», вечный побег языка от собственных смыслов, противоречиямежду смыслом и формой. Миф, возникающий сам как результат деформации(конфликта) смыслов, тем не менее, умеет преодолеть эти противоречия, способен 79скрыть их от постороннего глаза и «примирить».
Это происходит до тех пор, покамиф живёт, то есть остаётся неразгаданным.НеслучайноконцепцияР. Бартаописываетмифологизациюкакисключительно односторонний и бесконечный процесс. Вернуть «похищенный»мифом язык (преодолеть конфликт отторжения языка от самого себя) можнотолько одним способом – подвергнуть сам миф новой мифологизации [9].Е. М. Мелетинский, описывая работы антропологов и исследователеймифологий, приходит к выводу о том, что миф рождается как необходимаяреакция на деятельность логики древнего человека, делящую время ипространство на логические элементы. Миф помогает преодолеть возникающиедискретные разрывы мышления и основывается на специфическом восприятии,«позволяющемчерезсходстваинесовместимостичувственныхсвойствосуществляться процессу обобщения без отрыва от конкретного» [93].
Зачастуюто, что в науке выглядит как сходство или имеет определённый тип отношений, вмифологии является тождеством. Можно сказать, что мифологическое восприятие–образное,непоследовательноеидологическое,совмещающеевсебеопределённые черты науки и поэзии. Согласно синхроническому подходу крассмотрению мифологии и науки, которого придерживаются Л. Леви-Брюль,Э. Кассирер и К. Леви-Стросс, они находятся на разных логических уровняхсознания, а мифологическое мышление не является неразвитой стадией научного.Мифологическое мышление отличается гибкостью и изощрённостью и во многомявляется предпосылкой аналитического мышления.
Е. М. Мелетинский отмечает,что именно миф помогает партиципации (в леви-брюлевском смысле), то естьустановлению логической и органической связи в мышлении человека междудвумя предметами или явлениями.Заложенное в миф качество, направленное на преодоление конфликта,можно описать с помощью теории бриколажа, предложенной К. Леви-Строссом[81]. Как уже было отмечено выше, мифологическая логика строится на бинарныхоппозициях – Означающее-Означаемое, смысл-форма, форма-понятие, а еслиговорить целиком о мифологии, то на противопоставлении «чувственных 80качеств», архетипов сознания, которые приобретают выражения в знаке иидеологизируются, становясь фундаментальными антиномиями (жизнь-смерть,враг-друг, радость-горе, победа-поражение и т.д.). Действие мифа, сравниваемое сбриколажем, направлено на вечное преодоление противоречий и полюсов,которое происходит с помощью «подручных материалов», то есть безопределённого постоянного аппарата.
Цель в таком процессе превращается всредство, а означаемое в означающее [93]. Главное для мифа – преодолеть разрыв,иневажно,какэтобудетсделано.Описаниемифотворчествакак«умиротворяющего и уравновешивающего» процесса можно встретить и вактуальных исследованиях социально-политических мифов [89].Таким образом, одной из функций мифа является преодоление конфликта насмысловом и ценностном уровнях. Это замечание приобретает особую важность вконтексте описания мифа как функционального элемента регионалистскогодискурса. Такой подход позволяет представить дискурс регионализма (локальныйили глобальный) как сложную систему, преодолевающую конфликты с помощьюмифа.В связи с этим регионалистский дискурс можно описать как продуктразличных бинарных оппозиций, то есть семантических пар «конфликтов». Этиоппозиции чаще всего возникают между разными типами идентичности иментальности, этносом и субэтносом, культурой региональной и национальной,между Центром и периферией, цивилизацией и регионом-изгоем, идентичностьючеловека и идентичностью места его проживания, крепкой идентичностью имаргинальностью, «своим» и «чужим», а также многим другим.
Исходя из теориисемиотики мифа и процесса мифологизации, предложенной Р. Бартом, можнопредположить,чтоподобныеоппозицииорганическивключеныврегионалистский дискурс, который, в свою очередь, возникает как один изспособов преодоления данных и многих других «конфликтных» оппозиций.Сделаем основные выводы.Миф как особый семиотический механизм, создающий повествования,становится одним из ключевых функциональных элементов дискурса в 81философии XX века. Если ещё в XIX веке миф нередко трактовался какдонаучный способ познания мира, то в XX веке с сильнейшими историческими икультурными изменениями понятие «миф» переходит в разряд научных понятий истановится одной из важнейших категорий многих областей философского иобщественно-политического знания.
С этого времени миф всё чаще трактуется некак предмет или идея, но как «способ означивания» и «форма», в которуюоблекается новое повествование. Особый вклад в развитие теории мифа внёсфранцузский структурализм, предложивший рассматривать миф как язык второгопорядка,используялингвистическиеметоды,спомощьючегооткрылвозможность с научных позиций применять механизм демифологизацииразличных явлений жизни.Чертыхарактернымифа,длятоестьдополнительныйбольшинства«мифологический»социокультурныхиприродныхсмысл,явленийсовременного мира.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
