диссертация (1169152), страница 58
Текст из файла (страница 58)
Внимание к нему возросло в 1990-х годахпрошлого столетия после того, как приходской священник решил построитьграндиозную базилику, имеющую назначение стать голосом польской нациинового тысячелетия. В настоящее время базилика является крупнейшей помасштабам церковью Польши, где могут одновременно поместиться до 7000человек. Помимо этого, паломнический Центр в Лихене представляет собойсегодня огромный религиозный и туристический комплекс, состоящий изцерквей, укромных мест для молитвы, магазинов, ресторанов, гостиниц,информационныхцентров,музеяипарков.Всеэтомногообразиепредложений изменило паломническое место таким образом, что оно сталопохожим на религиозный развлекательный парк, по которому теперь тысячииностранных и местных туристов перемещаются с картой и становятсяочевидцами«религиозногофейерверка».Рассмотренныенамимаркетинговые практики Римско-католической церкви можно оценить ичерез иную призму – как одну из форм коммуникации церкви с современнымобществом, диверсификации предложений в условиях увеличивающейсясложности, разнообразия религиозных феноменов и конкуренции, чтооказывается довольно эффективной тактикой поддержания статуса.Заметим, что католическая церковь представляет собой довольноэффективнофункционирующийдемонстрировалгибкостьиинститут,способностькоторыйбыстрововсевекаадаптироватьсякизменяющимся социальным условиям в целях расширения своего влияния.Так, по данным Проекта «Место религии в общественной жизни», запоследние сто лет количество католиков в мире выросло почти в три раза - с291 млн человек в 1910 г.
до почти 1.1 млрд к 2010 году. Если принять вовнимание, что за этот период резко выросло население планеты,19См.: http://www.vatican.va271католическая церковь являет собой образец стабильности. В 1910 годукатолики составляли около половины (48%) всех христиан и 17% населениямира, столетие спустя католики по-прежнему составляли около половины(50%) всех христиан планеты и 16% всего мирового населения20. Однако этастабильность является результатом активной миссионерской, маркетинговойи перфомативной деятельности.
Вместе с тем то, что существенноизменилось за последнее столетие, так это географическое распределениекатоликов в мире. Если в 1910 году около двух третей всех католиков (65%)проживало в Европе и около четверти в Латинской Америке (24%), то к 2010году, наоборот, только около четверти всех католиков (24%) – этоевропейцы21. В то же время, в европейских странах, в которых католическаяцерковь является исторически традиционной, по-прежнему большинствонаселения считают себя католиками: Италия (81%), Франция (60,4%),Польша (92,2%), Испания (75,2%).Когда сторонники теории «религиозной экономики» прогнозируютрост уровня религиозной приверженности в современной Европе, товозникает резонный вопрос: насколько высокие уровни религиозности можноожидать, и сколько времени понадобится Европе, чтобы этот рост сталощутимым?Инымисловами,еслиполномасштабныйплюрализмразвивается в современной Европе, насколько религиозной она станет?Вопрос действительно заслуживает внимания, поскольку он актуален нетолько для Европы.
Прежде всего, как полагают Старк и Ианнакконе,прогнозы относительно данного вопроса должны учитывать, что религияявляется «рискованным товаром, и люди часто могут увеличить потокнепосредственныхпреимуществчерезрелигиознуюбездеятельность»,поэтому «кажется маловероятным, что любое количество плюрализма иэнергичного маркетинга могут когда-либо достичь полного заполненияСм.: The Global Catholic Population: http://www.pewforum.org.За пределами европейского континента католики в основном проживают в Бразилии (11% всехкатоликов мира), Мексике (8,9%), Филиппинах (7%), США (7%), Колумбии (3,5%), Конго (2,9%).2021272рынка»22. Ученые предлагают взять в качестве эталона США, где доляамериканцев, которые на самом деле принадлежат к определенной церкви (вотличие от просто высказываемых религиозных предпочтениях в опросахнаселения) колеблется на уровне 65% в течение многих десятилетий, причем,как отмечают Старк и Ианнакконе, этот показатель «не реагирует» даже накрупные экономические циклы.Возможно, утверждают ученые, именноэтот уровень составляет предел в современных условиях 23.
Второй фактор,который следует принять во внимание, – это то, что свободномурелигиозномурынкуАмерикидлядостижениятакихрезультатовпонадобилось около века24. Поэтому, как считают ученые, нет никакихоснований полагать, что Европе понадобится гораздо меньше времени, чемСоединенным Штатам. Следует подчеркнуть, что тема предельных уровнейрелигиозной активности в обществах, по сути впервые поднимаемая «новой»парадигмой, и последовательное стремление ее авторов эмпирическиобосновать теоретические предположения на примере такого показательногокейса как США являются довольно значимым вкладом в исследованиерелигиозного плюрализма, особенно в части выстраивания прогностическихсценариев развития религиозной ситуации в современных обществах иобнаружения в них предельных точек роста активности даже при любом«количестве плюрализма и энергичном маркетинге».
