диссертация (1169387), страница 33
Текст из файла (страница 33)
Таким образом, отталкиваясь отнегативного прошлого, выстраивается новая история успешной современнойГермании, которая выгодно отличается от печальных событий прошлых лет,что говорит о полном «исправлении» и о том, что нацистские образы всебольше и больше отодвигаются на задний план.Такая схема поиска позитивных идентичностных оснований находитподкреплениеивполитико-историческойлогикезаконодателей,закрепивших в Основном законе Германии право на убежище. Полмиллионанемецких евреев пытались укрыться от нацистского террора по всему миру,ипотомуоднойизосновополагающихгосударственныхидейновойпослевоенной республики стало желание стать подобным убежищем.Вместе с тем, хотя в риторических приемах колумнистов «Шпигеля» ив политической риторике тема нацистского прошлого используется дляаргументации в пользу «культуры гостеприимства», опросы общественногомнения не подтверждают ее значимость для мотивации волонтеров.
ОлафКляйст,исследовательмиграционныхпроцессовизУниверситетаОснабрюка, и Серхат Каракаяли, профессор Института эмпирическихисследований интеграции и миграции Гумбольдтовского университета,провели исследование «Структуры и мотивы волонтерской работы с163беженцами в Германии»317. Оно основывается на результатах онлайн-опроса460 волонтеров, относящихсяболее чем к 70 волонтерским объединениям.Однимизосновныхмотивовдлясвоейсоциальнойработыбольшинство опрошенных (74%) называют желание построить новоесообщество. Эксперты отмечают корреляцию между возрастом, степеньюрелигиозности и наличием в ближайшем круге людей с «миграционнымбэкграундом».
Более молодые волонтеры чаще имеют в собственнойбиографии привязку к опыту миграции или друзей-мигрантов, дляволонтеров старшего возраста (старше 50 лет) большее значение имеетрелигия.Авторызаключают,чтодлястаршейвозрастнойгруппыопределяющим является мотив любви к ближнему, происходящий изрелигиозных убеждений, а для молодежи – социальная близостьлюдей смиграционным бэкграундом, которые соотносятся с беженцами. Также людистаршего возраста демонстрируют в среднем большее сочувствие иготовность принятия беженцев в связи с тем, что война вынуждает их искатьубежища в других странах, также именно старшее поколение чаще называеттакие ценностные мотивы своего участия в волонтерской работе, как«необходимость заботиться о слабых» и тот факт, что «должен же кто-топомогать беженцам»318.В ответ на вопрос, какие причины для бегства и поиска убежища вдругойстранедолжныприниматьсявовнимание,наиболеечастовстречаются три категории ответов: 1) Люди были вынуждены бежать; 2)Жертвынарушенийправчеловека;3)Общаяпринципиальнаяпозиция,заключающаяся в том, что границы должны быть открыты.Таким образом, в ответах респондентов не фигурируют дискурсыпрошлого и апелляция к его негативным урокам, если только не проводитьпараллель с универсалистской европейской ценностью «прав человека» как317Karakayali S., Kleist O.
Strukturen und Motive der ehrenamtlichen Flüchtlingsarbeit (EFA) in Deutschland[Электронныйресурс]. Berlin, 2005. Режим доступа: http://www.fluechtlingshilfe-htk.de/uploads/infos/49.pdf(дата обращения 27.08.2017).318Ibid. S.16.164сгенерализированным уроком Холокоста, что в данном случае было бынеоправданно.Отдельным направлением анализа стали материалы, не связанные смиграционной проблематикой, но относящиеся к вопросам памяти и травмеХолокоста. В рассматриваемый период сразу несколько важных длямемориальногополясобытийбылисвязаныскруглымидатами:освобождение Освенцима, окончание Второй мировой войны, объединениеГермании и падение Берлинской стены. Мы предположили, что освещение итематизацияданныхосновополагающееисторическихзначениедляпроисшествий,социальнойпамятиимеющихнемцевиперекликающихся с большим количеством значимых дискурсов прошлого, вусловиях крайней актуальности миграционных дискуссий так или иначебудет их отражать.
Данная гипотеза была подтверждена лишь частично.В январе 2015 г. в ознаменование годовщины освобождения Освенцима«Шпигель» представил специальный медиапроект: в материале подназванием «Последние свидетели» были опубликованы воспоминания19 узников Освенцима, записанные в виде протокола319. Проект «Шпигеля»демонстрирует, что репрезентация жертвенного нарратива в немецких СМИ(в узком понимании жертвы как непосредственного участника трагедии)продолжает функционировать согласно установившимся в последниедесятилетияканонамнемецкоймемориальнойкультуры.Жертвыпредставлены в своей страдательной роли, пережитое ими трагично и сложновыразимо, их опыт катастрофичен; вместе с тем, немецкое общество готово квосприятию этого опыта и «слушает рассказы» внимательно и сочувственно.Отмечается и новая тематическая линия: переживших Холокост людейостается все меньше, и каждая новая деталь, каждое новое слово, исходящееот них, становится ценным вдвойне.
Нарраторы – «последние свидетели»,319DieletztenZeugen[Электронныйресурс]//Spiegel,2015.№ 5.http://www.spiegel.de/spiegel/print/d-131463399.html (дата обращения 06.05.2016).Режимдоступа:165последние носители живой памяти о том страшном времени, и потому ихвоспоминания достойны самого пристального внимания нации.В материале и вступительных редакционных текстах не делаетсяникакой отсылки к актуальным политическим проблемам, в частности квопросам миграции – дискурс о нацистском прошлом функционирует вжестких рамках, заданных аппаратом травмы.
