Диссертация (1168782), страница 10
Текст из файла (страница 10)
Гатцука», 1883: № 39, стр.798−803; № 40, стр. 815−818; № 41, стр. 830−834;№ 42, стр. 844−847.62Начиная со 2-ого издания, в текст предисловия «От издателя» включена статья Лескова«Об иллюстрациях “Мертвых душ”»,а также в тираж дополнительно включены четыре рисункаАгина. См. : Агин А. А. Сто четыре рисунка к поэме Н. В. Гоголя «Мертвые души». 2-е изд.Спб. : Издание Д. Д.
Федорова, 1892. [6] с., 101 л. илл.63См. например: Edgerton W. B. Leskov and Gogol // American contribution to the ninthinternational congress of Slavists (Kiev, September 1983). New-York : Slavica, 1983. Vol. II :Literature, Poetics, History. P. 135−147; Майорова О. Е.
Литературная традиция в творчествописателя (на материале произведений Н. С. Лескова); Столярова И. В. Лесков и Россия //Лесков Н. С. Полное собрание сочинений : в 30 т. Т. 1 : Сочинения 1859−1862. 1996. С. 7−100;Шмелева Ю. В. Поэтика малых жанров Н. С. Лескова, (1880−1890-е годы) : дис. ... канд. филол.наук: 10.01.01. Иваново, 2001. 192 c; Кучерская М. А.
Лесков – интерпретатор Гоголя.64Новикова А. Гоголевские традиции в творчестве Н. С. Лескова.6147рассказам65. Формирование святочного рассказа Лескова, художественноесвоеобразие которого не раз подчеркивалось исследователями, происходит в томчисле в результате культурного диалога с гоголевской прозой.Исследования, посвященные вопросу интертекстуальности, сосредоточеныпреимущественно на собственно текстовом ее аспекте. В. Е. Хализев уточняет:«словесным реминисценциям “одноприродны заимствования сюжетов, введениеперсонажей ранее созданных произведений, подражания, а также вольныепереводы”»66.
Наряду со словесным аспектом анализа литературы предложеновыделять предметный (в широком смысле)67. В святочных рассказах Лесковавместе с цитированием текста важным принципом в построении структурыпроизведения является интерпредметность. Исследуя лесковское святочноетворчество в аспекте интертекстуальности, нельзя не выделить межтекстовыесвязи с произведениями Гоголя: повторяются и трансформируются темы, сюжеты,мотивы, творческое заимствование происходит на фоне языковых средств иузнаваемых персонажей, а образ условного автора в святочных рассказах Лесковаотсылает не только к диккенсовскому повествователю, но часто гораздо ближе квымышленномуиздателюизнарода«пасичникуРудомуПаньку»,«получившему» от разных рассказчиков истории для «Вечеров на хуторе близДиканьки». На наш взгляд, выявление интертекстуальных связей исследуемыхрассказов с гоголевскими произведениями представляет собой одну из важныхзадач по исследованию поэтики святочного творчества Лескова.Анализируя развитие русского святочного рассказа, Н.
Н. Старыгина пишет,что в первой половине XIX века «классическим образцом жанра <…> стал рассказСм.: Новикова-Строганова А.А. Евангельская концепция преображения мира и человекав творчестве Н. С. Лескова (повесть «Некрещеный поп»); Ее же. Новозаветная концепцияпреображения мира и человека в творчестве Н. С. Лескова : (Повесть «Некрещеный поп») //Современное прочтение русской классической литературы XIX века : сб. в 2 ч. М. : Пашковдом, 2007. Ч.
2. С. 361−373.66Цит. по: Романова Г. И. Мир эпического произведения как теоретико-литературнаяпроблема. М. : НТЦ «Университетский», 2008. С. 14.67Там же.6548Н. В. Гоголя “Ночь перед Рождеством” (1832)»68. В то же время, по мнениюДушечкиной, «русскому литературному святочному рассказу сверхъестественныеколлизии не свойственны.
Сюжет типа “Ночи перед Рождеством” Гоголявстречается достаточно редко. А между тем именно сверхъестественное − главнаятематакихрассказов.Однакото,чтоможетпоказатьсягероямсверхъестественным, фантастичным, чаще всего получает вполне реальноеобъяснение»69.В ранних святочных рассказах Лесков апеллирует к культурной памятичитателя, вводя, иногда в пространстве одного произведения, не только отсылки кдиккенсовским произведениям, но также и более «близкие» реминисценции изранних циклов Гоголя-романтика («Ночь перед Рождеством», «Сорочинскаяярмарка» и другим рассказам из цикла «Вечера на хуторе близ Диканьки»(1829−1832), мистической повести «Вий» из цикла «Миргород» (1835)).Одним из детерминирующих признаков первых сборников Гоголя являетсяналичие в произведениях образов нечистой силы, мистических персонажей 70.Тема борьбы человека с нечистой силой занимает центральное место в егопроизведениях из цикла «Вечера на хуторе близ Диканьки» и в повести «Вий»:черти,ведьмы,мертвецыпоявляютсяпрактическивкаждомрассказе.Присутствуют подобные персонажи и в святочных рассказах Лескова, писатель нераз обыгрывает тему спиритизма («Белый орел» (1880), «Дух госпожи Жанлис.Спиритический случай» (1881)).Предположение о связи рассказа Лескова «Чертогон» (1879) с повестьюГоголя «Ночь перед Рождеством» исходит из названия, отсылающего к обрядуизгнания нечистой силы, очищения человека.
