Диссертация (1168614), страница 9
Текст из файла (страница 9)
Но, отрицаясебя саму в творческом духе художника, природа тем самым приходит к себесамой, обретает своеобразную атараксию. Художественное произведение – этоакме природы, тот момент расцвета, когда она «оказывается единственной всвоем роде, являет саму себя, свою фюсис, полностью становится собой» [88, c.68]. При этом природа не принимает целеполагание вообще: ни в себе самой, какутверждалось ранее, ни в искусстве. Для того чтобы стать подобным природе,искусство должно, считает Хольц, отказаться от цели, в первую очередь от той,которая долгое время связывалась с подражанием прекрасному.Можно сказать, что формула Хольца придает свежее дыхание концепцииАристотеля. Мимезис как подражание начинает осмысливаться в качестве38отрицания, но такого, благодаря которому природа постигает еще большее своевеличие.Натуралисты, интроектируя мировоззренческие концепции классическогоXVIII и романтического XIX веков, подвергают их трансферной обработке,поднимают понятие природы до уровня всеобщей духовности, глобальнойвселенской значимости.
Таковой становится натуралистическая драма. Именно вней искусство может стать природой, поскольку в драме, с точки зрениянатуралистов, язык природы находит наиболее совершенное эстетическоевоплощение.1.2. Специфика философской рефлексии Г.
Гауптмана. Этическийконтакт «природного» человека и «природного» мира.Воззрения и творчество Г. Гауптмана могут служить ярким примеромтакого модернистского процесса, когда на достаточно четко осознаннуюрефлексию прошлого накладывается не менее сильная рефлексия на настоящее.Важно отметить, что Г. Гауптман рассматривает натурализм не как литературноенаправление или течение, а как «образное определение цели – вчерашнее исегодняшнее вступают в брак» [344, s. 671]. Такой ход мысли позволяетутверждать, что немецкий драматург изначально оценивает современность каксложный феномен, внутренняя структура которого обусловлена соотношениемдвух принципов «старого и нового».
На передний план выступает идеяобновления – «сегодняшнее», которая, однако, немыслима без духовной истории«вчерашнего». В дневниках и автобиографических работах Г. Гауптман многопишет про общение с натуралистами, про их дискуссии, общие цели, с пафосомподчеркивает, что все они встали на путь Ульриха фон Гуттена, приняли его девиз«Я дерзнул» («I habe gewagt»), видели в Гуттене борца за немецкую духовность[344, s.
642]. Однако немецкого драматурга глубоко опечалила реакция писателя и39поэта Т. Фонтане (Th. Fontane) (1819 – 1898) на первую пьесу «Перед восходомсолнца», которую он выразил в письме к Гауптману. Фонтане, перед которымблагоговели натуралисты, как столетием раньше романтики перед Гете, отмечаяталант Г.
Гауптмана, считал его драму излишне современной, по его мнению, вней молодой драматург чрезмерно следует новым тенденциям. Г. Гауптманблагодарил за письмо, но подчеркивал, что удивлен словами Фонтане: сам онявляется принципиальным противником натуралистов, не понимает, почему сними связывают его имя, обещает в дальнейшем больше проявлять своюиндивидуальность, чтобы быть достойным похвалы великого мэтра [350, s. 179].Как видно, Г. Гауптмана и натуралистов сближает желание внести нечтоновое в жизнь и литературу.
Но в то же время между ними существуетсвоеобразное напряжение. Немецкий драматург говорит, что «натурализм надоотбросить прочь, его преодоление в порядке вещей» [352, s. 25]. Г. Гауптманимеет в виду статью австрийского писателя, драматурга и художественногокритика Г. Бара (1863 – 1934) «Преодоление натурализма» (1891) и согласен свыводами того, «кто сам ввел в литературу меткое слово «натурализм», но имеетмужество отказаться от своих прежних взглядов» [350, s. 157].
Натурализм для Г.Гауптмана, в то время как он вступил в союз «Прорыв» («Durch) в мае 1887 года,был полон очарование и прелесть новизны. Однако достаточно скоро немецкийдраматург называет натурализм «модной группировкой, в которой непременнодолжна быть оглядка на других, доминанта общей точки зрения» [344, s. 653].Иными словами, натурализм, отрицающий какие-либо правила, каноны, самстановится каноничным, «старым», а не «новым», – так воспринимает его Г.Гауптман.Натурализм, следовательно, осознается писателем как уже сложившаяся всовременности традиция, с которой, как и со всякой другой, возникают точкипересечения и отталкивания. Возникает достаточно уникальная ситуация,которую С. Вьетта определяет как «модернизацию модерном себя самого» [459, s.42].
Подобная модернизация внутри модерна имеет место в том случае, еслитрадиция еще не совсем укоренилась, не полностью утвердилась, однако в40сознании определенного индивида уже пересматривается, модернизируется.Такова реакция Г. Гауптмана на натурализм. Немецкий драматург принимает всето лучшее, что, с его точки зрения, есть в натурализме – стремление к новизне, ноодновременно подвергает негативной оценке то, посредством чего это стремлениедостигается – чрезмерную ориентацию на естественно - научные и биологическиезаконы.Между тем следует учитывать и тот процесс, который связан ссамоосмыслением натурализма10.