Это связано с его особым,«неприкосновенным»значением,охраняемымтакжетребованиямиполитической корректности, в первую очередь в отношении еврейскихжертв.Темные страницы немецкого прошлого активно муссировались вобщественно-политическом дискурсе в связи с греческим кризисом ипродвигаемой Германией европейской экономической политикой, что далоповод странам-партнерам обвинять немцев в экономической гегемонии назападном континенте и инструментализировать отсылки к нацистскомупрошлому, предостерегая соседей от разворачивания сверхсилы (Übermacht)ФРГ.В европейских СМИ и в социальных сетях появились карикатуры,изображающие Федерального канцлера ФРГ Ангелу Меркель в видеАдольфа Гитлера, современная Германия характеризовалась как «Четвертыйрейх».
Общий настрой медийных комментариев и публикаций, посвященныхэтой тематике, не оставляет сомнений в том, что немецкие интеллектуалы непозволяют внешним игрокам манипулировать прошлым: подобные отсылкитрактуютсякакнерелевантныеиобесценивающиеХолокост,икомментаторы уверены, что в международной кооперации в финансовыхвопросах Германия должна руководствоваться прежде всего собственнымиинтересами.Отдельно стоит отметить изменения в подходе в обращении с прошлымв медиа: оно легко инструментализируется, уходит диктат сакральности инеприкосновенности,Мынаблюдаем,какобразно-символическоепространство вокруг исторической травмы становится менее напряженным ивключает в себя все новые нарративы, которые, в том числе, предполагают166поиск комического в дискурсах нацистского прошлого320 в процессевписывания их в актуальный социоисторический контекст и ориентацию напрагматичную оценку нынешней ситуации в стране.Традиционные жанры сообщений о немецком прошлом – эторасследования «темных страниц» историигосударственных ведомств ипсихологические портреты очевидцев и жертв нацистского режима.
Оба типаматериалов представлены в текстах «Шпигеля» в рассматриваемый период.Немецкий жертвенный нарратив оказывается важной составляющейчастью текущего миграционного дискурса. Несколько раз в анализируемыхтекстах встречается мотив сравнения нынешней ситуации с социальнымконтекстом, который сложился в ФРГ в годы разделенной Германии.
Кданной ассоциации прибегают как обычные граждане – герои репортажей«Шпигеля», который традиционно много работает с «прямой речью»,– так икомментаторы, пытающиеся аналитически подойти к рассматриваемойпроблеме.Зачастую в качестве исторической метафоры для «кризиса беженцев»привлекается именно интеграция депортированных немцев в послевоенноевремя. Прибытие четырнадцати миллионов депортированных из «восточныхземель» представляет собой самую большую волну миграции в историистраны.
Один из «основополагающих мифов республики» заключается в том,что поток переселенцев был принят местным населением с радостью и ссолидарностью. Корни враждебного отношения к чужакам крылись в тех жепричинах, по которым с ксенофобией позднее столкнулись гастарбайтеры ибеженцы:страхпереднезнакомым,озабоченностьсобственнымблагосостоянием, даже зависть: государство оказывало перемещеннымлицам финансовую помощь.В политической риторике местные жители должны были приниматьжертв «с распростертыми объятиями», но в действительности они320Например, выход на экраны в 2015 г.
фильма «Он снова здесь» («Eristwiederda») о Гитлере, оказавшемся внашем времени. Режиссер – ДавидВнендт.167воспринимались как «чужие». В. Кашуба выделяет три основных аспекта,объясняющих данную ситуацию: с одной стороны, речь шла об иномдиалекте, чуждых местному населению привычках, религии и т.д.; во вторуюочередь, эти беженцы являлись живым воплощением нацистского прошлогои поражения в войне, напоминанием о том, что вину, потерю родины идругие последствия войны необходимо разделять всем; в третьих, «чужаки»невольно подталкивали к движению и модернизации: они значительноускоряли процессы социальных и культурных изменений в послевоеннойнемецкой реальности, устанавливали «социальную динамику» изменений321.Таким образом, в попытках солидаризоваться с беженцами имаксимально развить потенциал «культуры гостеприимства» привлекаетсяпамять о прибытии «своих», которые представляются частью «мы»-группы.Происходит если не включение членов «они»-группы в «мы»-группу, то ихсближение.Германская Демократическая Республика выступает как негативныймиф, демонстрирующий отрицательный пример, от которого можнооттолкнуться, взяв за основу девиз «никогда больше».
Для Ангелы Меркель,как отмечают политические обозреватели, правый экстремизм неприемлем.И для нее же, как для уроженки Восточной Германии, очень важеннегативный пример ГДР: «Больше никогда никаких стен и колючейпроволоки!» Так что образы прошлого, связанные с немецкой историей,используются для осмысления и метафоризации кризиса беженцев.И ФРГ, и ГДР трактуются негативно: образы прошлого, которыеиспользуются для анализа и описания политических мер, официальногодискурса в отношении беженцев и реального отношения к ним населения,транслируют пессимистическую картину неудавшегося опыта, которыйможет быть полезен только как урок на будущее.Kaschuba W.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
