Диссертация (1168756), страница 33
Текст из файла (страница 33)
Здесь следует сделать оговорку.Судя по примечанию, автор вполне серьезно относится ко всем высказанным в нейубеждениям. Примечание также не позволяет увидеть в пьесе Й. Р. Бехера одну изэкспрессионистскихантиутопий,изображающихобщуюкатастрофукакзакономерную реакцию на отказ от прославляемых драматургами идеалов добра ичеловечности.
В нашей работе пьеса рассматривается как демонстрация того, кчему приводит нивелирование стремления к возрождению духовности уже не на225Я поднимаюсь, я растворяюсь, я свершаюсь, о счастье, в народе.152уровне героев, но на уровне самого автора. Подобное допущение представляетсяобоснованным, поскольку позволяет понаблюдать за общей тенденцией развитияэкспрессионистской идеи обновления и еще раз выделить ее наиболее важныеаспекты.Появление драмы в 1924 г. кажется весьма неожиданным. 1924-25 гг.являлись завершающей стадией в жизни литературы экспрессионизма. После всехсоциальных потрясений, пережитых Германией к тому времени, произведения этихлет пронизывали, как правило, настроения разочарования и отказа от прежнихреволюционных идеалов.
Драма Й. Р. Бехера нарушает эту закономерность и совсей страстностью возвращает зрителей и читаталей в прежнюю атмосферуборьбы. В примечании автор утверждает, что его произведение призванопробудить революционную поэтическую совесть. Он решает сражаться вместе среволюционным пролетариатом за прорыв человечества в будущее и отказываетсяот того чувственного коммунизма (Gefühlskommunismus) и экстатического поискаБога, которыми была проникнута атмосфера в 1919 г.
во время создания первоговарианта этой драмы [21, S. 103-105]. Отныне обращение к Богу не поощряется, нодаже высмеивается. Бог изображается как «Ничто», выдуманное слабыми иленивыми:Aus der Tiefe ruft ihr,Ihr ruft hinein aus der Tiefe der Erde,Hinein, hinein in den Himmel,Hinein in die blaue Höhle des Nichts. […]Euere Schwäche nennt ihr Gott,Euere Tatlosigkeit […]Das Nicht-Vollbringen-Wollen,Das Nicht-Kämpfen-Wollen […]226 [21, S. 112].Вы взываете из глубины,Вы взываете из глубины земли ввысь,Ввысь, ввысь в небо,Ввысь в голубую бездну Ничто. [...]Ваши слабости вы называете Богом,226153Эти слова не могут не напомнить рассуждения Ф.
Ницше, высказанные им в«Веселой науке» в главе «Верующие и их потребность в вере» (Die Gläubigen undihr Bedürfniss nach Glauben):Der Glaube ist immer dort am meisten begehrt, am dringlichsten nöthig, wo es an Willenfehlt [...] je weniger Einer zu befehlen weiss, um so dringlicher begehrt er nach Einem,der befiehlt, streng befiehlt, nach einem Gott, Fürsten [...]. Der Fanatismus ist nämlichdie einzige Willensstärken, zu der auch die Schwachen und Unsicheren gebracht werdenkönnen […]227 [323].Человек должен спасти себя сам, не надеясь на помощь свыше. К этому убеждениюприходят и герои драмы [21, S.
113]. Подобное выдвижение человека на первыйплан и отказ от всякого божественного участия в земных делах можно считатьвполне характерным для драматургии экспрессионизма. Однако со всеми ранеерассмотренными произведениями резко контрастирует нескрываемый в пьесепризыв к насилию и к уничтожению противников социализма. В Великом гимнекрасного-марша (Grosse Rote-Marsch-Hymne) появляются слова: «Sticht und feuert –– / Vorwärts! / Marsch!! Roter Marsch […]»228 [21, S. 172-173].
И далее уже впослесловии, по стилю напоминающему тот же гимн, уточняется: «Marschiere! /Kämpfe! / Wenn es sein muß: / Töte!...»229 [21, S. 186] Многоточие после этих словеще больше акцентирует внимание и придает им дополнительную весомость. Стольоткровенный призыв к ведению борьбы любыми методами звучит пугающе даже вфанатичном и восторженном гимне. Однако это настроение выдерживается напротяжении всей пьесы. Примерами для подражания объявляются кроваваяреволюция в России и фашистский режим Муссолини [21, S. 138, 150].Вашу бездеятельность [...]Нежелание-совершать,Нежелание-бороться […].227Вера всегда больше всего жаждется, упорнее всего взыскуется там, где недостает воли [...] чемменьше умеет некто повелевать, тем назойливее влечется он к тому, кто повелевает, и повелеваетстрого, - к Богу, монарху [...]. Фанатизм и есть та самая единственная сила воли, к которой могутбыть приведены слабые и неуверенные [...] [318].228Колите и жгите – – / Вперед! / Марш!! / Красный марш [...]229Маршируй! / Борись! / Если так должно быть: / Убивай!...154«Набросок» превращается в единый призыв.
