диссертация (1169305), страница 16
Текст из файла (страница 16)
В 1928 г. оноткрыл на улице Бреа 19 бар-магазин, специализирующийся на традиционныхрусских блюдах и продуктах, а позже переделал его в русский ресторан. Сначалаэто заведение посещали знакомые французы Л.А. Аронсона, но позже тудапотянулись другие представители парижского бомонда и политические деятели.Недорогие рестораны без культурной программы предлагали сытные идоступные по цене блюда. Например, в меню ресторана «Мартьяныч» входилиокрошка,ботвиньяивареникисвишней.Такжепринемработалгастрономический магазин с продуктами и готовыми блюдами «на вынос».
Вресторане «Под каштанами» на улице Ловендаль можно было пообедать всего за2,75 франка, а дежурное блюдо в ресторане «Ага» на улице Помп обходилось в 5франков.Дешевые рестораны и бистро, располагавшиеся на площади Ля Мотт-Пике иприлегающих к ней улицам, были излюбленным местом русских таксистов [101,c. 53–54]. Ярким примером служило круглосуточное «Русское бистро», гдеработал А.К. Шеваршидзе, в прошлом декоратор Мариинского театра.Трактиры обычно были открыты круглосуточно и специализировались напопулярныхблюдахрусскойкухни.Молодыерусскиеписателибылизавсегдатаями небольших трактиров «Палата» и «Золотая рыбка». Больше всеготаких демократичных заведений открыли свои двери в Бийанкуре, гдерасполагался завод Рено [88, c. 379].Еще более дешевые точки питания для иммигрантов и бедствующихпарижан — столовые, еду в которых можно было оплатить талонами по 10сантимов из местных булочных.
Характерно, что, начиная с открытия ВсемирнойПарижской выставки 1889 г., правление Русского Благотворительного общества вбольшом количестве закупало такие талоны для неимущих соотечественников[440, c. 40–41; 441, c. 60–61]. Очевидно, Российской империи было необходимо75проявить заботу для поднятия собственного авторитета в дружественнойФранции.
На Центральном рынке Парижа работала польско-еврейская столовая,где бедные студенты и незадачливые интеллектуалы могли полакомитьсяборщом. Популярностью пользовалась «Столовая художников» («Cantine desartistes») М.И. Васильевой. В предвоенные годы за полтора франка обедали и нарю Лурмель в столовой матери Марии при русской церкви.Русское влияние было оказано на имидж заведений с местной кухней. Так,существовал «маршрут великих князей» («la Tournée des Grands Ducs»),обязательный для каждого приезжего «обход ночных мест», коими, главнымобразом, изобиловал Монмартр («Мулен руж», «Бал Бюлье», «Ша нуар»). Этот«обход» назывался именно так, поскольку русские великие князья, приехав вПариж, часто оставляли там большие суммы денег. Но, скорее, это был миф,распространяемый в целях дискредитации Романовых [86, c. 1070] и рекламыкабаре и ресторанов.
Другие популярные среди русских рестораны — «Вуазен» наулице Сент-Оноре напротив церкви Успения Богоматери, «Позолоченный дом»(«La Maison Dorée») на углу улицы Лафитт и бульваров и модный клуб «Эпатан»(«Des Épatants») [86, c. 1058]. Кафе «Ля Боле» («La Bolée») на улице Иронделль 25в 1920–1927 гг. было местом интеллектуальных дискуссий и собраний русских ифранцузских поэтов, где они по очереди читали публике стихи и комментировалиих [496, c. 96]. В кафе «Ротонда» («La Rotonde») всегда было много посетителей,многие из которых были выходцами из России.
После занятий в школе русскиедети присоединялись там к родителям, потому что дома у них было слишкомхолодно. Сидя на коленях у родителей, они выполняли домашнее задание, аженщины за беседой шили, вязали крючком, штопали одежду [378, c. 691–692].Русскими посетителями был известен бар «Гая» («Le Gaya») близ Мадлен.Л. Мойзес переделал его в кабаре-ресторан «Бык на крыше» («Le Boeuf sur leToit») — туда ходили С.П. Дягилев, И.Ф.
Стравинский и весь круг общенияЖ. Кокто.Ресторанполучилтакоеназваниевчестьфарс-пантомимыЛ.Ф. Мясина, Д. Мийо и Ж. Кокто «Бык на крыше», поставленной на сцене театраЕлисейский полей в 1920 г. [551, c. 388–389]. Отметим, что именно этот ресторан76в дальнейшем приобрел знаменитую картину дадаистов «Какодилатный глаз»(«L’œil cacodylate»), которая по сей день выставлена в его главном зале. На этомполотне красуется надпись «С. Шаршун.
Русское солнце» («S. Charchoune SoleilRusse»), сделанная русским художником и мыслителем С.И. Шаршуном.«Русский мир» был нов и необычен для Парижа, поэтому многое связанное сРоссией быстро вошло в моду, пик которой пришелся на 1927 г. Русскиеэлементы стали появляться в гардеробе парижан уже после визита Николая II вПариж (1896).В 1905 г. княжна М.К. Тенишева привезла для экспозиции в зале Обществасовременных художников на улице Комартэн «выямчетые» эмали, кустарныеизделия мастеров из Талашкино, работы Н.К. Рериха, И.Я. Билибина иА.В.
Щусева. Известно, что кустарные изделия вызвали большой интерес упосетителей.УспехвыставокпозволилМ.К. ТенишевойстатьчленомНационального общества изящных искусств Франции принять участие в созданиикостюмов к опере «Снегурочка» в парижском театре Опера Комик. В своихвоспоминаниях М.К. Тенишева писала о влиянии ее выставок на парижскуюмоду, а также появлении названия «blouse russe» (русская рубаха) и предметовгардероба с ювелирными украшениями в русском стиле [141, c.
