диссертация (1169293), страница 21
Текст из файла (страница 21)
«Всемарши были похожи друг на друга, как солдаты… И казалось, что лучше всегобыло умереть под звуки военной музыки и легче всего – под «Марш Радецкого»(Alle Märsche glichen einander wie Soldaten. … Am besten starb man … ihn beiMilitärmusik, am leichtesten beim Radetzkymarsch) [133, с. 11]. Когда Карл Иосифстоял на балконе отцовского дома и слушал «Марш Радецкого», «ему каквоенномусмертьказалосьобычноймелочьюжизни»(Anjenen…Sonntagen…wäre es eine Kleinigkeit gewesen, zu fallen und zu sterben!) [133, с.
53].Тема смерти как процесса и результата проходит через весь роман и с особойсилой раскрывает понятие австрийский. Все Тротта каждую минуту были готовык смерти, она была частью их жизни. Й. Рот несколько раз подчеркивает, что«слова честь и гибель, бой и стрельба, смерть и могила были их роднымисловами» (Die Worte Ehre und Sterben, Schießen und Schlagen, смерть и Tod undGrab waren ihnen heimisch) [133, с. 52]. Символичным при этом является то, что нена поле боя, не спасая императора, отдает свою жизнь Тротта-внук.
Жаркимавгустовским днем он попадает под шальную казацкую пулю, когда несет своимстрадающим от жажды солдатам два ведра воды из колодца. Автор подробноописывает каждую секунду его смерти и подводит итог: «Таким был конецлейтенанта Карла Иосифа барона фон Тротты. Таким обыденным и совершеннонеподходящим для описания в хрестоматиях для начальных школ АвстроВенгерской империи был конец внука героя Сольферино. Лейтенант фон Троттаумер не с оружием, а с двумя ведрами воды в руках» (Das war das Ende desLeutnants Carl Joseph, Freiherrn von Trotta.
So einfach und zur Behandlung inLesebüchern für die kaiser- und königlichen österreichischen Volks- und Bürgerschulen100ungeeignet war das Ende des Enkels des Helden von Solferino. Der Leutnant Trottastarb nicht mit der Waffe, sondern mit zwei Wassereimern in der Hand) [133, с. 174].В 30-е гг. ХХ в. даже мысль о возрождении Австро-Венгрии былапохоронена, и поэтому автор романа подробно описывает схождение империи вмогилу, создается впечатление, что он даже наслаждается этими подробностями.Жизни трех поколений лучших ее представителей как раз хватило на срокправления императора, смысл существования которых кончился, «когдаОтечество семьи Тротта развалилось на куски» (als das Vaterland der Trottas zerfielund zersplitterte) [133, с.
161]. В конце даже не совсем ясно, кто же кого не смогпережить: «Не может быть, чтобы император умер раньше семьи Тротта!, – думалТротта-сын, окружной голова. – Этого не может быть! Они ведь его спасли, и онумрет раньше них?» (Der Kaiser kann die Trottas nicht überleben! dachte derBezirkshauptmann. Er kann sie nicht überleben! Sie haben ihn gerettet, und er überlebtdie Trottas nicht) [133, с. 178]. Писатель отвечает на этот вопрос словами доктораСковронека: «Я думаю, что они оба не смогли пережить закат Австрии» (ichglaube, sie konnten beide Österreich nicht überleben) [133, с.
180].Как мы видим, на всем протяжении внешне спокойного повествованияроманачеткопрослеживаютсяразныеаспектыпреломленияконцептаавстрийский. Ядром концепта австрийский (österreichisch) в романе являетсяпонятие Австро-Венгерская монархия, (die kaiserliche und königliche MonarchieÖsterreich-Ungarn – k.u.k. Monarchie). Для героев книги Й. Рота это понятиепреломляется в отечество, что означает в первую очередь патриотизм, верностьи честь.
В ассоциативный ряд австрийского входят язык как средство армейскойи чиновничьей служебной коммуникации, идиллия маленького городка на фонеидиллической природы и музыка как равномерный фон этой идиллии, – то есть теценности, сохранить которые для героев романа важнее собственной жизни. Ксожалению, неумолимый ход истории привел к тому, чтобы понятие смертьстало также знаковым в раскрытии смысла австрийского. Недаром судьбанескольких поколений семьи идеальных австрийцев Тротта и судьба последнегоимператора Австрийской монархии постоянно переплетаются и пересекаются на101своем жизненном пути, и умирают они в одно время, а вместе с ними уходит внебытие и сама монархия. Таким образом, автор не только подчеркивает личносвое неравнодушное отношение к великому прошлому страны и духовную иментальную связь поколений, но и показывает, какие потери привели к ее концу.2.2.4. Функционирование концепта австрийскийв современной австрийской прессеПроанализированный в контексте исследования газетный материал показал,что концепт австрийский чаще всего появляется в статьях на традиционные темы.Например, в газетах много пишется о «Силе национального костюма» (Macht derTracht).
