диссертация (1169182), страница 45
Текст из файла (страница 45)
В подобныхситуацияхЕОЦБРзаинтересованныхможетсторонпосвоейоказыватьинициативевластямилипомощьвпопросьбедостижениисоглашения. Если соответствующие компетентные органы не нашликомпромиссного соглашения на этапе примирения, то ЕОЦБР вправе принятьрешение, которое будет адресовано соответствующим компетентным органамс целью обязать их принять конкретные меры (или воздерживаться отпринятия мер) в целях обеспечения соблюдения права ЕС. Если компетентныйорган не выполняет решение ЕОЦБР, то последний вправе также принятьиндивидуальное решение в отношении конкретного участника финансовогорынка, требующее от него принятия мер, необходимых для выполнения егообязательствпозаконодательствуСоюза,включаяпрекращениепротивозаконной практики (ст.
19 (1–4) регламента (ЕС) № 1095/2010).Рассмотренные новые полномочия ЕОЦБР позволяют сделать рядвыводов. Во-первых, ЕОЦБР наделён широким кругом полномочий, которыесочетают квази-нормативные и чисто надзорные функции. В части квазинормативных функций необходимо сказать следующее. Хотя проекты РТС иИТС не носят юридически обязательного характера, они оказывают серьёзноевлияние на содержание правовых актов ЕК, которая фактически обязуетсяучитывать их содержание в силу процедурных правил, регулирующих её227отношения с ЕОЦБР.
Процесс принятия проектов РТС и ИТС подчёркиваетроль и значение ЕОЦБР в процессе Ларозьера. В итоге именно инициативы,разработанные на 3-ем уровне, учитывающие мнение государств – членов ЕС(via их национальные компетентные органы), профессиональных и рядовыхучастников финансового рынка, ложатся на стол ЕК и обретают обязательнуююридическую силу в форме делегированных или исполнительных актов этогоинститута ЕС (правовые акты 2-го уровня). ЕК может проявить инициативутолько в случае бездействия ЕОЦБР. Важную роль играет правило: ЕК необладает правом изменять содержание проектов РТС или ИТС, которые былиразработаны ЕОЦБР, без предварительного согласования своих действий с этимЕвропейским надзорным органом.О квази-нормативной функции руководящих принципов и рекомендацииЕОЦБР говорить нельзя, так как они не обладают обязательной юридическойсилой и не связывают ЕК в её правотворческой деятельности.
В то же времяони позволяют обеспечить более упорядоченное регулирование единого рынкафинансовых услуг в ЕС. В этом состоит их главная роль. Это достигается в томчислеблагодарятому,чтоЕОЦБРдолжендобиватьсясоблюденияруководящих принципов и рекомендаций как компетентными органамигосударств – членов ЕС, так и участниками финансового рынка.Надзорные полномочия ЕОЦБР, состоящие в возможности проводитьрасследования для установления фактов нарушения права ЕС в сферефинансовых услуг, и в случае необходимости санкционировать совместно с ЕКвыявленныефактынарушений,позволяютобеспечиватьверховенствоевропейского права, благодаря чему единый рынок финансовых услуг ЕСстановится более интегрированным и эффективным. Одним из главных средствобеспечения надлежащего функционирования единого рынка финансовыхуслуг ЕС и соблюдения в его границах справедливых конкурентных правил, атакже поддержки целостности финансовой системы ЕС является право ЕОЦБРпринимать индивидуальное решение в отношении конкретного участника228финансового рынка для устранения рисков, связанных с конкретной ситуацией,в том числе трансграничного или чрезвычайного характера.Во-вторых, всё вышесказанное позволяет сделать также вывод болееобщегохарактера,согласнокоторомуЕОЦБРобладаетболеезначительными полномочиями, чем его предшественник – КЕРРЦБ.Аналитические исследования показали существенное усиление полномочийи, следовательно, роли всех трёх Европейских надзорных органов – ЕОЦБР,ЕОБН, ЕОНСНП – в регулировании единого рынка финансовых услуг290.
Вцелом, западная юридическая доктрина подчёркивает высокую активностьЕвропейских надзорных органов. Ф.-Э. Парч отмечает, что Европейскиенадзорные органы «сразу и усердно использовали свои нормативныеполномочия. Впечатляет количество регламентов, решений (уровень II) ируководящих принципов (уровень III), принятых с января 2011 г.» 291 . Врезультате реформы Ларозьера отмечается общая тенденция усиления ролиевропейских агентств, которую западные аналитики характеризуют как«аgencification». Этот термин, по определению Д. Леви-Фора, отражает«процесс формализации ролей и основных задач с пространственнымиграницамииформальнымипризнаками,возникающимивследствиедецентрализации функций центральной организации либо созданием новыхорганизаций для выполнения новых функций»292.Увеличение числа и усиление роли европейских агентств, расширениеих полномочий, как, например, у ЕОРЦБ, объективно необходимы для ответа290van Rijsbergen, Marloes, On the Enforceability of EU Agencies’ Soft Law at theNational Level: The Case of the European Securities and Markets Authority // Utrecht LawReview.
