Диссертация (1168782), страница 7
Текст из файла (страница 7)
А. А. Новикова-Строганова, подчеркивая узнаваемость,сходство персонажей, ссылается на американского исследователя: «…ХьюМаклейн по аналогии с диккенсовским “мистером Скруджем” остроумно назвалдядю Лескова “мистер Страх”»35.Местом обитания злодея в готической литературе служили обветшалыйзамок, таинственный дом с призраками или старая заброшенная усадьба. Дом, гдепроживал Скрудж, «был весьма старый <…> и весьма мрачный»36, а уединеннаяквартира передавала характер своего нелюдимого хозяина: «это была мрачнаяанфилада комнат, занимавшая часть невысокого угрюмого здания в глубинедвора».
Описание темного двора и непогода усиливают мистическое настроение:«в черной подворотне дома клубился такой густой туман и лежал такой толстыйслой инея, словно сам злой дух непогоды сидел там, погруженный в тяжелоераздумье»37. В соответствии с готической традицией, «в имении дяди былогромный каменный дом, похожий на замок. Это было претенциозное, нонекрасивое и даже уродливое двухэтажное здание с круглым куполом и с башнею,о которой рассказывали страшные ужасы» [VII, 261]. Лесков перенимает манерусвоего английского предшественника, используя характерный для готическогоНовикова-Строганова А. А. Гимн во славу Рождества.Диккенс Ч.
Собрание сочинений: в 30 т. М. : Гослитиздат, 1957−1963. Т. 12 :Рождественские повести. 1959. С. 17.37Там же.353633романа параллелизм между образом дяди и завыванием ветра в струнахвоздушной арфы: «всего ужаснее было то, что наверху этой башни, в пустом,изогнутом окне были натянуты струны, то есть была устроена так называемая“Эолова арфа”. Когда ветер пробегал по струнам этого своевольного инструмента,струны эти издавали сколько неожиданные, столько же часто странные звуки,переходившие от тихого густого рокота в беспокойные нестройные стоны инеистовый гул, как будто сквозь них пролетал целый сонм, пораженный страхом,гонимых духов» [VII, 261].Доминирующая идея рождественских произведений – нравственноеизменение героя, «излечение» от пороков. Неожиданная для окружающихблаготворительностьтакихмизантроповкакСкрудж,Тэклтон,являетсяследствием сказочной трансформации персонажей, изменений в лучшую сторонуи воспринимается читателем как рождественское чудо.
Архетип рождественскогочуда представлен «у Диккенса всегда в фантастическом обрамлении»38.М. М. Меретуковаделаетинтересноенаблюдение,чтометаморфозадиккенсовского героя не имеет религиозной окраски39 и происходит благодарявмешательству мистических существ, сверхъестественные силы выступают какпреобразующие: скряга Скрудж изменился благодаря призраку умершегокомпаньона и Духам Рождества, Джону Пирибинглу увидеть себя со стороны,помириться с женой, а также научиться ценить дом и семью помог хранительочага Сверчок и многочисленные домашние феи.В святочном рассказе Лескова «Зверь» показывается взаимное понимание«укротителя зверя» Ферапонта и медведя Сганареля и человекоподобноеповедение зверя, а одно из чудесных событий в «Звере» – милость главы семьи,который и устроил травлю на медведя. Увидев «человеческие» отношения междуБондаренко М.
И.Традиции«Рождественскихповестей»Ч. Диккенсаврусском святочном рассказе 1840−1890-х годов. С. 177.39Меретукова М. М. Жанровая и художественная специфика «Рождественских повестей»(«Christmas Tales») Ч. Диккенса и английская фольклорная традиция // Вестник Адыгейскогогосударственного университета. Серия 2, Филология и искусствоведение. 2010. № 2. С.29−32.3834укротителем и зверем и выслушав рождественскую проповедь старогосвященника, дядя расплакался. Поведение человека и зверя, милость хозяина домаздесь относятся к чудесным явлениям, поскольку их невозможно рациональнообъяснить. Духовное преображение в Рождество Христово происходит безвмешательства потусторонних сил, через милосердие и христианское покаяние,благодаря Божьему Промыслу, «ибо Сын Человеческий пришел не губить душичеловеческие, а спасать»40.
Сравним описание дяди рассказчика в начале и вконце рассказа: «В характере у него преобладали злобность и неумолимость, и оноб этом нимало не сожалел, а напротив, даже щеголял этими качествами, которые,по его мнению, служили будто бы выражением мужественной силы инепреклонной твердости духа» [VII, 260].
И в конце святочного рассказа: «Вдругчто-то упало… Это была дядина палка… Ее ему подали, но он до нее не коснулся:он сидел, склонясь набок, с опущенною с кресла рукою, в которой, как позабытая,лежала большая бирюза от застежки.… Но вот он уронил и ее, и… ее никто неспешил поднимать. Все глаза были устремлены на его лицо. Происходилоудивительное: он плакал! Священник тихо раздвинул детей и, подойдя к дяде,молча благословил его рукою» [VII, 278].В неоконченном святочном рассказе «Маланьина свадьба», по мнениюСтарыгиной, «в “обыгрывании” сюжетной ситуации Лесков, с одной стороны,следовал диккенсовской традиции рождественского рассказа (английскогописателя он, как известно, знал и любил).
