диссертация (1169293), страница 20
Текст из файла (страница 20)
Не случайно совпадают и их имена: дед капитан Иосиф Тротта,барон фон Зиполье; отец – политический чиновник, районный голова в Силезиибарон Франц фон Тротта и Зиполье, внук Карл Иосиф фон Тротта, в началеромана учащийся в кадетской школе кавалерии и выросший с убеждением, что онвсегда «может положиться на старика-императора» (der sich auf den alten Kaiser in95jeder Lage verlassen konnte2) [133, с. 153]. Ведь свет и тепло лучей «габсбургскогосолнца» достигали до самых восточных границ с русским царем.
Типичноавстрийское восприятие жизни в переплетении своего и чужого отражается вмыслях и чувствах Тротты-внука, который через всю жизнь проносит ощущение,как будто он с самого ее начала «идет в чужих сапогах по гладкому полу» (alswäre er von nun ab sein Leben lang verurteilt, in fremden Stiefeln auf einem glattenBoden zu wandeln) [133, с. 3], неся на себе груз завещания деда спасать жизньимператора, если ты настоящий Тротта (Und ohne Unterbrechung rettete man, wennman ein Trotta war, dem Kaiser das Leben) [133, с. 37].
Для Карла Иосифа этовыразилось, по крайней мере, в спасении засиженного мухами портрета ФранцаИосифа из борделя. В личности этого последнего Тротты идея жертвенностипринимает оттенок гротескной иронии.Каждый Тротта имел возможность встретиться с императором лично. Самымжалким образом в романе представлен в данной ситуации Тротта-внук. Во времяпосещения императором раненых в военном госпитале, где тогда лежал младшийТротта, тот вдруг с сожалением и стыдом ощутил свое безразличие к императору,ему показалось, что он «уклонился от выполнения своего долга. Егоимператорское высочество показался Карлу Иосифу таким чужим, чужой сталародная армия. У него было чувство, что он лишился не только Родины, но даже итоски по этой Родине» (Er hatte das Gefühl, eine Pflicht zu versäumen. Fremdgeworden war ihm die Armee. Fremd war ihm der Allerhöchste Kriegsherr.
DerLeutnant Trotta glich einem Manne, der nicht nur seine Heimat verloren hatte, sondernauch das Heimweh nach dieser Heimat) [133, с. 121–122].Чиновник Тротта-отец чувствует себя во время аудиенции у императора наравных с ним. Его сердце стучало, а душа была спокойна. Ему казалось, что онуже давно общается с императором как с близким родственником и привык ужемного лет каждое утро лично докладывать его высочеству обо всем, чтослучилось вчера в моравском округе В. (Sein Herz klopfte.
Aber seine Seele warruhig. In dieser Stunde, fünf Minuten vor der Begegnung mit seinem Kaiser, war es2Здесь и далее перевод текста оригинала наш – Л. З.96Herrn von Trotta, als verkehrte er hier seit Jahren und als wäre er gewohnt, jedenMorgen Seiner Majestät Kaiser Franz Joseph dem Ersten persönlich Bericht zu erstattenüber die Vorfälle des vergangenen Tages im mährischen Bezirk W.) [133, с. 151].Тротта-отец был больше всего похож на императора, поэтому, когда они стоялирядом, их можно было принять за братьев. «Белые бакенбарды, узкие сутулыеплечи, одинаковые рост и телосложение вызывало у обоих впечатление, чтокаждый из них видит свое отражение в зеркале.
И один из них думал, что он –окружной голова, а другой – что это он император» (Ihre weißen Backenbärte, ihreabfallenden, schmalen Schultern, ihr gleiches körperliches Maß erweckte in beiden denEindruck, daß sie ihren eigenen Spiegelbildern gegenüberständen. Und der eine glaubte,er hätte sich in einen Bezirkshauptmann verwandelt. Und der andere glaubte, er hättesich in den Kaiser verwandelt) [133, с. 151].Самым дерзким с императором был, конечно, герой-спаситель – дед Тротта.Он не просто добился аудиенции, а еще и потребовал изменить содержание текстао его подвиге в хрестоматии для школьников, поскольку честь и честность былидля него превыше всего [133, с. 6–7].
И император приказал вообще убратьописание событий под Сольферино из школьных учебников.У семьи Тротта и императора были даже одни и те же привычки в жизни:любовь к порядку, добросовестная служба, неизменный распорядок дня исвязанные с ними служебные и бытовые ритуалы. Например, все они не любилироскоши и вели аскетический образ жизни. Но при этом все они благоговейноотносились к самому процессу приема пищи.
Так Тротта-сын на самом делепредпочитал простую «гражданскую» еду («bürgerliches» Essen). Это была даньего простому происхождению и спартанскому мировоззрению. Но он приказывалподавать по воскресеньям роскошный обед, состоящий из типичных блюднациональной австрийской кухни, и больше ел его глазами, чем ртом, простонаслаждаясь видом накрытого стола.
