Диссертация (1168782), страница 12
Текст из файла (страница 12)
Однако на станции исчезает маска ираскрывается истинное лицо псевдонигилиста: его превосходительство, прокурорсудебной палаты. Очевидна сюжетная перекличка с гоголевским «Ревизором», вкоторомградоначальникинебольшогоуездногогородка,казнокрадыивзяточники, принимают за столичного ревизора мелкого чиновника − Хлестакова.Таким образом, в системе персонажей Лескова часто встречается человек,восприятие которого меняется в зависимости от точки зрения, перспективы,системы представлений рассказчика и других персонажей. Метаморфозы вописании подобных лиц, их «инаковость», отклонение от «нормы» даются черезпризму субъективного сознания как источника подобных предрассудков.
Маска вданном случае носит условный характер – она служит одним из факторовсоздания фарсовой ситуации, неожиданных превращений. Стоит отметить, что вгоголевскихпроизведенияхрассказчикнестановитсянепосредственнымучастником описываемых событий, а именно: встречи человека с нечистой силой,Шафранская Э. Ф. Резонансный контекст одной щедринской метафоры. Вопросыономастики. 2014.
№ 2 (17). С. 85.7956в то время как у Лескова рассказчик часто становится полноценным участникомфарсового пространства.Другим персонажем, с которого слетает маска, является Илья Федосеевич излесковского «Чертогона». При первом описании главного героя даетсяхарактеристика примерного христианина: «Он при всех встречах всегда хлеб-сольподает...
всегда впереди прочих стоит с блюдом или с образом... и у генералгубернатора с митрополитом принят...» [VI, 302−303]. Однако при ближайшемрассмотрении под маской оказывается изображенный в сатирическом ключеперсонаж, в котором одновременно заключены две крайние сущности русскогочеловека. С одной стороны, Илья Федосеевича оказывается, организаторомночного кутежа, грешником, спустившимся в ад, с другой стороны, днем онстрастно кается и просит отпущения грехов в одной из московских обителей.
Вэтом и заключается обряд чертогона. А. А. Новикова-Строганова подчеркивает:«Намек на возможность подобного оборотничества есть у Гоголя в повести “Ночьперед Рождеством”. Достаточно вспомнить выразительный пластический рисунокоднотипного поведения ухажеров Солохи – чёрта и дьяка – в рождественскийсочельник»80.Межтекстовые связи святочных рассказов «Обман» (1883) и «Грабеж»(1887) с гоголевскими произведениями, в частности, с «Ночью передРождеством», обусловлены карнавальной атмосферой, реализующейся черезмотивы ряжения, маскарада.Офицеров из рассказа «Обман» разыгрывают румыны.
Они становятсяучастниками настоящего карнавала, для которого свойственны переодевания.Рассказчик и его сослуживцы играют в карты и проигрывают хозяину Холуяну, атакже отдают деньги его жене «на бедных». В конце повествования жидраскрывает истинные лица участников этого спектакля, обменявшихся междуНовикова-Строганова А. А. Святочные рассказы Н. С. Лескова : «Сюрпризы ивнезапности» русской жизни // Богослов : Научный богословский портал. 2013. 15 января. URL:http://www.bogoslov.ru/text/3064355.html (дата обращения: 17.02.2016).8057собой не просто именами, но и местами в социальной иерархии, что такжеявляется признаком карнавального начала.
Хозяин дома Холуян оказываетсяобычным шулером, в то время как настоящий Холуян исполняет роль слугиАнтошки; кукона, в которую влюбляются все офицеры, а один из-за нее дажеумирает, «была чёрт знает что такое... просто арфистка из кофейни, которую заодин червонец можно нанять танцевать в костюме Евы» [7, 107].В святочном рассказе «Грабеж» сюжет строится на истории «ворапоневоле», имеющей анекдотичный характер.
Миша, главный герой рассказа,несмотря на страх перед подлетами81, вызывается проводить дядю ИванаЛеонтьевича поздним вечером в местную гостиницу на прослушивание дьяконов.Во время разразившегося скандала постояльца [знакомого дяди из Ельца] схозяином гостиницы испуганные дядя с племянником выскакивают «на вольныйвоздух» и торопятся домой. Никитского дьякона [из Никитской церкви г. Орла],поспешившего также удалиться из гостиницы вслед за ними и шедшего затемнемного позади, они в темноте по ошибке принимают за вора и избивают.
Этому«подлету», прихватившего дядин картуз, удается убежать от преследователей.Между тем Михаил успевает отнять у мнимого вора свои часы, оказавшиеся, какпотом выяснилось, чужими. Курьезность сюжета в том, что «честный человек наулице другого человека ограбил» [VIII, 112]: Миша, пытавшийся наказать«грабителя», сам оказался вором, абсолютно того не желая.Отметим еще одну сюжетную цитату из «Ночи перед Рождеством»,соотносящуюся с эпизодом прятанья поклонников Солохой. Главный герой«Грабежа»,выступающийвролиповествователя,вспоминаетэпизодобнаруживания спрятавшихся под кроватью в гостинице орловских купцов изМясных рядов: дядя «начал креститься и под кровать ноги подсовывать, и я заним то же самое. А из-под кровати вдруг что-то бац нас по булдажкам, − мы обавскрикнули и враз на середину комнаты выскочили и трясемся...» [VIII, 131].81Орловские воры и жулики.58В ракурсе интертекстуальных связей в первую очередь на себя обращаютвнимание маркеры времени, места действия, описания погоды, являющиесяпарафразом гоголевской «Ночи перед Рождеством».
