Диссертация (1168548), страница 24
Текст из файла (страница 24)
Топорову, камень, наряду с алтарем, храмом, крестом, мировым древом, axismundi – центр сакрального пространства, дойти до которого можно, толькопреодолев трудный путь. В романе же камень лежит на окраине города. Этозначит, во-первых, что на внешне выраженной периферии находится внутреннееоснование мира, его центр; а во-вторых, что люди забыли о своем духовномцентре, о том, что же соединяет их жизнь с высшим миром (неслучайно камень«сирота»). По В. Н. Топорову, соединение того, что происходит «здесь-теперь»,«с начальным актом» 305 творения (когда еще не было ни пространства, нивремени), возможно только в «пространственно-временном центре, в тойсередине, где находится сердце данной традиции»306 [курсив В.Н. Топорова –М.Б.]. Поэтому неслучайно Алеша «заключает» всех мальчиков в свое сердце307, ипросит мальчиков «заключить себя в их сердце» (15, 196), т.е.
по сути, Алешаперемещает сакральный центр из внешнего пространства во внутреннее, с тем,чтобы скрепить их доброй общей памятью в ту минуту, когда стираются различиямежду временем и вечностью.Таким образом, проанализировав и сопоставив друг с другом три локусагероев-наставников, мы пришли к некоторым выводам. Для Достоевскогочрезвычайно важно показать, как через земной план проступает план вечного икак через внутреннюю взаимосвязь отдельных элементов, относящихся к героюнаставнику, происходит диалог с другими частями романа. В эклектичной304В ходе обсуждения этого доклада на XXXII Международных Старорусских чтениях«Достоевский и современность» (22-25 мая 2017 г.) председатель секции Т.А. Касаткинавысказала интереснейшую мысль о значении камня как места границы города и выгона скота всопоставлении со сценой отделения овец (или праведников) от козлищ (грешников), описаннойна Страшном суде.
События, происходящие в Скотопригоньевске, судьбы героев, напрямуюсвязаны с судом, в том числе и высшим судом. Получается, что внутри города проходит жизньгрешников, а жизнь праведников находится за пределами города, но чтобы к ней приблизиться,людям нужно вспомнить, что же соединяет их жизнь с высшим миром, переместить каменьоснования мира из внешней периферии во внутренний духовный центр.305Топоров В.Н. Пространство и текст.
Исследования по этимологии и семантике. М., 2004.Т. 1. С. 75.306Там же. С. 75. 307 См. об этом: Касаткина Т.А. Камни в романе «Братья Карамазовы» // Священное вповседневном: двусоставный образ в произведениях Ф.М. Достоевского. М., 2015. С. 376–385. 112обстановке кельи Зосимы, возможно, скрыта его мечта об установлениивсемирного братства людей на земле, а через неслучайное соположение иконыБогородицы и католического креста с обнимающего его Mater dolorosa все ярчевыступает дальнейшее сопутствие образа Богоматери и Мадонны в романе, атакже образ скорбящей матери, потерявшей сына.
Расположение и описаниекельи Ферапонта указывает на то, что герой стремился выдавать желаемое задействительное, в его видениях воплощается крайняя степень опасного желанияузреть чудо. За счет организующей роли наставника место встречи настоящегоучителя с учениками на некоторое время становится центром мира, чтоиллюстрируется в финале романа, когда Алеша, стоя у камня, словно перемещаетсакральный центр духовного пространства в сердце мальчиков.Пространство героев-наставников предполагает возможность духовногоученичества, но не ограничивается им, поскольку организующую роль вотношении учитель–ученик (на первых порах, по крайней мере) занимаетнаставник, который остается им вне зависимости от занимаемого им реальногопространства, что в наибольшей степени можно проиллюстрировать примерамипереходов границ главными, на наш взгляд, героями-наставниками в романе –Алеше Карамазове, отце Ферапонте, старце Зосиме и Иване. Проблема переходаграниц в перспективе рождает проблему с определением «истинного» (хорошего,доброго) и «ложного» (отрицательного, злого) наставничества в романах.Так, Алеша Карамазов буквально видит, как келья Зосимы дваждыраздвигается, после чего он оказывается в новом пространстве сна КаныГалилейской.
Вместе с Алешей за этим процессом «раздвижения» границ следити читатель. Алешу в романе называют «чудаком», «юродивым», иными словами,героя объективируют как человека, способного пропускать через себя «иныемиры», способного видеть неочевидное и ощущать всеобщую взаимосвязьявлений «земного» мира и «небесного» (что будет дано не только в сцене «КаныГалилейской», но и в последующей сцене, когда герой будет плакать над землей,целуя ее, а также когда он скрепляет всех мальчиков общей памятью уИлюшиного камня, по сути перераспределяя пространство – с географической113периферии (камень лежал «сиротой», где выгон городской начинается), вдуховный центр – сердца мальчиков.
