Диссертация (1168548), страница 28
Текст из файла (страница 28)
М., 2015. С. 59–60.131Эксплицированная цитата в речи повествователя для соотнесениясобытия с библейскимИнтересным примером такой цитаты служит следующий пример: «Это ужев третий раз шел Иван Федорович говорить со Смердяковым по возвращениисвоем из Москвы» (15, 41). О. Меерсон пишет о точном воспроизведениисинтаксическойцитатыЕвангелияотИоанна,доступнойвовременаДостоевского: «Это уже в третий раз явился Иисус ученикам Своим повоскресении Своём из мёртвых» (Ин 21:14) [выделено О. Меерсон – прим.
М.Б.].Цитата маркирована, но замаскирована русским, а не церковнославняким языком,что дает читателю, по мнению О.Меерсон, уводит из сознания читателя вподсознание. Контраст нужен для подчеркивания параллелизма смысловойфункции: в своих контекстах – отношений учительства и ученичества в обоихслучаях. Иван становится мишенью пародии, «на каком-то уровне у него естьподозрения, что отношения со Смердяковым его к чему-то обязывают»347 «Иван –отнюдь не Иисус, но Смердяков ему всё равно <…> ученик»348 . Через даннуюхарактеристику героя Меерсон показывает, что и у Смердякова есть голос и«способность наделять смыслами собственное молчание и умолчания»; однакоэтот аспект недоступен рассказчику, ввиду чего недоступен и читателю 349 .Интересное сопоставление, на наш взгляд, должно также учитывать, чтопроисходило во время трех встреч Иисуса в Евангелии и во время трех свиданийИвана со Смердяковым.
В тексте маркирована именно третья встреча,являющаяся последней встречей Христа с учениками и одновременно последнимсвиданием Ивана со Смердяковым. Данное предложение стоит в начале главы,потому и читателю становится очевидно, что эта встреча героев будет решающей,и Иван, и Смердяков после этого перейдут в новое для себя качество; можносказать, что данная глава станет метафизическим порогом в самоопределенииперсонажей.
По сути об этом точно впоследствии подумает Алеша, рассуждая о347Меерсон О. Четвертый брат или козел отпущения ex machina? // Роман Ф. М. Достоевского«Братья Карамазовы» : современное состояние изучения / под. ред. Т.А. Касаткиной. М., 2007.С. 583.348Там же. С. 583.349Там же. С. 585. 132болезни Ивана и его будущем поведении на суде: «“– Бог победит! – подумал он.– Или восстанет в свете правды, или...
погибнет в ненависти, мстя себе и всем зато, что послужил тому, во что не верит”» (15, 89). Однако это новое качествогубительно для героев: Иван узнает правду об убийстве, а значит, и о себе, егоболезнь прогрессирует, Смердяков вешается. Тем не менее, для Ивана еще не всерешено, он так и остается на границе между верой и безверием, жизнью исмертью. В этом примере при внешнем совпадении романных событий ибиблейских, происходит инверсия заданных текстами векторов: В Евангелии этодвижение к спасению, воскресению и вере в Учителя, в случае со Смердяковым –движение к саморазрушению и смерти, с Иваном – безумию, нахождению внеопределенном состоянии, на границе между жизнью и смертью.На имплицитном уровне (рисунок 2) мотивное соотнесение не всегдапредполагает наличие эксплицированной цитаты из корпусов христианскихтекстов.
Так, история Рахиль, потерявшей своих детей, история Богоматери,потерявшей Сына, на мотивном уровне актуализирует все события в романе,связанные с потерей матерью детей. В широком смысле это и мать мальчикаАлексея, которая пришла к Зосиме, и мать из рассказов Ивана о затравленномсобаками мальчике, отчасти это и мать Илюши.Таким образом, в случае «истинной одновременности» эксплицитноецитированиестановитсямаркером,показывающимважностьвнутреннейсоотнесенности событий романной действительности и событий, описанных вкорпусе христианских текстов.
При этом разноудаленные в тексте романасобытия соотносятся либо 1) за счет общей отсылки к корпусу христианскихтекстов (как в случае матери у Зосимы, потерявшей ребенка, и отсылок к Рахили,истории об Алексее человеке Божием; и капитана Снегирева, потерявшем сына,цитирующем Библию); важной становится история Христа, имплицитносоотносимая с рядом событий в романе350 2) либо за счет мощного, с точки зрения350А.Л. Гумерова пишет: «наибольшее число евангельских отсылок и аллюзий на христианскиереалии в романе относится все же к Распятию Христа, сошествию Его во ад и Воскресению.<…> Эти евангельские события возникают в тексте не столько в виде прямого сюжетногоповествования о них, сколько проявляются с помощью различных отсылок цитат,133сконцентрированности, внутритекстового смыслового ядра, соединенного налексическом, мотивном уровне с разноудаленными от этого ядра событиями вромане (прежде всего, таким центром будет упомянутая речь Зосимы,соотносимая со множеством разноудаленных событий).
