диссертация (1169464), страница 9
Текст из файла (страница 9)
Глобализация науки и доверие к социальномузнанию // Международные процессы. Т. 15. № 48. С. 186-199; Торкунов А.В. Прошлое и будущеемеждународно-политических исследований // Международные процессы. Т. 14. №1 (44). С. 7785; Алексеева Т.А., Минеев А.П., Лошкарёв И.Д.
«Квантовая» теория принятия решений вполитической науке // Полис. Политические исследования. 2017. № 4. С. 22-32; Telpis O.V.Modern theories of international relations during globalization //Вісник Маріупольського державногоуніверситету. Сер.: Історія. Політологія. 2013. № 6. С. 93-98; Anievas A. History, theory, andcontingency in the study of modern international relations: the global transformation revisited //International Theory. 2016.
Vol. 8. № 3. Р. 468-480; Braumoeller B. The promise of historicaldynamism for the American study of international relations // International Theory. 2016. Vol. 8. № 3.С. 458-467; Reus-Smit C. Theory, history, and great transformations // International Theory. 2016. Vol.8. №. 3. Р.
422-435.52Гаман-Голутвина О.В. Политология как метадисциплинарная матрица // Международныепроцессы. Т. 14. № 1 (44). С. 86-94; Бирюков Н.И. Соборность как религиозный и политическийидеал // Философские науки. 2005. № 6. С. 15; Кравченко С.А. Становление сложного общества:к обоснованию гуманистической теории сложности. М.: МГИМО. 2012. 306 с.; Мегатренды.Основные траектории эволюции мирового порядка в ХХI веке.
М.: Аспект пресс. 2013. 446 с.;Зонова Т.В. Дипломатическая служба святого престола / Дипломатия иностранных государств.М.: МГИМО, 2004. С. 276-309; Шестопал А.В. Политические модели и историческая судьба(опыт современной Бразилии) // Полис. Политические исследования. 1995. № 4. С. 170-175;Foreign ministries: managing diplomatic networks and optimizing value.
Zonova T. et al. Malta, 2007.380 p.; Aradau C., Huysmans J. Critical methods in International Relations: The politics of techniques,devices and acts // European Journal of International Relations. 2014. Vol. 20. № 3. Р. 596-619;53Симония Н.А., Торкунов А.В. Новый мировой порядок: от биполярности к многополюсности //Полис. Политические исследования. 2015.
№ 3. С. 27-37.54Зонова Т.В. Христианские мыслители Запада о международных отношениях // ВестникМГИМО Университета. 2013. № 4 (31). С. 22-28; Глаголев В.С. Нематериальные факторы вмеждународных отношениях / Современная наука о международных отношениях зарубежом. Под общей редакцией И.С. Иванова. М.: НП РСМД. 2015. С. 10-18; Межкультурнаякоммуникация в условиях глобализации.
М.: Аспект Пресс, 2016. 200 с.; Силантьева М.В.,Шестопал А.В. Межкультурная коммуникация. «Мягкая сила» культурных модуляторов //Ресурсы модернизации: возможности и пределы международного контекста. Материалы VIIКонвента РАМИ. 2012. С. 204-211.5141Анализ множества определений и классификаций, рассматривающих разныеуровни, направления и типы международных отношений, предпринятыйсовременными отечественными и зарубежными исследователями, позволяет:- выделить роль и место «ценностных аксиоматик», более или менее строгозадающих рамки идентификации и самоидентификации отдельных культур;- определить место религиозного фактора в этих аксиоматиках, особенностиих влияния на внешнюю политику и дипломатию55.С постепенным увеличением количества негосударственных акторовмировой политики 56, понятием, релевантным для описания процессов в областимеждународных отношений, становится понятие «мировая политика».
Данноепонятие акцентирует внимание на том факте, что субъектом взаимодействия вданнойобластиявляетсятранснациональных акторовформирующееся57сообществонациональныхи. Начиная с XIX в. в него стали входитьмеждународные организации, транснациональные корпорации, а за последниеполвека – различные сетевые структуры. Религиозные организации присутствуютв каждом из перечисленных выше типов субъектного взаимодействия, чтоподтверждает возможность изучить их роль в политическом процессе прежде всегос институциональной точки зрения («реальная политика»).Но потеряв в историческом развитии сферы приложения своей деятельностииз-за внедрения демократических механизмов легитимации власти и продвижениясвободы совести как одного из важнейших гражданских прав, религиозныеинституты нашли себя в социальном служении, формируя ценностную парадигмудемократии.
Так евангельский протестантизм «формирует демократию» вЗонова Т.В. «Светские религии» и дипломатическая концепция баланса сил // Сравнительнаяполитика. 2011. Т. 2. № 4 (6). С. 45-49; Каргина И.Г. Новые религиозности: социологическиерефлексии // Вестник МГИМО Университета. 2012. № 2. С. 186-193; Силантьева М.В., ШестопалА.В. Антропологические и ценностные основания коммуникации: теоретические и прикладныеаспекты // Концепт: философия, религия, культура. № 1. 2017. С.