Прослушивание дьяконовназначено на поздний вечер, во время «воровского часа»: «тьма вокруг такаягустая, что и зги не видно, и снег мокрый-премокрый целыми хлопками так влицо и лепит, так глаза и застилает» [VIII, 133]. Все в городе боятся выходить втакое время. Матушка главного героя и её сестра остаются дожидаться дядю сплемянником дома. Покинувшие гостиницу после прослушиваний ИванЛеонтьевич с Михаилом из-за снегопада и темноты сбиваются с пути, несмотря нато, что девятнадцатилетний проводник «дорогу отлично знал» [VIII, 133]. Юношапри этом нагоняет страх рассказами о купце-мяснике из гостиницы: «Я один разшел вечером ото всенощной мимо их лавок и стал против Николы помолиться,чтобы пронес Бог, − потому что у них в рядах злые собаки; а у этого купцаЕфросина Иваныча в лавке соловей свищет, и сквозь заборные доски лампадаперед иконой светится ...
Я прилег к щелке подглядеть и вижу: он стоит с ножом вруках над бычком, бычок у его ног зарезан и связанными ногами брыкается,головой вскидывает; <…> а над парной кровью соловей в клетке яростно свищет,и вдали за Окою гром погромыхивает. Страшно мне стало» [VIII, 134]. Однакосюжетообразующим элементом в рассказе «Грабеж» является путаница82,возникшая не столько из-за погодных условий и времени суток, сколько из-засамообмана и страха, ложной интерпретации событий, действий, породившихситуацию qui pro quo83, приём в значительной степени характеризующий болеепоздние, неромантические гоголевские произведение, такие как «Ревизор» и«Мертвые души»84.См.: Синякова Л.
Н. Сюжетная структура рассказа Н. С. Лескова «Грабеж»: жанровая иантропологическая событийность // Сибирский филологический журнал. 2014. № 3. С. 106.83Кви про кво − «кто против кого» (лат.), фразеологизм, обозначающий путаницу.84См.: Ю. Манн. Поэтика Гоголя. 2-е изд., доп. М. : Художественная литература, 1988.413 с.8259В «Грабеже» встречаем корреляцию гоголевского приема масок слесковской поэтикой «говорящих» имен. Согласно сложившемуся стереотипуцыгане − «и воры, и мошенники» [IV, 405], а орловский полицмейстер, вобязанности которого входит защита жителей от подлетов, зовут Цыганок. Имяметко характеризует род деятельности персонажа, что находит подтверждение вразговоре тетушки с елецкими гостями:− <…> Обход пройдет, а подлеты за ним вслед − и грабят.− А может быть, не подлеты, а сами обходные и грабили.− Может быть, и они грабили [VIII, 127].В святочном рассказе «Грабеж», как и в гоголевской повести «Ночь передРождеством», финальный сюжетообразующий элемент − счастливая женитьбаглавного героя − значительно ослаблен и имеет второстепенный характер.
В«Грабеже» полюс смещается в сферу сознания человека, его интерпретациюотдельного события, что также является своего рода испытанием, но не темнымисилами, а результатом внутренней борьбы и заключением душевных переживанийглавного героя является его покаяние и искупление вины, финальноепрославление им Господа: «Благословен еси, Господи!85» [VIII, 152].Есть и другая тема, к которой Лесков обращался, наверное, так же часто,как и Гоголь − это русский дух в разных его проявлениях. В очерке «Загадочныйчеловек» Лесков изображает героя-революционера Артура Бенни, который такотзывается о прочитанных в тюрьме «Мертвых душах»: «Представьте, что толькотеперь, когда меня выгоняют из России, я вижу, что я никогда не знал ее. Мнеговорили, что нужно ее изучить то так, то этак, и всегда из всех этих разговороввыходил только один вздор.
Мои несчастия произошли просто оттого, что я непрочитал в свое время “Мертвых душ”» [III, 367−368].85Стих из 118 псалма. См.: Псалтирь // Библия. Ветхий Завет. Пс. 118:12.60Гоголевские«Мертвыедуши»,какизвестно,должныбыли,пограндиозному замыслу их автора, отразить «хотя бы с одного боку всю Русь»86.Однако Гоголь не успел закончить свою поэму, первоначально задумывавшуюсякак трехчастную. Лесков был знаком с публицистическим сборником Гоголя«Выбранные места из переписки с друзьями» (1847), после выхода которогоотдельные критики обнаруживают литературное сходство гоголевского замысла«Мертвых душ» с «Божественной комедией» Данте Алигьери87. Объединяющейфигурой, героем нового капиталистического времени в «Мертвых душах»становится художественный образ Павла Чичикова, который в перспективе (судяпо черновым наброскам ко второму и третьему томам) должен был быпреобразиться, духовно очистившись от скверны и пороков, и восстановить в себеобраз Божий.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