Дядя главного героя сначалаСтарыгина Н. Н. Святочный рассказ как жанр. С. 115.Душечкина Е. Святочный рассказ // Исскуство. 2007. № 23, спец. вып. «Рождество».URL: http://art.1september.ru/article.php?ID=200702305 (дата обращения 12.08.2016).70См.: Гольденберг А. Х. Обрядовый контекст в мифопоэтике Гоголя // Традицоннаякультура. 2010. Т. 40.
№ 4. С. 9−19.686949«спускается в ад», организуя и принимая непосредственное участие в вакханалиив ресторане «Яр»:− А что приготовить?− Разумеется, эфиопов.− А еще?− Оркестр.− Один?− Нет, два лучше.− За Рябыкой послать?− Разумеется.− Французских дам?− Не надо их! [VI, 304−305].А. М. Панченко поясняет, что «цыгане из хора именуются “эфиопами”, а вДревней Руси “ефиопами” и “синьцами” называли окружающих престол князятьмы чертей, непременных участников бесовского веселья»71. Заметим, чтоглавный герой «Запечатленного ангела» (1873) также подтверждает эту мысль:«всякого спасенного человека не ефиоп ведет, а ангел руководствует» [IV, 322].Картина практически адского разгула с участием цыган в «Чертогоне»усиливается введением дополнительных персонажей.
Фабриканту и коммерсантуИвану Степановичу разрешают войти только при условии, что он будет бить налитавре – традиционном «оргиастическом» музыкальном инструменте, имеющемформу котла (аллюзия на мифологический сосуд с кипящей смолой длягрешников). Странным выглядит «необходимый» персонаж Рябыка, его именуютучителем: «Он был какой-то “детский учитель” <...> Я только не понимал, в чемроль учителя, но это было еще рано для моей неопытности» [VI, 306]. ОбразРябыки описывается в рассказе как «полуседой великан», то есть имеемПанченко А.
М. Русская культура в канун петровских реформ. Л. : Наука, 1984. URL:http://panchenko.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?PageContentID=182&tabid=2349 (дата обращения14.10.2016).7150авторский намек на черта. Для прояснения его роли обратимся к цитате издругого святочного рассказа («Жидовская кувырколлегия», 1882): «Особенночуден был хохол — весь седой, отчего этот жидовин имел некоторым образом видчерта, каких пишут наши благочестивые изографы на древних иконах [курсивмой.
− Е. Ш.]» [7, 133]. Дополнительную инфернальность Рябыке добавляет тотфакт, что в то время, когда дядя героя пьян, «учитель остается трезвым», а в концевакханалии, перед рассветом, то есть когда исчезает нечистая сила согласнославянской мифологии, Рябыка спешит удалиться «в классы». По законамсвяточного жанра на смену Тьмы приходит Свет: «Да; сразу вдруг все стихло...все кончено.
Никто не помешал, но этого было довольно. Чувствовалось, что какбез этого “жисти не было”, так зато теперь довольно. Всем было довольно, и всебыли довольны. Может быть, имело значение и то, что учитель сказал, что ему“пора в классы”, но, впрочем, все равно: вальпургиева ночь прошла, и “жисть”опять начиналась» [VI, 309]. Пришло время дяде вымаливать себе прощение.Аллюзивныеобразыпозволяютрасширитьконтексты,темсамымподкрепляя звучание темы борьбы с нечистой силой.
Однако, в отличие отГоголя, в лесковских произведениях конфликт является внутренним.Лесков как наследник гоголевской традиции использует не толькоотдельные элементы поэтики. Кроме заимствования образов нечистой силы,доминирующего признака в святочных рассказах, написанных под влияниемГоголя, в «Чертогоне» явно преобладание присущего гоголевским произведениямиз «Вечеров…» карнавального начала и мироощущения, в частности, в сцене,описывающей «вакханалию»: границы и дистанции стираются настолько, чтосоциальная иерархия теряет значимость. Таким образом, Лесков демонстрируетблизость гоголевской эстетике.В другом святочном рассказе Лескова − «Привидение в инженерномзамке» − элементы структуры повествования имеют явную реминисцентнуюприроду, имплицитно отсылающую читателя к «Вию» Гоголя.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