Смысл этой фразы заключается в том, что австрийский – этотрадиционный, поэтому, даже когда пытаешься создать что-то оригинальное внациональном костюме, нужно быть осторожным, иначе его никто не купит.Понятие австрийский идентифицируется с понятием национальный. Историк ипублицист Ф. Хеер написал в 1981 г. в книге «Борьба за австрийскуюидентичность» (Der Kampf um die österreichische Identität), что в истории Европыеще не было такого проблематичного становления самоидентификации, как вАвстрии. В эпоху монархии это была австро-немецкая нация, недаром проблемааншлюса сыграла свою роковую роль в истории страны.
По мнению историка,только после вступления Австрии в 1995 г. в ЕС у австрийцев прошелсвоеобразный «комплекс неполноценности» по отношению к Германии, иАвстрийское государство перестало считаться «братишкой» (der kleine Bruder)[116].До сих пор, то есть уже в начале XXI в., k.u.k. Zeit (время империи имонархии) является общеизвестным сокращением, которое с разной степеньюконнотации регулярно появляется в СМИ в значении австрийский. С нимсравнивают, на него равняются, о нем ностальгируют люди, которые знают обэтом времени только из исторических хроник, книг и фильмов. Это позволяетсделать вывод, что k.u.k.
Zeit аллюзивно представляет концепт австрийский и егоможно тоже считать синонимом (само)идентичности. Как отмечают журналисты,102поиск самоидентичности становится особенно актуальным в послевоеннойистории Австрии. Каждый третий австриец считает свою страну жертвойнацизма. Понятие идентичности австрийцев выросло, наряду с прочим, изсопоставления и противопоставления Австрии и Германии, которое начинаетсяуже с языка. Журналисты отмечают, что нигде язык не вызывает стольконедоверия, как в Австрии. Как уже отмечалось, до вступления в ЕС австрийскиегерманисты добились равноправного признания австрийского варианта немецкогоязыка с его грамматическими и лексическими особенностями. Но сейчаснаблюдается интересная тенденция к использованию стандартного немецкогоязыка, а не австрицизмов и диалектизмов для повседневного общения.
Такимобразом, «свое» становится «чужим». Журналисты пишут о «конфликтесамоидентификации», потому что в стране сейчас много мигрантов, которыечувствуют себя больше европейцами, чем австрийцами. Несмотря на это, ¾опрошенных считают, что Австрия – это нация.В современной австрийской прессе концепт австрийский как понятиеРодины, самоидентичности, патриотизма, самобытностивстречается встатьях, посвященных национальному костюму, католицизму с обязательнымпреподаванием предмета религии, распятием в классах; такими клише, как «lieberAugustin» (милый Августин); a.e.i.o.u. – любимой аббревиатурой не толькоФридриха III, но и многих австрийцев, которая расшифровывается по-разному,например как «Австрия будет последней страной на земле»: austria erit in orbeultima.Яркое проявление австрийского патриотизма – это любовь к своей кухне. Вперефразированном виде знаменитый лозунг Габсбургов «Bella gerant alii, tu felixAustria nube» (нем: «Kriege mögen andere führen, Du – glückliches Österreich –heirate!»), «Пусть все воюют, а ты, счастливая Австрия, устраивай свадьбы!»трансформируется в прессе в «Alle mögen Kriege führen, du Österreich, backe!»(«Пусть все воюют, а ты, Австрия, занимайся выпечкой!»).
Когда австрийцыдружно отмечают 175-летие торта Захер, концепт австрийский становитсярадикально региональным понятием [225].103Социологические опросы, проводимые в прессе, показывают, что австрийцывидят себя как культурную нацию с прекрасным ландшафтом. 76 % определяютсебя как австрийцев, то есть ассоциируют себя со страной; 55 % ассоциируют сместом рождения и проживания; 54 % – с федеральной землей и 54 % ссемейными узами. То, что австрийцы – это особая нация, утверждает 71 %граждан страны. 46 % считают себя дружеской нацией, 33 % полагают, что они –коммуникабельны, 30 % – прилежны, 25 % – образованы.
57 % очень гордятсятем, что они австрийцы (особенно жители Каринтии и Нижней Австрии). 87 %гордятся спортивными успехами страны, 83 % – искусством и культурой(особенно жители Вены) [229].Однако в последний год австрийский поднимается на щит еще и как символноваций в экономике государства. В 2012 г. по инициативе австрийскогоминистра экономики Р.
Миттерленера были проведены опрос по поводусовременного имиджа Австрии и конкурс среди австрийских предпринимателейна бренд «Австрия XXI в. (21st Austria)». У 60 % из 1 000 опрошенных человекстарше 18 лет доминируют негативные ассоциации, связанные с австрийскойполитикой. Позитивные ассоциации 40 % опрошенных связаны с природнымиресурсами страны.
Далее в порядке убывания идут среди негативных ассоциаций:иностранцы (21 %), коррупция и преступность (21 %), менталитет, под которымподразумевается ограниченность (Engstirnigkeit) (12 %), налоги (11 %),социальная система (11 %), бюрократия (8 %), ЕС и евро (8 %), недовольные(Nörgler) (7 %), цены (7 %), государственные долги (5 %), система образования (5%), экономика (4 %), транспорт (4 %).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