Однако явное, как мыубедились, указание Старка и Ианнакконе на возможность зеркальногоамериканскому сценария развития религиозной ситуация в Европе, вызываетсущественные возражения. Мы полагаем, что предположения ученых неучитываютдвухважныхобстоятельств:во-первых,неоднородностьевропейского случая; во-вторых, принципиальные отличия от СШАсоциальныхролейтрадиционныхрелигиозныхинститутовииндивидуальных практик европейцев. Весь наш анализ показывает, чтотраектории религиозных изменений в Европе нелинейны, сложны иStark, R.
and Iannaccone, L. A Supply-Side Reinterpretation of the ―Secularization of Europe‖. Р. 249.См.: ibid.24См.: ibid.2223273варьируются от страны к стране в зависимости от комплекса исторических икультурных факторов, современного положения некогда монопольныхрелигиозных традиций и кардинальных трансформаций, происходящих подвлиянием миграционных процессов. Помимо этого, следует понимать, чтопроцессы европейской секуляризации существенным образом повлияли нато,чтоевропейскиежителипреимущественновыстраиваютсвоюрелигиозную жизнь за пределами религиозных институтов, и мы не видимсущественных причин к тому, чтобы что-либо повлияло на изменение этойтенденции. Все это в комплексе не дает оснований для выстраиванияпрогнозов относительно какого-либо единого вектора развития, тем болееаналогичного американскому, даже в долгосрочной перспективе.В связи с нашими рассуждениями представляется полезным рассмотретьпозицию относительно оценки религиозной ситуации в Европе Г.
Дейви.Ракурс, в котором социолог оценивает происходящие в европейских странахрелигиозные изменения (плюрализацию форм религии и падение регулярныхрелигиозных практик и обязательств), вполне очевиден, поскольку онаявляется автором теории «заместительной религии», и, как она самавыразилась, «чувствует причастность к такого рода вопросам, учитывая, чтосама написала работу на тему «веры без принадлежности»25.Религиозная жизнь современной Европы безусловно меняется и меняетсятаким образом, полагает Дейви, что в краткосрочной перспективе акцентприходится на устойчивое разделение между верой и религиознымсообществом26. Если говорить более конкретно, то суть в том, что европейцыв результате государственного характера церковной системы воспринимаютсвои церкви не как конкурирующие между собой фирмы-предприятия, носкорее как организации общественного пользования.
Этот факт Дэйвинепосредственно связывает с реальным наследием европейского прошлого.Очевидно и то, что в Европе процесс секуляризации внес свою лепту. Отсюда2526Davie, G. The Sociology of Religion: A Critical Agenda. London: SAGE Publication Ltd., 2013. Р. 78.См.: ibid.274и неспособность традиционных церквей сегодня «принуждать» людейпосещать церковь, верить в определенные вещи и вести себя определеннымобразом. Однако малая часть населения продолжает регулярно посещатьцерковь. С учетом этих обстоятельств, отмечает Дейви, вряд ли вызываетудивление, что европейцы предлагают своим религиозным организациямабсолютно иной, чем американцы, набор реакций.
Исследования показывают,что большинство европейцев относятся к своим церквям доброжелательно иблагосклонно, церкви для них – полезные социальные институты, к услугами помощи которых рано или поздно придется прибегнуть большей частичленов этого общества (по крайней мере, это произойдет в момент смертичеловека)27. Большинству людей просто не приходит в голову, что церквипросто прекратят существовать (или могут перестать существовать), еслилюди перестанут активно участвовать в их жизни. Дейви убеждена, чтоименно в таком восприятии церкви кроется ключ к пониманию религиознойситуации в Европе, и именно такое восприятие церкви в Европе с оченьбольшим трудом поддается изменению. «То, что еще относительно недавнопросто навязывалось (включая все негативные коннотации этого слова), разъясняет Г.
Дэйви, - или же передавалось от поколения к поколению(гораздо более позитивный вариант), становится делом личного выбора,личных предпочтений. Я посещаю церковь (или другую религиознуюорганизацию), потому что я хочу (возможно, в течение короткого периодавремени или же более длительного) удовлетворять конкретную (а не общую,существующую постоянно) потребность, возникшую в моей жизни. Я будупродолжать посещать церковь до тех пор, пока она предлагает мне то, чтомне нужно, но у меня нет обязательства посещать ее в первую очередь илиже тогда, когда у меня такого желания нет»28.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
