Диссертация (1168614), страница 42
Текст из файла (страница 42)
Можно говорить о «модернистской рефлексии традиции»,которая, считает Ю. Хабермас, «создает широкие возможности для постоянныхпроцессовмодернистскойкоммуникации»[339,s.8].Данныйпроцесспроявляется в отношении Г. Гауптмана в его сильнейшем расхождении с темимыслителями и художниками слова, которые считали Гамлета слабымперсонажем. Однако именно такое расхождение лишний раз позволяет говорить о187Г. Гауптмане как о писателе времени модерна, мир которого «каждый развозникает снова и снова, порождает новое из себя самого,<…> тот непрерывныйпроцесс, который свидетельствует о зарождении новой эпохи» [339, s.
10]. Г.Гауптман с особой поэтической силой отстаивал противоположную позицию –Гамлет является в высшей степени активным человеком. Подобная позициясближает Г. Гауптмана с теми из его собратьев по перу, которые связывают имяГамлета с непрекращающейся деятельностью. Г. Гауптман указывает нанемецкого философа и драматурга Карла Вердера (1806 – 1893), который в«Лекциях о Гамлете» (1875) говорит об идее всеобщей справедливости – героюнужно убедить датчан в правомерности убийства Клавдио, а для этогонеобходимо добыть доказательства, что старательно делает Гамлет.
Сходнуюпозицию занимает историк литературы Эрих Шмидт (1853 – 1913), рассуждениякоторого о Шекспире читал Г. Гауптман. Кроме того, немецкий драматургуказывает на источники «Гамлета» – Саксона Грамматика (летописца XIIIстолетия) и автора «Трагических историй» XVII века Франсуа де Бельфора,которые видят в Гамлете человека действия [344, s. 72]. В дальнейшем О.Шпенглеробъяснитгамлетовский«гештальтбытия»непрерывнойподвижностью, «которая облагораживает его деяния» [264, с. 366].Перед немецким драматургом стояла чрезвычайно сложная задача. Онпредпринимает попытку передать произведение Шекспира «Гамлет» в егопервоначальном виде, в том, который был утрачен.
Выводы Г. Гауптманасвоеобразны, попытка восстановления нарушенного смысла шекспировскоготекста приводит к весьма неожиданным результатам.Г. Гауптман считает, что у Шекспира не Лаэтр поднимает восстание, а самГамлет, тут наличествует явная текстовая ошибка. С точки зрения Г. Гауптмана,Гамлет по натуре бунтарь и мятежник, его возвращение из Англии – продуманноерешение. Он задумал восстание, рассчитывает на помощь Фортинбраса,агрессивные действия которого против Дании отвечают планам Гамлета – «таковабыла первоначальная сюжетная канва шекспировского текста, она искаженавременем и небрежностью переписчика.
С помощью военной силы, мощной188армии Гамлет хочет мстить за отца» [346, s. 72]. Такова концепция Г. Гауптмана,его взгляд на текст Шекспира.Однако в финале благородные замыслы героя терпят крах64. Следуетучитывать,чтововременаГ.Гауптманапользовалосьпопулярностьюпроизведение Э. Роде «Психея», в котором пристальное внимание уделяетсядревнегреческому культу души, культу героев и культу смерти.
Для Г. Гауптманарассуждения Роде имеют немаловажное значение, он кладет их в основу своеговосприятия финала «Гамлета». Грозный призрак отца героя требует кровавогослужения. Неистовая душа призрака успокоится только тогда, когда уничтожитвсе вокруг. Дух непримиримый и мстительный, он полностью разрушает свойдом. Этого Демона нельзя любить, он страшен. Гамлет везде ощущает его угрозу,но он проникает в сознание принца датского, необходимость мести сводит его сума. Поэтому в финале Гамлет становится одержимым, вынужден расстаться сосвоей внутренней свободой – свободой поступать по справедливости. Под такимтяжелейшим давлением он совершает преступление – убивает Клавдио безвесомых и зримых доказательств.
В нем невольно материализуется убийца,Гамлет своим последним деянием наносит вред своей душе, но искупаетпреступление ценою собственной жизни [346, s. 86].Итак, раздумья о содержании шекспировских творений, в частности«Гамлета», заставляют Г. Гауптмана признать необходимость восстания,активного протеста против своей участи как единственного пути изменениянеблагополучногомироустройства.Теперьвопросприобретаетинуюформулировку: кем для Г.
Гауптмана является шекспировский герой –мыслителем или мстителем? Ответить на него затруднительно. Выдвижение напередний план деятельного, активного начала выталкивает героя во внешнюю,социальную сферу, укоренение в которой мешает Гамлету следовать своейизначально доброй природе души.
