диссертация (1169155), страница 44
Текст из файла (страница 44)
Конечно, поначалу и субъектов, с которыми надо было устанавливать иподдерживать отношения посредством послов, было также немного. Но вести дела даже ивсего с одним – Ватиканом, что было неизбежно для любого европейского государя втечение многих столетий, представляло собой серьёзную задачу. Поэтому недостатокзнаний и навыков глав дипломатических миссий, кроме нравоучительных трактатов,имевших целью скорее монархов (обосновывая для них критерии отбора послов), отчастивосполнялся посредством отправки вместе с послом подготовленных для такой работылиц, не столь высокородных или из других сословий, для которых обучение, такимобразом, становилось возможностью попасть на социальный лифт в условиях господствакровнородственных связей. Высокий дворянский статус королевского посла и без тоготребовал для его сопровождения значительной свиты из самых разных слуг – какминимум, для поддержания привычного образа жизни.
Ещё более это было важно с точкизрения статуса того, кого он представлял, т.е. своего монарха. Поэтому средневековыепосольства были многочисленными, но главное, имели в своём составе и настоящихспециалистов (разной, конечно, квалификации) по иностранным языкам, истории и правузарубежных стран, их обычаев и традиций. Такие большие посольства былидорогостоящими и потому направлялись только с конкретными миссиями, а затемучреждались только в самых значимых странах. С ростом количества международныхпартнёров, в основном, государств, и организацией достаточно массовой подготовкикадров, постепенно сложилась современная ситуация – большое количество посольств,консульств, постоянных представительств с относительно (других государственныхорганов) небольшим, но высококвалифицированным профессиональным персоналом.Среди дворян в дореволюционной Франции также существовали различия, важныедля рассматриваемой проблемы и связанные с получаемым образованием.
С появлением иразвитием в позднем Средневековье университетов, среди придворных возникла новаясоциальная группа «дворян мантии» (noblesse de robe), образовавшаяся из «лиц судебнойпрофессии, в отличие от родовой знати рыцарского происхождения (noblesse d’épée)»413 –«дворян шпаги». Следует уточнить, что обладателями мантий тогда называли не только413Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Энциклопедический словарь. Том XXI. Санкт-Петербург, 1897.
С. 217.155юристов, но всех, закончивших университет, и потому, занимая на государственнойслужбе гражданские посты (юридические, финансовые), носивших соответствующиеплатья – мантии. В самом общем виде это были выходцы из дворянских семей, частонаследовавших не только титул, но и должность. Что касается «дворян шпаги», т.е.служивших по военной линии, то среди них были также и те, кто получал дворянствовпервые – за заслуги перед монархом. Хотя эти социальные группы сформировались сначала XVII в., в целом при «старом режиме», даже в последние пять лет правленияЛюдовика XIV, «дворяне мантии» составляли только треть от общего числа дипломатов, аостальные были выходцами из военной среды, получившие военное образование414.Поскольку постоянных загранпредставительств было мало, как и сотрудников вминистерстве (госсекретариате по иностранным делам), а посольства, направляемые длявыполнения разовых поручений, продолжали оставаться важным инструментом, тодипломатическая карьера, в смысле роста статуса сотрудника вследствие его заслуг,практически отсутствовала.
Наоборот, король подбирал для каждой миссии – не толькоразовой, но и длительной, для постоянного посольства или резидентуры, тогоприближённого к себе дворянина, который по его мнению именно для неё и подходил(отсюда и соответствующие разделы учебников о качествах послов). Как пишет А. Утрей,главы основных дипмиссий выбирались королём по своему желанию предпочтительно изтех, кто уже отличился, выполняя его поручения при дворе, в армии, в т.ч.
из «дворянмантии», реже – из духовенства. Исключением были министры или резиденты,направлявшиеся с конца XVII в. ко дворам немецких принцев, поскольку король Францииотказывался признавать за ними полный суверенитет, вследствие их зависимости отСвященной империи. А вот остальной персонал набирался уже самими послами, в т.ч.
и издругих социальных слоёв, и также практически не имел возможности роста. Прежде всего,секретари в посольствах не находились на государственной службе, а нанимались вчастном порядке руководителем миссии также, как остальные слуги. Зато это должныбыли быть очень умелые, мудрые, образованные, люди, подобранные специально длятакой работы. И только примерно в середине XVIII в. секретари посольств сталиутверждаться и вознаграждаться королём, и их положение стало приближаться к тому,которое сегодня имеет дипломат рангом ниже посла 415.Иначе обстояло дело в случае с «комми» в госсекретариате по иностранным делам.Уже с начала XVII в.
