диссертация (1169152), страница 35
Текст из файла (страница 35)
Важно также,раскрываемая в феномене «южного» христианства ценность принадлежностик религиозному сообществу как убежищу, предоставляющему ресурсы длявыживания и улучшения жизни, показывает, что в значительной части105Casanova, J. Globalizing Catholicism and the Return to the “Universal Church” / Transnational Religion andFading States. S.H. Rudolph and J.
Piscatori (eds.). Boulder, CO: Westview Press, 1997. P. 122-123.158современного мира религиозная институциональность остается сильной ипривлекательной.Южная модель христианства является реальнымзападногохристианскогомира,атакжевызовом длятеоретическихконцепцийсовременной религии и религиозного плюрализма. Прежде всего, ееколичественный перевес, глобальное распространение, глубокие культурныеотличиянарядусвозрастающимитенденциямираспространениянеконвертируемой «южной» системы мышления в страны Запада, создаютусловия для роста конкуренции и конфликтов как внутри христианства, так ив более широких социальных контекстах. В ответ на эти вызовы западныймир вынужден вырабатывать регуляторы и механизмы, «защищающие»либеральные ценности и институты.2.4.
Современные формы религиозностиПо мере того как в большинстве христианских стран традиционныецеркви теряют способность дисциплинировать как сами верования, так иобраз жизни людей, возникают новые модели веры и поведения. Духовныйпоискнеисчезает,онрадикального/рефлексивногопринимаетиныемодернапостмодерна.иформывобществеЭтипроцессысопровождаются, прежде всего, тенденцией «выхода» верующих за пределыорганизованных форм христианской религии и образованием новых формрелигиозности. Исследования показывают, что данные процессы носятдолгосрочный характер.
Т. Лукман в одной из своих статей, посвященныхоценке современной религиозной ситуации в Европе, поставил вопрос оправомочности расценивать результат трансформаций XVIII-XIX веков каксекуляризацию106, тем самым высказал сомнение в универсальностиклассическойпарадигмы,черезпризмукоторойдесятилетиямиисследовались и оценивались процессы, происходящие в религиозной сфере.106См.: Luckman, T. Religion Situation in Europe: the Background to Contemporary Conversions // SocialCompass, 1999. Р.
251.159По его мнению, религия и ее институциональные формы в условияхсложного социума качественно меняются и то, что мы наблюдаем на рубежеXX-го и XXI-го столетий, – это четвертая социальная форма религии: ееструктурная приватизация. Причем приватизированная социальная формарелигии «прибыла», по словам Лукмана, чтобы «преобладать по форме надвсеми другими формами, установленными столетиями. Это означает, чтоформы приватизированной религиозности будут не просто сосуществоватьс, а преобладать над сохраняющимися традиционными религиознымипрактиками и институциональными формами»107.Мы проследим на примере ряда индикаторов и процессов врелигиозной жизни, что же происходит с современной религиозностью.Немецкий социолог религии Д.
Поллак проследил на примере рядаевропейских стран, как менялся уровень посещения церквей в течениепоследних 30-ти лет прошлого столетия. На графике 1 отчетливопрослеживаются нисходящие траектории этого процесса. В период с 1975-гопо 1998 годы доля верующих, посещающих церкви, снизилась почти в двараза – в среднем с 39,5 % до 21%108. Вместе с тем, разрывая постоянные связис традиционными церквями, европейцы не перестают демонстрироватьдовольно высокий уровень религиозной самоидентификации, что, посуществу, свидетельствует о нелинейном развитии религии.107Ibid. P.
253-254.См.: Pollack, D. Religious Change in Europe: Theoretical Considerations and Empirical Findings / Religion andDemocracy in Contemporary Europe. London: Alliance Publishing Trust, 2008. P. 90.108160График 1Уровень посещения церквей в ряде европейских странДоля верущих, посещающих церкви (%)1009080Италия70БельгияНидерланды60ГерманияФранция50Дания40ИрландияИспания30Португалия201001970197519801985199019931998ГодВ рамках Европейского проекта исследования ценностей Л. Халмэноми О. Риисом были получены результаты, которые позволили им выделитьнекоторые нюансы в ослаблении связей верующих с религиознымиинститутами. В частности, они отмечают, что «большинство людей вСкандинавскихстранахмаргинальнымичленами,попадают вт.е.категорию,соответствуеткотораяситуации,называетсякогдалюдипринадлежат определенной церкви, но едва ее посещают»109. В отличие от«маргинальной», утверждают социологи, «внецерковная религиозностьпредполагает более сильный разрыв отношений с церковью, т.е.
отсутствиесвязей вообще с какой-либо конкретной церковной общиной при наличииустойчивойрелигиознойсамоидентификации»110.Другимисловами,соответствует ситуации, когда человек считает себя просто верующим или109Religion in Secularizing Society: The European’s Religion at the End of the 20th Century. L. Halman and O. Riis(eds.). Leiden: Brill, 2003.