Через эксплицитновыраженную цитату можно увидеть рефлексию героев о всеобщей взаимосвязи,подкрепленную на имплицитном уровне мотивной соотнесенностью. «Истиннаяодновременность», таким образом, подчеркивает силу внутренней связи свысшим миром и необходимость выхода на вертикальный хронотоп в целом.Примеры «ложной одновременности»Эксплицитная цитата, приведенная героем с целью осознанного илинеосознанного искажения (рисунок 1)«Ложная одновременность» событий достигается несколькими способами.Мы выделяем пять таких способов: это неуместное цитирование, буквализмтолкования и перевод высшего плана в низший, прием «ошибки героя»,совмещение разного уровня реальности и «исправления», намеренный разрывсвязи с высшей реальностью.
«Ложная одновременность», внешне отрицая связь свысшим миром, в большей степени, чем «истинная», направляет читательскую иисследовательскую рефлексию к сопоставлению того, что именно отрицается: внамеренном отрицании бывает скрытое указание на высший мир.1) Неуместное цитирование.Федор Павлович после смерти первой супруги возводит руки к небу икричит «Ныне отпущаеши» – слова молитвы Симеона Богоприимца (Евангелие отЛуки, гл. 2., ст. 25–29). Само соотнесение с евангельским событием искажено.Герой берет только внешнюю форму слова, не проживая ее внутреннегодраматизма; событие романной действительности не соотносимо с ни сСимеоном, ни с самим событием прихода Христа.2) Буквализм толкования и перевод высшего плана в низший план.реминисценций, парафразов и аллюзий». См.: Гумерова А.Л.
Композиционная роль текста втексте в произведениях Достоевского: библейские цитаты в романе «Братья Карамазовы»:автореф. дис. … канд. фил. наук. М., 2007. С. 17.134На просьбу старца быть как дома и не стыдиться самого себя ФедорПавлович вспоминает о своем «натуральном» виде и произносит: «Блаженночрево, носившее тебя, и сосцы, тебя питавшее, – сосцы особенно!» (безпоследнего уточнения приведены слова женщины из народа, слушавшей Христа,Ев.
от Луки, 11:27). Далее герой спрашивает Зосиму, буквально повторяя вопросзаконника Христу: «Учитель! – что мне делать, чтобы наследовать жизньвечную?» (14, 41). Здесь важным становится не столько то, что в Евангелии этотвопрос назван искушением, а ответ Зосимы на обе реплики. Зосима вприведенных фрагментах речи Федора Павловича имплицитно соотносится сХристом. Однако в первом случае Зосима не повторяет ответ Христа («блаженныслышащие слово Божие и соблюдающие его», Ев.от Луки, 11:28) и во второмобращении о вечной жизни не отвечает, как Христос,о любви к Богу иближнему, он советует не предаваться пьянству и словесному невоздержанию,сладострастию, обожанию денег, советует закрыть питейные дома и не лгать.Иными словами, Зосима говорит на доступном Федору Павловичу языке, приэтом, понимая шутовство старшего Карамазова, не ставит себя на роль спасителя.На наш взгляд, Зосима поступает так еще и потому, что осознает: в любомбуквальном толковании христианских текстов и перенесении на действительностьможет быть заложена огромнейшая подмена.
В качестве примера приведем словаотца Ферапонта, к которому слетает «Святодух». Он боится, что он вознесется «вдухе и славе Илии» (Ев. от Луки, 1:17). Опасность в том, что вера в чудовознесения Ферапонта сопоставима с тем, как дьявол искушал Христа чудом, очем говорил Великий инквизитор, и с ожиданием чудес от тела усопшего Зосимывсем городом.Можно сказать, что к этому пункту отчасти относится и фразеологическоеименование Федором Павловичем Смердякова «валаамовой ослицей», котораявдруг заговорила за обедом. При этом ветхозаветная история с мучением ослицыВалаамом не актуализируется, Федор Павлович подчеркивает только бытовой,шутливо-иронический контекст.3) Прием «ошибки героя», широко известный в достоевистике.135Остановимся на одной ошибочной цитате Федора Павловича из Евангелия ипоправке к ней: «Воистину ложь есмь и отец лжи! Впрочем, кажется, не отец лжи,это я все в текстах сбиваюсь, ну хоть сын лжи, и того будет довольно» (14, 41).(вместо «он лжец и отец лжи» Ев.от Иоанна, 8:44).
Федор Павлович создаетневозможное по смыслу предложение, сочетает слово «воистину» с тем, что он«отец лжи», а также в присущей ему манере умаляет свои недостатки, вжитейской плоскости заменив «отца» на «сына» (в логике, что «сын» лжи всетаки не так лжет, как отец). С подобным умалением сталкивается Иван, когдаописывает своего посетителя: «Он дразнил меня тем, будто я сержусь, что онпросто черт, а не сатана с опаленными крыльями, в громе и блеске.
Но он несатана, это он лжет [здесь и далее выделено мной – прим. М.Б.]. Он самозванец.Он просто черт, дрянной, мелкий черт» (15, 86). Иван также, как и отец,преуменьшает масштаб своего поля искажения. За внешними факторами –возрастом (отец и сын), заменой причины и следствия (отец прежде сына),размером и видом (дрянной мелкий черт вместо сатаны) в обоих случаях героисловно не замечают самого главного – внутренней взаимосвязи с ложьюбезотносительно ее названия.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