246–247].Предметы русского кустарного промысла пользовались успехом среди парижанна протяжении трех первых десятилетий XX в. В 1921 г. великая княгиня МарияПавловна организовала благотворительную распродажу сделанных русскимииммигрантами предметов искусства, об успехе которой написали в журнале«Фемина». После нее появился спрос на тряпичные куклы в русских«крестьянских» одеждах.Ажиотаж на «славянские» кустарные изделия побудил иммигрантов занятьсяпроизводством элементов гардероба и интерьера вручную на дому: они расшивалиподушки, абажуры, сумки, зонты, салфетки, шили кукол и другие игрушки, делалишляпы. Французский исследователь Ш. Ледре посетил мастерскую генералаГдановича, который при помощи семи помощниц занимался изготовлением кукол,в одеждах русских казаков и крестьян [312, c. 24].77Парижские дома моды с радостью принимали на распространение подобнуюпродукцию.
Модный дом «Анек», где работала И.Г. Ге, сотрудничал с Шанель. Ошалях Маревны, или М.Б. Воробьевой-Стебельской, писали в «Art vivant».Ювелирный дом «Картье» сотрудничал с русским художником-ювелиромВ.Е. Маковским [446, c. 205, 209–212].В конце XIX–начале XX вв. отделка мехом получила название à la russe ипользовалась популярностью в домах «Ворт», «Дреколь» и «Дусе». В 1920–1923 гг.
парижские модельеры создали целые коллекции à la russe, применяямеховую отделку, вышивку рукавов и другие элементы русского костюма, а такжеиспользуя косоворотки и кокошники. 15 декабря 1920 г. в «Vogue» написали:«Невзгоды в России привлекли внимание к самобытным крестьянским костюмам»[446, c. 256]. В 1924 г. там же опубликовали статью «Русская аристократиянаходит спасение в работе», отдав дань трудолюбию и настойчивости русскихиммигрантов [423]. Восхищенно о славянском духе в мире писал обозревательжурнала «Искусство и мода» («L’Art et la mode») П. де Тревьер. Дляудовлетворения интереса парижан к русскому искусству в XVI округе ПарижаоткрыласьрусскаяхудожественнаяшколаН.В. Глобы,гдепреподавалиМ.В. Добужинский и И.Я. Билибин.
Там обучали вышивке, рисунку, живописи итехнике шитья [446, c. 192–194].В 1925 г. во время Выставки современного декоративного и промышленногоискусстваар-декосвоимоделипродемонстрироваларусскиймодельерН.П. Ламанова. Зная о моде на все русское, она создала в 1920-х гг. в Парижесоответствующую коллекцию: модели изо льна, грубого полотна с подлиннымирусскими вышивками, русские пояса, шляпы и скатанные из хлебного мякишабусы. За эти работы ей присудили гран-при за «костюм, основанный на народномтворчестве» [446, c. 254–255].Русский балет подсказал парижской публике новые мотивы в моде.Театральное искусство прямо со сцены попало в дома столичных жителей. Так вофранцузскую и затем мировую моду вошли экзотика, ориентализм, спорт ирусский стиль, а повседневность отошла на второй план.
Балеты «Шехерезада» и78«Клеопатра» ввели моду на смуглую кожу как у Зобеиды [446, c. 409]. Припомощи макияжа парижские модницы придавали своему лицу восточные черты[130, c. 195]. Торговые марки, чтобы привлечь покупателей, обращались квосточной теме. Так, в начале 1930-х гг. в продажу поступила тушь для подводкиглаз под названием «Персидская ночь». Даже знаменитая французскаятеннисистка С.
Ленглен выходила на корт в едва доходящей до колен тунике и«тюрбане цвета закатного неба» [542, c. 122]. Парижане изучали путеводитель поАзии «Желтый круиз» («La Croisière jaune») [489, c. 110]. Во всем этомощущалось влияние восточных балетов дягилевской антрепризы.После премьеры восточных балетов Русских сезонов к кутюрье П. Пуареприходили знатные особы, чтобы попросить его сшить им накидку или инуюдеталь одежды как в «Шехерезаде» или «Клеопатре». Сам модельер хорошо знал,о чем шла речь — он не мог не побывать на премьерах, поскольку такое событиев светской жизни города не мог пропустить ни один уважающей себя парижанин[370]. Костюмы А.Н.
Бенуа и Л.С. Бакста вдохновили его на создание коллекций1910–1914 гг. Русский балет совместно с модельером ввел в моду высокую талиюбез корсета, турецкую юбку-шаровары и тюрбан. Помимо создания непривычныхобразовпарижскиймодельерруководствовалсятакжеифинансовыминтересом — балеты «Клеопатра» и «Шехерезада» впоследствии стали самойлучшей «живой рекламой» для дома П. Пуаре. В 1911 г.
П. Пуаре показалколлекцию с говорящим названием «Ориенталии». Позднее он побывал слекциями и дефиле в России и создал коллекции с русскими мотивами «Казань» и«Московит» [473].Русские сезоны особенно повлияли на дизайн деталей интерьера и мебели[539, c. 185]. Новые образы нравились французам, тяготевшим к демонстрациисвоих ценностей не только посредством внешнего вида самих себя, но и своегожилища. Наиболее заметны были восточные мотивы: Париж был словно«опьянен» Л.С. Бакстом [541, c. 186]. Находясь под впечатлением от эстетикиРусского балета, парижане желали видеть такой же «хороший вкус» в своихдомах и отдавали предпочтение ориентальной насыщенности.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