они тщательно отбирались и затем в течение долгих лет моглиделать некоторую карьеру, но только в своём очень небольшом и закрытом социальном414415Bazouni Y. Op.cit. Р. 18.Outrey A. Op.cit. (I). P. 315.156пространстве. Интересно, что на эти должности отбирались молодые люди не изкоролевской свиты и двора, а, напротив – из провинций, из местностей, окружавшихзамки, в которых в конкретный момент стоял королевский двор или жили родственникикороля, набиравшие там своих слуг. Выходцы из буржуазии, иногда очень скромной, илимелкопоместных дворян, «комми», по примеру, кстати, своих прямых руководителей –госсекретарей по иностранным делам (и не только, конечно), заключали браки междусвоими семьями и передавали служебные места по наследству или от тестя зятю.Практически с самого начала «комми» работали закрыто, обезличенно, анонимно, и дажеизбегая мирских отношений вообще.
Только в XVIII в. когда общественные нравынесколько изменились, появились первые светские, в т.ч. скандальные, сообщения и омидовских сотрудниках. Но в целом же за двести лет службы «комми» зарекомендовалисебя как умные, трудолюбивые, образованные, умеющие работать с секретамисотрудники, прекрасно знающие такую сложную «шахматную доску» европейскихгосударств, персонажей королевских дворов, право и договоры, любого рода притязания иcasus belli, все тайны и секреты канцелярий.
У них просили краткие справки по наиболеесложным вопросам, которые они предоставляли немедленно – точные и ясные, и ни у когоиз них даже и мысли не было, чтобы поставить внизу своё имя416.Обучение и конкурсы как факторы развития рефлексииКак только образование вообще стало цениться не только учёными и церковнымидеятелями Средневековья, но и политиками, заметившими его практическую пользу,появилось понимание необходимости подготовки и дипломатов.
Однако формализациятакого специального образования состоялась гораздо позже университетского и тем болеерелигиозного. Во Франции по инициативе госсекретаря по иностранным делам Ж.-Б.Кольбера де Торси только в марте 1712 г. был утверждён устав Политической академии(L’Académie politique) – первой французской школы подготовки профессиональныхдипломатов, работавшей в 1712-1715 и 1717-1720-м годах417. На курс отбирались по 6молодых людей в возрасте от 18 до 25 лет, «способных сдержанно вести беседу». Ониполучали крупную стипендию и изучали иностранные языки (испанский, итальянский,английский), документы из дипломатических архивов и ход текущих в то времяпереговоров.
Школа была закрыта после смерти Людовика XIV и отставки Кольбера, азатем ненадолго возобновляла свою работу. Тем не менее, среди её немногочисленныхвыпускников были госсекретарь по иностранным делам (1744-1747-й годы) маркизд'Аржансон и эффективный посол Л.-А. Блондель.416Ibid. P. 316-317.См.: Histoire de l'administration française. Les Affaires étrangères et le corps diplomatique. P. : CNRS, 1984. P.221-223.417157В отсутствие не только специального учебного заведения для дипломатов, но инедостаточнойразвитостивысшегообразованиявообще,основнымспособомформирования кадров были книги, которые писали, озабоченные этой проблемойдипломаты.
Причём, если сочинения о качествах посла предназначались, прежде всего,монархам – чтобы помочь им сделать правильный выбор, и только во вторую очередьсамимдипломатам,желавшимдостичьуспехов,токнигиодипломатии,дипломатическом, переговорном искусстве, наоборот, имели целью, в первую очередь,как раз дипломатических агентов. Де Флассан, в течение своей долгой службы имевшийдело не с одним десятком своих и иностранных дипломатов, описывал проблему в весьмарезких выражениях. Дипломатическая наука, которую он обосновывал и развивал, икоторую считал необходимой не только дипломатам, но всем политикам и людям вообще,была, к его сожалению, очень мало распространена.
Только некоторые агенты,работающие за рубежом, изучали её. Остальные же начинали карьеру без какой-либопредварительной подготовки, в лучшем случае «пробежав» между романами книги поправу и отчёты о переговорах. Но дипломатическая карьера только для поверхностногоума выглядит как череда протокольных мероприятий.
Такие люди считают, что вдипломатии достаточно простого здравого смысла, тем более, что есть много примеров,когда дела решались таким образом. Однако, как только проблемы усложняются, у нихуже не получается принимать решения таким простым способом. «Действительно, вбесполезных представительствах или в маленьких, слабых государствах такие люди могутдобиться лёгких успехов, т.к. всё там ограничивается представительскими функциями иничего не значащим общением. Но если послать тех же самых людей к могущественным иопытным дворам, то мы увидим, достаточно ли уметь только устраивать праздники ивыполнять протокольные поручения»418.Де Флассан также возражал против ошибочного, на его взгляд, мнения о том, чтодипломатии можно научиться на практике.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
