Диссертация (1168750), страница 21
Текст из файла (страница 21)
От былого величияОрсенны сохранились лишь погруженные в оцепенение развалины. Отношений105с государством-противником Фаргестаном нет, мирный договор так инеподписан, а в сознании жителей эта страна и ее население относятся кобласти фантазий, народных сказок или поэтических преданий.Подобно Амфортасу из пьесы «Король-рыбак», сон полуразрушеннойпограничной крепости охраняет капитан Марино, озабоченный тем, чтобысохранить хрупкое равновесие между жизнью и смертью, воплощенное вметафоре сна, и предупредить любое движение, которое могло бы нарушитьэтот сон. Но Альдо, побуждаемый «высшей силой инерции… которая в другихместах приводит в движение лавины» [Грак 1999: 44], как и другие герои Грака,ждет некоего освобождающего События, которое разбудит города, «окоченелолежащие под своим саваном», и заставит целый народ «броситься на свет тоговеликого дня, который стоит того, чтобы в нем сгореть» [Грак 1999: 275].Упоэтикисодержащуюснаповествованиенапластованиятакжеразличныхчерпаетэпох.Так,атемпоральность,персонажироманапередвигаются на машине («На следующий день рано утром я отправился в путьв быстрой машине» [Грак 1999: 11]), однако для освещения пользуютсяоткрытым огнем («...трепещущее, как крылья, пламя победных факелов» [Грак1999: 56]).
В тюрьмах Мареммы заключенных секут плетками, а пророки наулицах возвещают «конец времен», что в 1951 г. могло показаться отсылкой кСредневековью.Безвременьепридаеткаждомусобытиюрастянутость,предельную субъективность. К примеру, Альдо, нарушив границу и пройдя темсамым «точку невозврата», начинает видеть в окружающих (Марино, его отец,Даниель) лишь стариков, мечтающих на пороге слабоумия и смерти о некомпотрясении: «Может быть, не очень хорошо, когда вещи навсегда остаютсятакими, какие они есть» [Грак 1999: 177]. Капитан Марино, напротив,характеризуетсярассказчиком,как«примермягкогоиспокойногосопротивления всему неожиданному, внезапному, постороннему» [Грак 1999:39].Понятие «пейзаж» (фр. paysage, от pays – страна, местность) пришло в106литературу из живописи, где охватывало, по утверждению А. Бенуа,в противовес «человеку» как объекту изображения, «всё, что "не человек", всё,что мир вообще, всё, что не обладает человеческим разумом, его страстями идушой» [Бенуа 2018].
Само слово «пейзаж» появилось во французском языке всередине XVI в. и с тех пор обросло большим количеством дополняющих егосмысловых оттенков. Если в энциклопедии Дидро и Даламбера (1763) пейзажопределяется как «род живописи, изображающей сельскую местность ипредметы, в ней обнаруживаемые» (c’est le genre de peinture qui représente lescampagnes & les objets qui s’y rencontrent)[Diderot 2018: 10], то словарь ЭмиляЛитре (1863–1877) толкует понятие «пейзаж» уже как «вид местности, которуюможно охватить единым взглядом» (Étendue dupays que l'on voit d'un seul aspect)[Paysage 2018].
Вообще пейзаж долгое время трактовался как картина илиописание природы, где фигуры людей и животных имеют второстепенный,дополнительный характер, а на первый план выдвигается изображение природы.Постепенно пейзаж перестает быть только описанием внешнего окружения истановитсясредствомэкстериоризациивнутреннего,иллюзорногомираперсонажей. Пейзаж обладает бесконечным количеством коннотаций и смысловв художественном тексте, что находит отражение и в толковых словарях. Так,словарь «Petit Robert» признает за пейзажем право быть также «частьюместности, явленной внутреннему взору», а также «метафорой, отсылающей кчувствам, характеру персонажа» (Métaphore faisant allusion aux sentiments, aucaractère d’une personne) [Paysage 2000: 1813].
Несмотря на то, чтов современных энциклопедиях и словарях понятие «пейзаж» трактуетсяпо-разному, практически все источники определяют пейзаж как важнейшийкомпонент художественного текста, выполняющий определенные функции.Например, «Словарьлитературоведческих терминов» объясняет это понятиеследующим образом: «Пейзаж – изображение картин природы, выполняющее вхудожественном произведении различные функции в зависимости от стиля иметода писателя» [Тимофеев, Тураев 1974: 265].107В течение многих веков трансформировалась роль, отводимая пейзажу влитературе, где он с течением времени стал важнейшим инструментом длявоссоздания художественного мира произведения, а также для выражения еговременных и пространственных категорий.
Собственно, вплоть до эпохиромантизма пейзажа как объективного изображения природы в литературе несуществовало. Лишь сентименталисты во главе с Руссо обнаружили в свободнойжизни природы прекрасный способ выявить и описать человеческие эмоции, неподчиненные жесткой регламентированности общества, предвосхитив темсамым наступление эры романтизма с его эмоционально насыщеннымиописаниямиприроды.