Получается, что Алеша – становящийсягерой, способный видеть, пропускать через себя границы с иным миром, причемхарактер этих границ описан в тексте и их преодоление описано постепенно.Алеша может быть одновременно и учеником, и учителем в полной мере можетсоотносится с «истинным» наставником лишь потому, что способен проживать идействительно ощущать границу между мирами (чего лишен тот же Смердяков,одновременно являющийся учителем и учеником).Зосима более сложный герой в отношении «раздвижения» пространства,нежели Алеша. В географическом, «реальном» пространстве герой подчеркиваетвсеобщую взаимосвязь всехи всего со всеми, в условно «ментальном»пространстве, пространстве воспоминаний герой также фокусирует своевнимание на этой взаимосвязи – когда описывает, как подействовало на негослово Божие, когда он впервые пришел в церковь и увидел лучи солнца черезмаленькое окошко, как он чувствовал всеобщую взаимосвязь природы и Бога,когда в странствии учил молодого крестьянина.
В воспоминании о «таинственномпосетителе» важными для Зосимы становятся пространственно-временныеграницы полночи, когда посетитель хотел его убить. Для старца естественновзаимопроникновение миров (даже после смерти, как отмечает Т.А. Касаткина, онпо сути продолжает действовать – неслучайно Хохлакова не ожидала от Зосимы«такого поступка» (14, 309)308), поэтому акцента на пространственных границах,который можно увидеть, например, в отношении Алеши как становящегося героя,у Зосимы нет.
Более того, и видений/снов с их пространственной организацией,подобных видениям Алеши, Ивана или Ферапонта, у Зосимы нет (он самстановится частью видения Алеши). Между тем и его можно условно отнести к«истинным» наставникам, герой также совмещает в себе учителя и ученика308Касаткина Т.А. Идеал монашества и его пропасти и подводные камни в последнем романеФ.М. Достоевского «Братья Карамазовы» [Электронный ресурс] : статья / Livejournal: БлогНиколая Подосокорского. Культура, наука, образование.
Электрон. журнал. Режим доступа:https://philologist.livejournal.com/9132939.html , свободный (дата обращения: 20.09.2019).114(«умаляясь»истановясь«младенцем»передбратьями,какотметилаТ.А. Касаткина309).Сложным героем-наставником становится Ферапонт. Когда происходятвидения Ферапонта, акцент на границах перехода из реального мира в нереальныйне делается, возможно, потому, что этого перехода для героя просто нет. Так, вромане не описано, как «два сука» «в нощи» превращаются в «руце Христа»,которые ищут Ферапонта; точно так же впоследствии читатель не прослеживаеттрансформацию перехода из реального пространства в нереальное, когда отецФерапонт прогоняет чертей, засевших по углам в келье Зосимы после его смерти.Отец Ферапонт, на наш взгляд, не может быть назван «истинным» наставником,помимо прочего, нигде в романе он не описан как «ученик», т.е.
герой неспособен идти на собственное умаление и приобрести способность расти иучиться.Когда и где Иван Карамазов учил Смердякова в романе подробно неописывается, лишь в конце романа даются некоторые разъяснения со стороныСмердякова, а также отдельные сведения на суде о характере «уроков» Ивана; вэтом отношении о реальном эмпирическом пространстве Ивана как наставникаговорится не приходится (у него нет скита, кельи, как у Зосимы и Ферапонта, нетзнакового локуса, как для Алеши и мальчиков Илюшин камень). Однаковоображение Ивана способно порождать поэтические произведения (Великийинквизитор), глубоко философские, со своей пространственной структурой(геологический переворот, анекдот о «квадриллионе километров») – геройтеоретически способен мыслить глубоко абстрактно.
Поэтому и в отношении смирами иными и «раздвижением» пространства у Ивана не просто. Когдаприходит черт, переход от разума к бреду не описывается: «он сидел теперь,почти осознавая сам, что в бреду, и, как уже и сказал я, упорно приглядывался ккакому-то предмету у противоположной стены на диване» (15, 70). Границавозвращения из «сна» с чертом в реальность обозначена с помощью стука в окно309 Касаткина Т.А. «Отцы и учители…» // Священное в повседневном: двусоставный образ впроизведениях Ф.М. Достоевского.
М., 2015. С. 391. 115Алеши (неслучайно, как герой, которому открыты границы миров); стукпродолжается и связывающие руки и ноги путы Ивана рвутся. Это единственноеместо, описывающее как к Ивану возвращается рассудок. Иван настораживается,думая о черте, когда Алеша говорит с ним на перекрестке о том, что не Иванубил, настораживается и на последнем свидании со Смердяковым, оглядываясь поуглам в поисках еще кого-либо, а на суде и вовсе заявляет о реальности черта,который может где-то скрываться в зале суда. Важными становятся границыперехода в иную реальность и возвращения из него. В романе даются границытаких описаний – применительно к видению Алеши и к явлению черта Ивану, ониоба даже схожим образом выходят из состояния видения – Алеша стоит на ногах,Иван вскакивает с дивана, то есть оба находятся в вертикальном положении.Подобная близость, на наш взгляд, имеет отношение к тому, что эти герои – героистановящиеся, еще не законченные, и драма их жизни еще впереди (последнееслово о мире еще не сказано, по Бахтину).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