На это указывается еще впрологе: «Dies ist kein Theaterstück, Genossen […]. Dies ist ein Kampfruf, Genossen[…]»230 [21, S. 107, 108]. Гимн является его основным звеном. Он занимает всючетвертую часть драмы, разделенной на четыре части, пролог и послесловие. Впервых трех частях абстрактные герои объединяются в группы, произносят своимонологи или вступают в диалог, но при этом фактически не соприкасаются междусобой. Отсюда возникает свойственный экспрессионизму феномен параллельныхвысказываний и действий (Vorbeireden, Vorbeihandeln) [195, S. 157]. Образы какбудто перетекают из одного в другой, при этом лишь некоторые персонажиобозначаются отдельно и более конкретно – Мужчина, Женщина, Генерал, Солдат,– а не просто как Голос, Голос против, Голоса.
Послесловие вполне может служитьпродолжением гимна, пролог – его вступлением. В третьей части драмыпоявляются «Тезисы для изображения немецкого болота» (Leitsätze zur Darstellungdes «Deutschen Pfuhls»), дающие обоснование столь грозному призыву к борьбе иодновременно оправдывающие кровопролитие.В драме однако присутствуют и некоторые противоречия, казалось бы, стольнеожиданные в произведении, задуманном как гимн.
Свое недовольствопроисходящим высказывает один из героев, пренебрежительно названныйНемецким Простофилей (Der Deutsche Michel). Само это имя заставляет вспомнитьцелый ряд литературных образов простаков, озвучивающих скрытые от всехистины и дающих пророческую оценку событиям. В драме Простофиля объявляетсебя мистиком, его вовсе не интересует политика, поскольку ее вектор постоянноменяет направление, а в результате остаются лишь обман и ложь: «Heute so, morgenso… […]. Vorher betrogen, nachher betrogen, so oder so betrogen. […] Aber ich will janichts wissen von Politik… Ich bin eben – Mystiker»231 [21, S. 146, 148]. Слова героязаставляют задуматься о самом смысле борьбы и ее итогах.
Простофиля бросает напроисходящее взгляд со стороны и сделанные им выводы заметно подтачиваютЭто не спектакль, товарищи, [...]. Это призыв к борьбе, товарищи [...]Сегодня так, завтра так... [...] Раньше обманут, позже обманут, так или иначе обманут. [...] Ноя и не хочу ничего знать о политике...
Ведь я мистик.230231155фанатичную убежденность борцов за справедливость, хотя и не на уровне героевпроизведения, но на уровне читателей и всей возможной аудитории.В другом эпизоде ситуацию в стране обсуждают две безымянные персоны,обозначенные как Первый и Второй. Второй подчеркивает невозможностьобъединения нации. Она изначально поделена на два народа, которые будутсражаться друг с другом до последней капли крови, а их предводители будут лишьизвлекать из происходящего пользу для себя и закрывать глаза на кровопролития[21, S. 151]. Простофиля и Второй будто предсказывают результат ожесточеннойсхватки и развитие событий после марша. Их появление в драме должно было быеще раз продемонстрировать, как слабы, безлики и неубедительны любые попыткипомешать всеобщей решимости и жажде справедливости.
Однако эффектполучается совсем иной. Герои ставят под сомнение сам смысл борьбы участниковкрасного движения.Отвергая идеалы, воспетые в первой драме, вторая пьеса также не предлагаетникакого конструктивного решения и способа преодоления создавшегося кризиса.Оба произведения представляют две крайности, отрицающие друг друга. При этомвторая отрицает не только веру в возможность спасения, но саму веруэкспрессионизма в красоту человека.
Она завершается таким же всеобщимпорывом и призывом к революции, как и драма Э. Толлера «Преображение», ноотказывается от важнейшего постулата – от нежелания проливать кровь.Подобная трансформация, происходящая с идеей обновления позволяетговорить о выходе «Наброска» в идейном отношении за рамки экспрессионизма.Тем не менее анализ данной пьесы в отрыве от первой названной работы Й. Р.Бехера заметно ограничивал бы возможности ее интерпретации. Драма становитсяоткликом на современные социальные потрясения. Она подталкивает к новомупереосмыслению экспрессионистской мечты и еще раз доказывает, что болееважным звеном этой мечты является не стремление разрушить все сковывающиеограничения и освободить дорогу новому току мысли, но именно идея духовноговозрождении человека, возвращающегося к собственным первоначальным иглубоко скрытым в уголках души красоте и доброте.156Говоря о проблеме противоречия и появления в корпусе драмы элемента,ослабляющего или идущего вразрез с общей направленностью и идеологией текста,необходимо обратиться к драме Л.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