Именно тогда пейзаж воцаряется в литературе, занимая вней ключевое место как источник творческой энергии и утонченногопоэтического чувства.И, наконец, если говорить о XIX в., то здесь намечаютсядве новые тенденции в пейзажных описаниях: в реалистической литературевозникаетпонятиедействительности«городскойиважнейшеепейзаж»,звенокакотражениедиссонансовпричинно-следственнойцепиописываемых событий, а у символистов пейзажный образ приобретает весьмаличностное звучание, призванное воплотить идею всеобщей одушевленности.В литературе XX в. функции пейзажа в литературе еще болееусложнились:отсубъективации(Фуко)повествованияиподчиненияпредметности ландшафтных описаний эмоциональному восприятию природыдо полного ее отчуждения, при котором «природа – уже не природа, а "язык",система моделирующих категорий, сохраняющих только внешнее подобиеприродных явлений» [Хализев 2009: 62]. И хотя литературный пейзаж,в отличие от живописного, не выделяется в самостоятельную жанровую форму,будучи полностью подчиненным художественному тексту, это не помешалолитературоведу А.
Фремону написать: «Мир мадам Бовари географическивоссоздан гениальнее, нежели любые описания Верхней Нормандии вгеографических справочниках» (la région de Madame Bovary (est) plus génialegéographiquement que n’importe quelle Haute-Normandie de géographe) [Frémont1081999:12].Однако две вышеупомянутые крайние тенденции не исчерпываютмногообразия смысловых нюансов пейзажных описаний в творчестве техписателей, для которых образы природы явились вечно насущной иисполненной глубокого смысла гранью литературы и искусства. Одним из такихавторов, безусловно, является Жюльен Грак. Та ключевая роль, котораяотводится в его произведениях описанию природы, дала основание многимисследователям квалифицировать его и как «художника-пейзажиста», и как«писателя-географа».Выработавсвойсобственныйстильиприемыхудожественного воссоздания пейзажа, Ж. Грак, будучи географом пообразованию, старается в каждом своем произведении установить связи междупейзажем и глубинными движениями души, где на первое место выдвигаетсяпсихологическая аура, связанная с природными явлениями.
В одном из своихинтервьюонпоясняетэту«одержимость»пейзажнымиописаниями:«В "романе" пейзажи являются собственно такими же полноправнымидействующими лицами... все это настолько слито, соединено, что, как и вреальнойжизни,ихневозможноотделитьдруготдруга.Онипринадлежатроману. Онииестьроман»(Les paysages sont “dans le roman"comme les personnages et au même titre...Tout cela est totalement soudé et il estimpossible, comme dans la vie réelle, de les séparer l’un de l’autre.Ilsappartiennentauroman.
Ilssontleroman) [Gracq 2002: 39– 40].Пейзаж в романах Ж. Грака предстает не фоном повествования, аполноправным средством выражения идей произведения, персонажем, которогоневозможно отделить от прочих действующих лиц. Сам писатель неоднократноутверждал, что пейзаж в его произведениях – это точка соприкосновениявремени и места, что и составляет всегда основной сюжет.Если мы обратимся к роману Ж. Грака «Замок Арголь», то ради созданияподобающих «декораций» для разворачивающихся событий писатель широкоиспользует именно полуфантастические описания таинственной местности,109которуюневозможнопейзаж»,имеющийлокализоватьсходствосгеографически.декорациямиЭто«непостижимыйсредневековойлегенды:таинственный замок, заброшенная часовня, старинное кладбище: «Замоквозвышался на краю скалистого отрога, вдоль которого только что шел Альбер.К нему вела извилистая тропинка – недоступная для транспорта, –ответвлявшаяся слева от дороги.
<...> Густые массы папоротника высотой вчеловеческий рост окаймляли тропинку; с обеих ее сторон поразительнопрозрачные ручьи беззвучно струились по галечному дну, густой лес окружалдорогу в ее капризных извивах на склонах гор» [Грак 2005: 29]. Подобныепейзажные описания не только характеризуют место действия, служа емуопределенным фоном, но и передают атмосферу происходящего, определяямировосприятиеперсонажейиавтора,ихотношениекокружающейдействительности.
В этом случае можно говорить о смыслообразующейфункции пейзажа в романах Ж. Грака.Было бы неверным присваивать пейзажным описаниям лишь роль«декораций» для разворачивающихся в произведении событий. Зачастую вроманах Ж. Грака пейзажи могут использоваться в качестве приема дляраскрытия внутреннего состояния героя, его характера, мировоззрения. В этихслучаях на первое место выступает психологическая нагрузка пейзажныхописаний. Пейзажи погруженного в «сон без сновидений» Сирта сообщаютчитателю чувство тревожного ожидания некого события, одновременноосвобождающего от кошмара и уничтожающего привычный ход вещей. Именнотакими предстают окрестности Орсенны под взглядом Альдо, являющегосякатализатором последующих событий: «Подозрительная молчаливость пейзажастановилась особенно явственной из-за дождя, который то внезапно кончался,то нерешительно шел снова, из-за создаваемого этими неровными интерваламиощущениянапряженногоожидания…Этавялаявойлочнаяобивкаприближающегося к завершению кошмара отодвигала происходящее в глубьвеков… в хранящую свои тайны доисторическую прерию с ее горячим и110влажным дыханием, с ее высокими, удобными для засад травами» [Грак 1999:18].Иногда задача пейзажа– не столько характеризовать героя, сколькослужить психологическими маркерами той ситуации, в которой он оказался.В этом случае пейзаж особенно отчетливо предстает важнейшим семантикостилистическим компонентом общей структуры произведения, передающимчерез семантические доминанты общую идею текста.