11-23.56Негосударственные участники мировой политики. М.: Аспект Пресс, 2013. 208 с.; ЛебедеваМ.М. Акторы современной мировой политики: локальные действия – глобальные последствия /Пространство и время в мировой политике и международных отношениях. Материалы 4-гоКонвента РАМИ: в 10 т., ред. М.М. Лебедева. 2007. С. 43-54.57Баталов Э. Новая институализация мировой политики // Международные процессы. Т. 14.
№ 1.(44). 2016. С. 6-25.5542Латинской Америке, Африке и Азии, ислам становится более личностноориентированным, христианство преодолевает последствия «холодной войны» вВосточной Европе58.Таким образом, религиозный фактор выступает в качестве важного элементасовременных международных отношений. Между тем, в их основе лежит принципневмешательства во внутриконфессиональные дела суверенного государства,которые заложил Аугсбургский мирный договор (1555 г.), наряду с идеямисекулярности системы международных отношений, сформулированными вВестфальском мирном договоре (1648 г.). Последний также объявлял легитимнымиакторами международных отношений только государства.Неудивительно, что наука о международных отношениях, взявшая за основуполитическую теорию эпохи Просвещения в её английском варианте (опытАнглийской революции XVII в., Т.
Гоббс59 и Д. Локк60), ставила одной из своихзадач освобождение теории и практики международных отношений отрелигиозных «скреп». Между тем, события 1990-х гг., когда с одной стороныменялась «география» политического пространства, а с другой наблюдалосьослабление роли международных институтов и международного права врегулировании отношений между территориальными субъектами политики, сталикатализатором мобилизации рычага влияния, связанного с педалированиемэтноконфессиональных различий.
Он используется как наиболее очевидный исравнительно легкий способ политической мобилизации социальных групп –вплоть до включения их в процессы формирования новых политическихобразований.С точки зрения реальной политики, осознание политических интересовгосударства носит общенациональный характер. В этот процесс выработкиполитических решений таким образом неизбежно вовлекается религиозноориентированная часть населения, что находит выражение в разработке58Religion, Democracy and Democratization (Democratization Special Issues) / Ed. by J. Anderson.Routledge,2005. 230 p.59Гоббс Д. Философские основания учения о гражданине.
М.: АСТ Харвест, 2001. 283 с.60Локк Д. Собрание сочинений в 3-х томах, М.: Мысль, 1985.43теоретических концепций и практической деятельности религиозных объединенийи миссий. Осмысление подобных проблем побудило аналитиков обратиться кидеям идентичностей людей и сообществ61, их влиянию на развитие глобальногополитического процесса на основе принципиально различных теоретикометодологических установок социокультурной политики. Каждая из нихпредставляет собою не только прагматичные устремления, но и особый стильмиропонимания, специфический взгляд на религиозность, как частный случайсоциальности, современного общества. К такого рода установкам с различнойстепенью условности можно отнести примордиализм, инструментализм иконструктивизм.Самюэл Хангтинтон, Жюль Кепель62, Джеффри Сеул63 и их последователиутверждают, что включенность религиозных общин в глобальный политическийпроцесс будет определять вектор развития мировой политики в XXI веке.
Этоттезис основан на примордиалистской идее о том, что религиозная составляющаяявляется одной из важнейших характеристик, определяющих ту или инуюцивилизацию, народ или этнос. Эта теоретическая парадигма является наиболееранним направлением в этнологии, в ее рамках развивались прикладныеисследования в Латинской Америке для поиска эффективных инструментовпропаганды среди населения, в частности индейских общин.В эпоху Холодной войны идеологическое противостояние Востока и Западаи неравномерное распределение военной мощи между акторами мировой системымеждународныхотношенийсущественноснизиливлияниекультурныххарактеристик отдельных стран на их поведение во внешней политике. КрушениеGiddens A.
The Consequences of Modernity. – Stanford: Stanford Univ. Press, 1990. 188 р.; GiddensA. Modernity and Self-Identity: Self and Society in the Late Modern Age. Stanford: Stanford Univ.Press, 1991. 186 р.; Giddens A. Living in a Post-Traditional Society // Beck U., Giddens A. and Lash S.Reflexive Modernization. Cambridge: Polity, 1994. – 256 р; Якушина О.И.
Идентичность всоциологической теории Э. Гидденса // Современные проблемы науки и образования. 2014. № 2.Режим доступа: URL: www.science-education.ru/ru/article/view?id=12685.62Kepel G. The Revenge of God: The Resurgence of Islam, Christianity and Judaism in the ModernWorld. Сambridge: Polity Press, 1994. 224 p.63Seul J. R. Ours is the Way of God: Religion, Identity and Intergroup Conflict. // Journal of PeaceResearch. Harvard Press.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