Его бунтарская, мятежная натура, как64Причины этого более подробно Г. Гауптман излагает в своём позднем романе «Вихрь призвания»,который «выразительно представляет важнейшие из особенностей мировоззрения и поэтики... роман, как звено вцепи, соединяет начало и конец творческого пути Г. Гауптмана, поясняет истоки и вариации ключевых для неготем» [55, с. 74].189определяет ее Г. Гауптман, позволяет Гамлету, в значительной степени вопрекисебе самому, впустить в душу кровавого призрака, стать мстителем, оставаясь вдуше мыслителем.
Мудрость – «Sophia» – трагически разобщена с тем, с чемразобщения быть не может и не должно – с открытой миру и, бесспорно, человекуРhilia.Обращение Г. Гауптмана к широкому культурному фону приводит ксвободному, автономному мышлению, к созданию философской трагедии, окоторой мечтали романтики. Драма «Ткачи» – это произведение о безысходности,дисгармонии, о вечном диссонансе человеческой натуры. Через «бедногочеловека» Гамлета, который, будучи мыслителем, становится мстителем, уходятем самым от своей первоначальной этической природы, Г. Гауптман утверждаетжизнеспособность своей драмы. Она проявляется в вечном вовлечении вгамлетовскую проблематику, которая в своем перевернутом виде проступает в«Ткачах»: «бедные ткачи», избравшие путь мести, постепенно овладеваютнавыками мыслительной деятельности.
Способные думать, размышлять овысоком, объятые томлением, стремлением в неведомую даль, ткачи вступаюттем самым на путь революции духа, приобретают статус романтическогохудожника.Г. Гауптман, не соглашаясь с романтическим определением Гамлета каквеликого медлителя, размышляет о важной для всего романтизма идеенеограниченной свободы художника, о его праве на преобразование мира, осоздании новой жизни, о своеобразии мистического, сакрального пути, которыйведет к подобному преобразованию. Под пером Г. Гауптмана вершится глубокиймодернистский процесс: натуралистический «низ», страшный быт и не менеестрашное восстание ткачей, соединяется с романтическим «верхом» – мечтой освободе, желанием превратить жизнь в поэзию и сказку, томлением поневедомому,повысокому.«Низ»поэтическирепрезентируетсячерезромантический «верх», манифестируется посредством романтической поэтики.Обе, казалось бы, амбивалентные традиции соединяются, приходят в систему, кединому согласию благодаря личности Гамлета.
Именно он, придавая драме190жизнеспособность,лишаетмировоззренческогоееувлечениявозможной«низом»и«ветхости»«верхом».–чрезмерного«Старое»(бунт,натуралистически поданный и романтически осмысленный) прочитывается как«новое» – как ситуация героя Шекспира, пронизанная философскими раздумьямиГ. Гауптмана о мире и человеке, о вечных вопросах бытия, согласно которым«Philia» и «Sophia» должны предстать в нерушимом единстве. Такова драма«Ткачи».Г.
Гауптман показывает внутренний процесс, родственный гамлетовскому –мирные по натуре люди вынуждены отступить от своей первоначальной сути,статьгневнымиибеспощадными.Трагическийконфликтраскрываетсяпостепенно, драматическое напряжение нарастает на протяжении всех пятидействий65.Долготерпениебылосвойственноткачам,ихстремленияограничивались добычей нескольких лишних пфеннигов. Однако в их жизнинаступает момент, когда необходимо прийти к «свершениям» – кореннымизменениям своей жизни, отказу от всех правил и канонов, преобразованию мира,замене прежней Вселенной.
Иными словами, ткачи, ощутив себя свободными,внутренне раскованными, чувствуют потребность, подобно художникам-гениямэпохи романтизма, создать новый универсум. Понятие художника расширяется,таковым является не только тот, кто, как считали романтики, противостоитбездуховным филистерам, но и тот, кто способен подавить в себе филистерскоепассивное начало, стать иным, позволить себе мечтать о переменах.Г. Гауптман писал, что «филистеры – это те, которые полностью согласны сгосподствующей системой, <...> у кого отсутствует духовный рост» [353, s. 360],«филистера ничего не может впечатлить, он находится под давлением своеговремени, <…> филистер блуждает в беспросветном мраке личного непонимания»[353, s.
23]. Изначально ткачам было свойственно филистерское мышление:65Подобное нарастание ощутимо и в романе «Вихрь призвания», столь важном для анализа гамлетовскоромантического восприятия «социальной» драмы Г. Гауптмана «Ткачи». В романе атмосфера нарастающей угрозыс самых первых страниц окутывает почти всех героев. «На первый план выходит проблема человеческогосуществования <...> выдвигается антропологическая проблема... Не случайно эпиграфом к роману Г. Гауптманберёт слова Я. Буркхарта из «Всемирно-исторических размышлений»: "Наш исходный пункт <…> человек в егодолготерпении, в его стремлениях и свершениях"» [55, s.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