Как замечает автор, «он был спартанцем. Ноон был и австрийцем» (Er war ein Spartaner. Aber er war ein Österreicher) [133, с.14].97Внутренняя душевная потребность в настоящей дружбе и желание бытьсамому верным другом – одно из самых лучших качеств семьи Тротта. Типичнымдля всех героев романа было то, что они дружески и с любовью относились ксвоим слугам, которые отвечали им искренней преданностью. Верный слугаТротты-отца, который поступил еще на службу к Тротте-деду, так никогда и неженился и даже не жалел об этом. И смерть пришла к нему как награда за вернуюслужбу, радостно, «как девушка весной» (wie ein munteres Mädchen im Frühling),она дала ему возможность встать с постели, попрощаться с портретом первогохозяина и до блеска начистить все ботинки его сыну.
И у самого окружногоголовы было странное ощущение радости, как будто он отмечал какое-то большоесобытие.Денщик Онуфрий, не задумываясь, отдает все свои накопления хозяинуТротте-сыну, когда тот, поручившись за товарища, вынужден сам статьдолжником. Этот факт очень глубоко трогает Карла Иосифа, но его офицерскаячесть не позволяет ему принять эти деньги. Автор замечает при этом: «Он плохознал жизнь, чтобы понимать, что в ней были и другие подобные денщики сблагородным сердцем и что вообще много реального было списано из нее вплохих книгах, к сожалению, плохо списано «Er war nicht erfahren genug, derLeutnant Trotta, um zu wissen, daß es auch in der Wirklichkeit ungeschlachteBauernburschen mit edlen Herzen gab und daß viel Wahres aus der lebendigen Welt inschlechten Büchern abgeschrieben wurde; nur eben schlecht abgeschrieben» [133, с.143]. Сейчас понятия сословной, семейной и личной человеческой чести, скоторыми выросли и воспитывали своих детей несколько поколений Тротта,могут показаться невероятными и смешными легендами.
А в те временарайонный голова в Силезии барон Франц фон Тротта был бы менее потрясенвнезапной смертью своего сына, чем каким-то его бесчестным поступком (einenösterreichischen Bezirkshauptmann von der Art Herrn von Trottas die Kunde vomplötzlichen Tod seines einzigen Kindes weniger erschüttert als die von einer auch nurscheinbaren Unehrenhaftigkeit dieses einzigen Kindes) [133, с. 144].98Язык героев романа является также одним из признаков их австрийскойидентичности. Так Тротта-дед говорил по-немецки с резким славянскимакцентом, присущим военным славянского происхождения.
«Он громогласнопроизносил согласные звуки и добавлял свои ударения в конечные слоги. Ещепять лет назад он разговаривал со своим сыном по-словенски» (Er ließ dieKonsonanten wie Gewitter hervorbrechen und beschwerte die Endsilben mit kleinenGewichten. Vor fünf Jahren noch hatte er zu seinem Sohn slowenisch gesprochen),новая ситуация, в которой тот оказался героем-спасителем, заставила егоотказаться от своего родного языка и сделать родным чужой немецкий язык. Асын ждал, когда же с губ отца сорвется словенский звук, который он воспринималкак «что-то родное далекое и потерянное» (wie etwas vertraut Fernes und verlorenHeimisches) [133, с. 4].Чиновник Тротта-сын уже прекрасно владеет австрийским немецким иговорит на нем «с прононсом чиновников высокого ранга и выходцев издворянского сословия» (Der Sohn sprach das nasale österreichische Deutsch derhöheren Beamten und des kleinen Adels) [133, с.
15].А император переходит во время встречи с Троттой-дедом на диалект иговорит, как простой малообразованный горожанин.Картины природы не просто являются светлым, радостным фономповествования, они помогают глубже раскрыть характеры героев романа. Так,погода в Вене, столице империи, куда каждый из семейства Тротта приезжает вважные моменты своей жизни, всегда прекрасная, теплая, летняя. Она (вконтексте культурной картины мира) отражает символику Вены как солнечногоцентра того космоса, которым является Австро-Венгрия.
Тепло, спокойствие изнакомая, родная красота природы вокруг воспринимается как гарантиястабильности в государстве. Когда же чиновник Тротта-сын почувствовал, какколеблются устои этой жизни, и стал ощущать привычный мир по-другому, вседвижения природы «вдруг приобрели какой-то угрожающий и непонятный смысл.Не понятно было, зачем тихо звенел хор сверчков, зачем нужно было мерцаниезвезд, не понятным был темно-синий бархат неба» (Unverständlich war der99wispernde Chor der Grillen, unverständlich das Flimmern der Sterne, unverständlichdas samtene Blau der Nacht) [133, с. 77].Так же, как природа, естественным фоном спокойной, размеренной жизнигероев романа была музыка, точнее военная музыка. Она сопровождала не тольковоенных деда и внука, по выходным прямо под окном Тротты-сына городскойоркестр играл военные марши, начиная свой концерт с «Марша Радецкого».
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