По Диккенсу, “атмосфера добра ивзаимопонимания существует только среди бедняков”. И в рассказе Лескова попреимуществу небогатые люди сочувствуют и стремятся помочь друг другу.Отдавая дань диккенсовской традиции, Лесков вместе с тем показал, что на этичувства способны и богачи»41.От Луки святое Благовествование // Библия : Книги Священного Писания Ветхого иНового Завета : канонические. Минск : PICORP, 1992. Новый Завет Господа Нашего ИисусаХриста. Лук.
9:56.41Старыгина Н. Н. Творчество Лескова в 1880−1890-е годы. Неосуществленныезамыслы // Неизданный Лесков. Кн. 1. С. 389−390.4035Темадаровявляетсяоднойизцентральныхтемрождественскихпроизведений Диккенса. В идиллическом финале герои рождественских историйСкрудж и Тэклтон, пережив нравственное возрождение, одаривают детей,продолжая традицию волхвов, принесших дары Младенцу. В повести Диккенса«Одержимый,илисделкаспризраком»,последнемпроизведениирождественского цикла, мистер Редлоу научился ценить человеческую памятьблагодаря злому Призраку, своему двойнику.
Он принимает в «дар» отПривидения способность забывать все плохое, все неудачи и ошибки, но добра исчастья такой дар не приносит, герой перестает чувствовать и сочувствовать. Этот«дар» также передается всем, кого встречает мистер Редлоу, множатся зло,равнодушие и раздоры, пока Ученый не начинает ценить человеческую память иотказывается от дара мнимого в пользу истинного: под рождественские напевы игимны он понимает, что память есть Дар Божий.Лесков ведет полемику с Диккенсом, утверждая, что дар, «который и нынче,как и “во время оно”, всякий бедняк может поднесть к яслям “рожденногоотроча”, смелее и достойнее, чем поднесли злато, смирну и ливан волхвыдревности. Дар наше сердце, исправленное по Его учению» [VII, 278]; поэтому вгруппе святочных рассказов Лескова центральным моментом является чудо, чащевсего заключающееся в преображении человека.
Мотивы, выраженные чудомвнутреннего преображения человека, перерождением, духовной смертью ивоскресением, обычно входят в мотивный комплекс пасхальных рассказов. К этойгруппе рассказов относятся «Зверь», «Жемчужное ожерелье», «Неразменныйрубль», «Пугало».Во второй половине XIX веке, как отмечает А. А. Полякова, наиболеевостребована сохраняющая и продолжающая традиции готики в литературе та ееразновидность, где «соотношение реального и фантастического строится как36баланс между двумя возможными интерпретациями событий»42. В рассказеЛескова «Привидение в Инженерном замке» главное место действия –Михайловский замок, бывший дворец императора Павла, в котором тот был убит.Номинативные аллюзии на исторические персонажи (императоров ПетраВеликого, Павла Петровича) противопоставляют реальный мир прошедшимэпохам умерших царей, чьи призраки блуждают по современному Инженерномузамку.
Подобно диккенсовскому Скруджу, попадающему в своих снах в прошлое,настоящее и будущее, читатель испытывает те же самые эмоции и впечатления, унего создается ощущение путешествия во времени, присущее готическойлитературе.Насозданиемногоплановости,эффектасмещенияграницмеждудействительным и фантастическим, субъективным и объективным направлендругой прием готической литературной традиции смешение действительностии сна. В рождественских повестях Диккенса в результате использования этогоприема размываются границы между реальным миром и фантастическимпространством.
Герои в своих снах благодаря вмешательству сверхъестественныхсил видят ту действительность, которую они по мере своих возможностей должныизменить («Рождественская песнь в прозе», «Одержимый, или сделка спризраком», «Колокола»). Смерть персонажей Диккенса во сне (Тоби Вэк,Скрудж) символизирует метаморфозу героев в действительности.Лесков также использует прием такого смешения в рассказе «Неразменныйрубль»: имплицитная форма присутствия текста-прецедента реализуется науровне сюжетного варьирования. Только в финале рассказа писатель раскрываетчитателю, что события с маленьким героем происходят во сне, незаметнопереходящем в действительность.
Сон-притча в силу своей иносказательности ипоучительности позволяет читателю понять мораль рассказа: «Суета затемняетПолякова А. А. Готический канон и его трансформация в русской литературе второйполовины XIX века (на материале произведений А. К. Толстого, И. С. Тургенева иА. П. Чехова) : дис. ... канд. филол. наук. М., 2006. С. 146.4237ум» [7, 24]. «Слабое, тусклое блистание» [7, 22] от никчемных «стекловидныхпуговиц» на жилетке, надетой поверх полушубка, выступает как смысловаяантитезаяркомусвету«неразменногорубля»,коимявляетсяталант:«Неразменный рубль − по-моему, это талант, который Провидение дает человекупри его рождении.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