P. 8.110Ibid.161просто христианином. Характерным примером здесь может служитьГолландия,гдеприблизительнополовинанаселенияформальнонепринадлежат определенной деноминации. Социологи также обращаютвнимание на то, что граница между маргинальным членством церкви ивнецерковными людьми довольно расплывчата.Заметим, что «внецерковная» и «маргинальная» религиозности«сопровождают» процесс изменений религиозной сферы жизни России ссамого начала коренных преобразований, с 1991-го года, причем, напротяжении длительного периода (до настоящего времени в том числе) этиновые форы религиозности были характерной чертой православнойидентичности.Согласноисследованиям,устойчивомалаячастьправославных, около 8 %, регулярно посещают церкви, вовлечены в какоелибо церковное служение, в то время как православными себя считают 82%российских верующих111.
Что касается российских протестантов, то, казалосьбы,несвойственнаяимвроссийскихусловиях«внецерковная»и«маргинальная» религиозности обнаруживает себя и здесь. Так, порезультатам массовых опросов населения от 2-х до 5-ти % россиянпридерживаются протестантского вероисповедания (в разных регионахРоссии плотность протестантов различна - протестантских церквей в южныхи центральных регионах значительно выше, чем, например, в Центральной иВосточной Сибири.).
В то же время, исследования непосредственно впротестантской среде показывают, что протестантские верующие составляют0,6-1,5% населения, причем, этот показатель в течение последних 10-ти летпрактическинепротестантами,меняется112.неБольшинствоидентифицируетсебятех,сктосчитаеткакой-либосебяконкретнойпротестантской конфессией113.111См.: Каариайнен К., Фурман Д. Религиозность в России в 90-е годы / Старые церкви, новые верующие:религия в массовом сознании постсоветской России.
М.: Летний сад, 2000.112См.: Barnes, D, Kargina, I., Elliot, M. Protestants in the Former Soviet Union: What Survey Findings Reveal //East-West Church and Ministry Report, 2002. Vol. 10, # 1.113См.: И.Г. Каргина. Самоидентификация верующих: религиозная мотивация // Социологическиеисследования, 2003. № 1. С. 18.162Таким образом, традиционная религиозность, снижаясь, уступает местоновым формам внеинституциональной религиозности, которая развивается и,как покажет дальнейший анализ, растет под влиянием социальных измененийв условиях свободного рынка.
Вопрос заключается в том, какими формамикомпенсируется это замещение, и какими качественными признаками онихарактеризуются?«Фуззи» религиозность как современная внецерковностьСерединная область, расположенная между двумя полюсами - точноидентифицируемой религиозностью и высоким уровнем религиознойпрактики, с одной стороны, и неверием в Бога или какие-либо иныетрансцендентные силы, с другой, представляет собой, как покажетдальнейший анализ, довольно обширную и качественно неоднородную зону,которую мы называем «фуззи» религиозностью.
Этимология термина«фуззи» восходит к слову диффузия и перекликается с английским словом‘fuzzy’, что означает неясный, нечеткий, неопределенный114. Мы полагаем,что данный термин довольно точно характеризует специфику обозначаемогоим феномена, а именно – неопределенность, диффузность, синкретичностьрелигиозного сознания человека, живущего в современном индустриальноразвитом мире, где секулярное переплетается с сакральным, вера - сневерием, а в мозаичной вере (бриколаже) традиция сосуществует с новымиформами приватизированной религиозности.
Это - одно из проявлений техглобальных изменений, которое претерпевает религия под давлением«текучей современности» (З. Бауман115), о которых говорят Т. Лукман, П.Бергер, Д. Барретт, О. Риис, Р. Старк и другие исследователи религии. Так,по утверждению П. Бергера, трансформация религиозной идентичностиявляетсязнаковойчертойсовременногосложногосоциума,ииндивидуальная религиозность «поражает тем, что она особенно открыта,особенно114разнообразна,особенноиндивидуализированаиособенноЛ. Зоде ввел в научный оборот термин «фазификация» для интерпретации дискретных, размытых,неопределенных форм (См.: Zadeh, L. Fuzzy Sets // Information and Control, 1965. # 8.)115См.: Бауман З. Текучая современность. СПб.: Питер, 2008.163рефлексивна»116,чтоявляетсяважнымпризнакомсовременногорелигиозного плюрализма.
Каковы же количественные и качественныехарактеристики «фуззи» религиозности?Количественные оценки «фуззи» религиозностиИсследования показывают, что в большинстве европейских стран долялюдей, не верящих в Бога или какой-либо вид духа или силы, управляющейжизнью, варьируется в пределах от 22 % (в Дании) до менее, чем 1 % (вИрландии). В то же время, считают себя христианами или говорят, что верятв Бога – в среднем 72 % населения в странах Западной Европы и 83 % Восточной Европы; 79,5 % - в России и 94 % в США117. То есть это те, ктоопределенно не являются атеистами или агностиками. В то же время,большая часть этих верующих не посещают церкви вообще или не считают,что регулярное соблюдение предписанных религией правил и следованиетрадициям для них значимы.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
