Диссертация (1168548), страница 29
Текст из файла (страница 29)
Поэтому неслучайно Смердяков отмечает, что Иваниз всех братьев более всего похож на отца.4) Тотальное искажение христианской истины за счет совмещения разногоуровня реальностей и «исправления».Выдуманная Федором Павловичем история об исцелении Зосимойраслабленной отсылает к исцелению расслабленного Христом, но смешениевремен и персонажей в интерпретации Федора Павловича настолько серьезновидоизменяет историю, что читатель, как и при «ошибке героя» может просто незаметить, что стоит за искажением и подменой: «третьего года он нас зазвал ксебе на чаек, да с ликерцем <…> да как пустился расписывать старину, так мыживотики надорвали... Особенно как он одну расслабленную излечил.
“Если быноги не болели, я бы вам, говорит, протанцевал один танец”. А, каков? «Наафониля, говорит, на своем веку немало. Он у Демидова-купца шестьдесят тысяч тяпнул»(14, 124–125). Как и в случае с описанной в романе «Идиот» выдуманной136историей Иволгина о воскресшем капитане Колпакове, когда история овоскресении воспринимается как лживая, за нагромождением нелепостей,несвязных низких подробностей от Федора Павловича можно воспринять и чудооб исцелении расслабленной как лживую и невозможную.Самый большой пример исправления стоит за великим инквизитором.
Он«исправляет» подвиг своего пленника, искушение дьяволом описывает какмнимое и задается вопросом «можно ли было сказать хоть что-нибудь истиннеетого, что он [«страшный и умный дух» (14, 229) – прим. М.Б.] возвестил тебе втрех вопросах» (14, 229). Ложь и искушения в вопросах дьявола предстают вкачестве истины – и это не единственная подмена, осуществляемая инквизитором(в частности, он искажает слова Христа о свободе и приписывает ему как богугордость). Вместе с тем ряд положений, высказанных инквизитором, напрямуюсоотносятся со знаковыми разноудаленными эпизодами в романе (как например,убеждения инквизитора о слабости человека и казуистика Смердякова вотношении отречения от веры и др).
Так, поэма об инквизиторе будет смысловымцентром, диаметрально противоположным другому центру в романе – речиЗосиме.5) Намеренный разрыв связи с высшей реальностью.Наиболее очевидным примером того, как герой отрицает связь с высшейреальностью, становится высказывание Григория о Смердякове, что он противрождества бунтует и «ложесна разверз» Лизавете Смердящей. По сути за словами«ложесна разверз» и бунтом против рождества совмещаются несколько планов:ветхозаветный (как первенец, считавшийся «святым богу» и обреченный нажертву) и план земной (поскольку в действительности Смердяков «разверзложесна» матери и в конце концов бунтует против рождества, совершаясамоубийство) 351 .
Но эту многокомпонентность герой не принимает («я быдозволил убить себя еще во чреве с тем, чтобы лишь на свет не происходитьвовсе-с» (14, 204)) и отказывается от связи с иной реальностью.351См. Гумерова А.Л. Библейские цитаты в романе «Братья Карамазовы» // РоманФ. М. Достоевского «Братья Карамазовы» : современное состояние изучения / под. ред.Т.А. Касаткиной.
М., 2007. С. 327.137Другим примером, показывающим, как герои отказываются от связи свысшей действительностью, будут ответы Смердякова и особенно Ивана навопрос Алеши о местонахождении Дмитрия. Цитата Ивана из Библии «Сторож я,что ли, моему брату Дмитрию» (14, 211) и последующее размышление над ней«не могу же я в самом деле оставаться тут у них сторожем?» (14, 211)соприкасаются в сочетании «в самом деле». Можно сказать, что для Ивана ответКаина Богу так и остался в области ветхозаветной истории, а отсылка к Библии вречи Ивана пытается объективировать видение Алеши, для которого этавзаимосвязь событий очевидна. Герой, зная о всеобщей взаимосвязи явлений, всетаки не хочет ее признавать и отчуждается от нее, подобно тому, как бога онпринимает, а «мира божьего» – нет.Еще одним интересным примером разрыва с высшей реальностью, правда,выходящим за рамки собственно цитирования, становятся содержание репликРакитина Алеше после его посещения Груши: «– Что ж, обратил грешницу?<…> – Блудницу на путь истинный обратил? Семь бесов изгнал, а? Вот они гденаши чудеса-то давешние, ожидаемые, свершились!» (14, 324) И далее: «Это тыменя за двадцать пять рублей давешних презираешь? Да ведь ты не Христос, а яне Иуда» (14, 325).
Ракитин декларативно отрицает свой поступок какпредательский и не хочет соотносить с евангельскими событиями; Ракитинумаляет событие встречи Алеши и Груши, не желая признавать собственныхошибок. Несмотря на разрыв связи с высшей реальностью со стороны Ракитина,получается, что имплицитно в обеих репликах Алеша соотносится с Христом,изгнавшим бесов из Марии Магдалины и впоследствии преданным своимучеником.