– Vol. 10, Issue 5 – December 2014 – P. 116–131; Howell E. EU Agencification andthe Rise of ESMA: Are its Governance Arrangements Fit for Purpose? // The Cambridge LawJournal. – Vol. 78, Issue 2. – July 2019. – P. 324-354.291См.: Partsch Ph.-E. Droit bancaire et financier européen. T. 1: Cadre général – Lesétablissements de crédit., р. 94.292Levi-Faur D. Regulatory Networks and Regulatory Agencification: Towards a SingleEuropean Regulatory Space // Jerusalem Papers in Regulation & Governance. Working Paper,No.
30, December 2010, р. 8.229современным вызовам, таких, как финансовые кризисы, и защитысобственных интересов ЕС293.Свою позицию по поводу усиления роли ЕОРЦБ представили не толькоучёные-правоведы из разных европейских стран, но и государства – члены ЕС,а также институты ЕС. Среди последних для нас особый интерес представляетпозиция Суда ЕС. Суд ЕС 22 января 2014 г. вынес решение по делу № С-270/12«Соединённое Королевство против Европарламента и Совета ЕС»294, в которомне только разъяснил, но и подтвердил полномочия ЕОРЦБ295.При рассмотрении данного дела одним из сложных вопросов, которыепредстояло решить Суду ЕС, был вопрос о том, как трактовать в новыхусловиях «доктрину Мерони», сформулированную в 1958 г.
в одноимённомсудебном решении. Тогда судьи пришли к следующему заключению:«Последствия делегирования полномочий могут очень различаться взависимости от того, включают ли они явно определённые исполнительныеполномочия,осуществлениекоторых,следовательно,можетбытьподвергнуто жёсткому пересмотру в свете объективных критериев,определяемых уполномоченным органом, делегирующим полномочия, либовключают они дискреционные полномочия, под которыми подразумеваютсязначительное число дискреционных правомочных действий, которые взависимости от целей их применения могут сделать возможным проведение293Mehdi R. Le pouvoir de décision à l’épreuve de «l’agenciarisation» de l’Union Quelques questions constitutionnelles » in B. Bertrand, F.
Picod, S. Roland (dir.), L’identité dudroit de l’Union européenne Mélanges en l’honneur du Doyen Cl. Blumann, Bruylant, 2015, p.698–713.294European Court of Justice. Case C-270/12 (Grand Chamber). United Kingdom of GreatBritain and Northern Ireland v. European Parliament and Council of the European Union.Judgmentof22January2014//Modeofaccess:http://curia.europa.eu/juris/document/document.jsf?text=&docid=146621&pageIndex=0&doclang=EN&mode=req&dir=&occ= first&part=1&cid=297283 (дата обращения: 01.03.2017).295Касьянов Р.А. Суд Европейского союза подтвердил полномочия европейскогооргана по ценным бумагам и рынкам.
Комментарий к решению Суда Европейского союза№ с-270/12 от 22 января 2014 года по делу Соединённое Королевство Великобритании иСеверной Ирландии против Европейского парламента и Совета Европейского союза //Международное правосудие. – 2017. – № 2 (22). – С. 17 – 27.230реальной экономической политики» 296 . В итоге люксембургский судьярешил, что дискреционные полномочия нельзя передавать никаким органам,кроме определенных в Договоре.По мнению ряда зарубежных исследователей, решение Суда по делу«Соединённое Королевство против Европарламента и Совета ЕС», означаетне отказ от «доктрины Мерони», а скорее её ослабление297, и, вероятно, «Судможет в дальнейшем ослабить, если вообще не отменить, ограничениядоктрины Мерони» 298 .
С нашей точки зрения, на частичный пересмотр«доктрины Мерони» Суд ЕС пошёл, чтобы подтвердить достиженияреформы Ламфалусси–Ларозьера и поддержать применение ст. 114 ДФЕСкак правовой основы для передачи полномочий европейским агентствам,особенно при наличии первоочередных интересов, которые в данномконкретном случае связаны с реализацией стратегической линии науглубление экономической и финансовой интеграции. В этом контекстеважноподчеркнутьобщуюдинамикуевропейскогоинтеграционногопроцесса, поскольку эпоха, когда принималось решение, и современныйпериодсущественноотличаются.Вцеломаргументациясудейпорассматриваемому делу выглядит убедительной.ОсобенностьюдеятельностиЕОЦБРявляетсярасширениеегопредметной компетенции за счёт включения новых вопросов, которые не былиизначально закреплены в его учредительном документе – Регламенте (ЕС)296European Court of Justice.
Meroni & Co., Industrie Metallurgiche, SpA v. HighAuthority of the European Coal and Steel Community. Case 9-56. Judgment of 13 June 1958 //Mode of access: http://curia.europa.eu/juris/ documents.jsf?num=C-9/56 (дата обращения:01.03.2017).297Pelkmans J., Simoncini M. Mellowing Meroni: How ESMA can help build the singlemarket // CEPS Commentaries.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