П. Эрнст (1860 – 1933) в 1886 году теснообщался с братьями Хартами, но в 1898 году резко отвернулся от них [410, s. 283].Р. Демель, ратуя, подобно многим, за новизну, подчеркивает в дальнейшем, чтопробивает дорогу не натуралистическая трагедия, а трагедия самого натурализма[410, s. 293]. К. Альберти (1862 – 1918) писал статьи в натуралистическиежурналы, его перу принадлежит роман «Старые и молодые», но потомподчеркивал, то для натуралистов характерна только погоня за эффектами,написалкомедию«Натуралистическаябольничнаякатастрофа»(«Einenaturalistische Spitalkatastropfe»), в которой эффекты составляют все действиедрамы [410, s. 58].
В этом плане творчество Г. Гауптмана и натуралистов теснопереплетаются друг с другом: принимают новые постулаты и одновременно,практически сразу, подвергают их переоценке11. Такой процесс немецкийсоциолог и философ У. Бек (U. Beck) (1944 – 2015) называл «понятийнымаппаратом модерна, в основе которого заложено не только хорошее, доброеотношение к традиции, но и исполненное печали прощание с ее нетленнымисокровищами» [288, s.
250].Необходимо обратить внимание и на то, что в недрах позитивизмаизначально скрывалась мистическая мысль, невольно звучал его мистическийголос. По меткому замечанию С. С. Аверинцева, «расцвет мистицизма – это времяМногие натуралисты отказываются от своих прежних постулатов. Так, Хольц вначале утверждал, что Золяпродвинул искусство вперёд, аТэн придал ему новую ауру.
Но вскоре Хольц опровергает теориюэкспериментального романа Золя, говорит о её полной непригодности, видит опасность превращения искусства внауку [408, s. 72]11Неслучайно О. Брам писал, что «в натурализме нет ничего похожего на изначальную заданность... в нёмпроявляется вечное движение жизни, оно не может и должно быть подавлено» [408, s. 6].1041величайших открытий науки, расцвет искусства <...> образцом науки дляпозитивизма становится естествознание, <...> не менее существенно оно и длямистицизма, <...> оценивающего естествознание через внутренний опыт» [78, c.240].
Так, в рассуждениях Спенсера о «постоянном соприкосновении сокружающим незнанием, <...> о неведомом, что лежит за всяким пределом» [219,с. 12]ощутимы явные переклички с теорией Н. Кузанского (1401 – 1464),касающиеся ученого незнания: «Мы должны достичь знающего незнания, всякийокажется тем ученее, чем полнее увидит свое незнание. <...> Незнание – высшееискусство» [167, c. 120].Такое высшее искусство незнания принималось натуралистами, оновытекало из взглядов на природу. В ней, по твердому убеждению натуралистов,есть тайна, ее невозможно, да и не нужно раскрывать, поскольку она всегда будетнеподвластна естественным наукам, несмотря на их небывалый расцвет на рубежеXIX – XX вв. Так, Л. Берг (1862 – 1908), некоторое время состоявший в союзе«Прорыв», считал необходимым усилить в натуралистических произведенияхиррациональный ход, придать больше субъективизма художественным творениям[410, s.
179]. Подобный иррациональный ход, явленный через мистическую идеюученого незнания, заметен, к примеру, в раннем стихотворении Г. Гауптмана«Куда мой взгляд проникает сквозь туман»: это никому неизвестно, может быть –в темноту, а может быть – к солнечному свету. Никто не знает, что можно видеть– пустой холмик, деревянный крест? Иногда показываются высокие тучи, заними скрываются горы, горящие огнем, но увиденное героем непонятно ему:Wohin mein Blick durch Nebel siehtIch weis es nicht, ich weis es nichtWohin mein trüber Wunsch mich zieht:In Dunkelheit ins Sonnenlicht?Ich weiss es nicht. – Manchmal im DunstSchau ich ein Hügelgrab,Ein Holzkreuz drauf, bar aller Kunst42Wer weis, was ich gesehen hab?!Manchmal auch schau ich wolkenhoch,Wo feuerstirn’ge Berge stehn.Ein Banner scheint zu winken – dochWer weis – wer weis, was ich gesehn?Благодаря духовному началу, особому внутреннему созерцанию взглядлирического персонажа может проникнуть за пределы видимого мира.
Нотелесная природа лирического персонажа не дает ему возможности объяснитьтрансцендентальную сущность бытия. Метафизическая основа, скрытая в глубинефеноменального мира, не позволяет его приобретенным познаниям облечь в словату истину, которая остается сокрытой для разума. Искусство взгляда, взглядавовнутрь, становится для Г. Гауптмана важнейшим принципом познания мира ичеловека, познания всего космического бытия.
Куда взгляд проникает сквозьтуман – объяснить невозможно, однако такое проникновение доступно тому, кто,как пишет драматург, «связывает все естественные процессы с великой тайнойВселенной» [344, s. 294].У Г. Гауптмана складывается особая точка зрения на природу – «она вовсем и везде, видит, слышит, чувствует, человек каждую минуту открывает длясебя природу с ее чудесами и тайнами» [353, s.
532]. Открытие это особое, оносвязано с постижением немецким драматургом иной действительности: «онасуществует, хотя и не зафиксирована на картах, но внутренне ощущается в теминуты, когда наступает душевное озарение – есть некий противовес тому, чтоумирает» [353, s. 278]. Как видно, «иная действительность» в понимании Г.Гауптмана – это и есть бессмертная природа «с ее чудесами и тайнами», таприрода, которая «во всем и везде». Однако в рассуждениях немецкогодраматурга содержится нечто иное, нежели только констатация таинственнойвнутренней сути природы.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