Иными словами, за внешним отрицанием связи стоит ее усиление,необходимое для понимания дальнейшего преображения героев (так, о Груше вконце романа и вовсе говорят, что стала чуть ли не «святой»; Алеша вновьуподобляется Христу, собрав двенадцать мальчиков (число апостолов) вокругИлюшиного камня).Таким образом, как и в случае с «истинной одновременностью», события«ложной» могут одновременно соотносится между собой и с корпусом138христианских текстов, а также отсылать к одному смысловому центру(рисунок 2), соотнесенному с разноудаленными событиями в романе (в случае«ложной» одновременности таким имплицитным центром будет поэма о великоминквизиторе).
События «истинной» одновременности, повторяясь, несут цельутверждения реальности события в соотнесении с вертикалью. События«ложной» одновременности направлены на разрыв связи с вертикалью путем ееискажения, умаления и видоизменения.Наличие двух центров, обилие эксплицированных цитат и мотивов говорито том, что «истинная» и «ложная» одновременность уравновешивают друг друга,предоставляягерою,авместеснимичитателюсвободувыбора.Методологически «истинную» одновременность легче проанализировать, носложнее описать, поскольку в широком смысле она будет включать иимплицитные цитаты повествователя, и элементы собственно авторского уровня –композиционное членение текста и заголовочный комплекс.
«Ложную» – легчеописать, но проанализировать сложнее, поскольку в отличие от «истиннойодновременности», ее функционирование весьма разнообразно и нуждается вдополнительном изучении.Герой полифонического романа не совпадает с самим собой и со своейсудьбой, в отличие от героя классического эпоса. Герой полифонического романанаходится в поиске истины, к которой можно приблизиться за счет соотнесения с«истинной»или«ложнойодновременностью».Врамках«истиннойодновременности» возможно соединение героя с вертикальным хронотопом, что вконечном счете, приводит к переосмыслению героем себя и мира.
В «истиннойодновременности» возможно также одновременное соединение событий вгоризонтальном хронотопе при взаимодействии с вертикальным хронотопом, чтоэксплицировано, прежде всего, на уровне повествователя не столько за счетпрямых цитат из христианских текстов, но за счет аллюзий к христианскимсобытиям, и сочетает в себе разнонаправленные сюжетные линии, для такой«одновременности»характерноподробноеописаниеодновременноразворачиваемых событий перед неминуемой катастрофой (молитва Дмитрия на139пути в Мокрое и приобщение Алеши «мирам иным» сюжетно описывается передсобытием рассказывания о том, что случилось с Федором Павловичем и чтоожидает самого Дмитрия; собрание у «наших» в «Бесах» и рождение ребенкаШатова).
Поэтика таких эпизодов показывает резкое внутреннее изменение героя,который в подобной «одновременности» живет в оппозиции «жизнь-смерть», награнице этих противоположностей рождается новый герой, который свободносовершает свой выбор, чтобы измениться и переродиться, выйти за пределы своейличности.«Ложная» одновременность также, как и «истинная», предполагаетсвободный выбор несовпадающего с самим собой героя полифонического романа,который в конечном счете, не приводит его к перерождению, поскольку герой,умаляя, искажая или видоизменяя связь с вертикальным хронотопом, остается всобственных границах и не выходит за пределы собственного «я». Вместе с темподчеркнем, что безотносительно тяготения героя «полифонического» романаДостоевского к «истинной» или «ложной» одновременности, герой будетзаниматься поиском истины (в соответствии с одним из источников романа какжанра – сократическим диалогом).В соотнесении с инвариантом полифонического романа отметим, что выборгероем Достоевского «истинной» (вневременной одновременности) или «ложной»одновременностиопределяетценностныйхарактерхудожественногопространства Достоевского, для которого, по Бахтину, существует прямаясоотнесенность между понятием «ценность» и «вечность».140ГЛАВА 3.
«РОЛЬ МЕТАФИЗИЧЕСКОЙ ГРАНИЦЫВ РОМАНЕ Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО «БРАТЬЯ КАРАМАЗОВЫ»Исследователи романа «Братья Карамазовы» уже давно отметили, что однойиз ключевых проблем произведения является достижение всеобщего единения ибратства людей на земле 352 .
Однако единение зачастую ставит вопрос о техфакторах, которые препятствуют его достижению. В этой связи для исследователяособый интерес представляет рассмотрение границы в романе. Помимо прочего,именно граница как универсальная категория коррелирует с самой теориейполифонии,вкоторой«самостоятельность»и«равноправие»голосов,завершающее единство события – «сочетание неслиянных голосов являетсясамоцелью и последней данностью»353, в связи с чем важно рассмотрение техфакторов, которые отделяют героев друг от друга.Важно отметить, что наблюдаемый в романах Достоевского переносграницы в отношении героев с внешнего, физического уровня на внутренний,межличностный в вопросе изучения художественного пространства был отчастиподмечен А.
Ковачем: «<…> семантика пространства охватывает у Достоевскогоширокийпериметр,включаетспецифическиедляписателяструктуры,складывающиеся в такого рода литературные мотивы, как попытка утверждениячеловеческой личности ложным путем, отчуждение, приводящее к полной утрателюбви – и жизни, или перспектива создания будущего, более благоприятного длячеловека общественного устройства и т. п.» 354 .
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
