Диссертация (1168461), страница 94
Текст из файла (страница 94)
Всѐ это исключает изготовление ещѐ одной плиты со стихотворной эпитафией.2. От эпитафии книжной к эпитафии реальнойПредложенные примеры свидетельствуют о сосуществовании «книжных» и «реальных» эпитафий на закате эпохи московского барокко. На этомог влиять ряд факторов: новизна жанра при устоявшихся традициях оформления надгробий, дороговизна труда резчика и др. Л.
А. Беляев полагает, чтоглавным «фактором торможения» здесь являлись особенности средневековойментальности: «развѐрнутые литературные сочинения» обычно помещалисьна раках святых, тогда как на могилах обычных людей устанавливалисьнадгробия «традиционного» содержания, отмечавшие имя (нередко чин)умершего и время его кончины. Поэтому книжный текст на надгробии «соотносится с обычным надгробным памятником так же, как праведник (святой) — с рядовым человеком, грешником»574. Соглашаясь с этой точкой зрения, А. П. Богданов предположил, что большую роль в сдерживании распро-574Беляев Л. А.
Русское средневековое надгробие… С. 257.385странения стихотворных эпитафий (по крайней мере, в некрополях Московского Кремля) сыграли традиции чинопочитания и чинопоследования. Стихотворные эпитафии царице Наталье Кирилловне и патриархам Иоакиму II иАдриану, написанные Карионом Истоминым, выделили бы их гробницы среди ранее усопших цариц и глав Русской Церкви575. Скорее всего, большинство таких эпитафий играло роль кратких стихотворных панегириков. Их заранее заготовленные списки могли раздаваться для декламации во время поминальной трапезы.
Отчасти такую возможность подтверждает стихотворнаяэпитафия патриарху Адриану (Прил. 3.2), вместе с сокращѐнным списком среального надгробия включѐнная в Синодик из собрания Архангельской духовной семинарии перед именами родственников главы Русской Церкви576.На Руси переход от «литературной» к «реальной» стихотворной эпитафии начался в конце 1675 г.577 Четвѐртого сентября этого года скончалсяодин из выдающихся деятелей русской книжности того времени — митрополит Сарский и Подонский Павел, с 1664 г. возглавлявший Печатный двор.Его кончину почтили стихотворными эпитафиями известнейшие поэтысиллабики, сотрудничавшие с покойным иерархом в «книжной справе».
Симеон Полоцкий ответил на смерть книжника «венком» из пяти вариантовэпитафий, которые сохранились в рукописном сборнике его произведений«Вертоград многоцветный» и в более поздних списках (Прил. 9.2). Однаэпитафия была написана Евфимием Чудовским (изредка еѐ ошибочно атрибутируют Епифанию Славинецкому578 или Симеону Полоцкому579). В свойственной ему творческой манере Евфимий Чудовский вначале написал эпитафию на русском языке, а затем перевѐл еѐ на греческий (Прил. 9.1.Б).
Она575Богданов А. П. Стих и образ… С. 36–37.Попов М. Г., прот. Запись о кончине патриарха Московского Адриана с присоединением стихов исинодика // Христианское чтение. 1892. № 9–10. С. 468–470.577Авдеев А. Г. О надгробной плите митрополита Сарского и Подонского Павла // Станюкович А. К.,Звягин В. Н., Черносвитов П. Ю., Ёлкина И. И., Авдеев А. Г. Усыпальница дома Романовых в МосковскомНовоспасском монастыре. Кострома, 2005. С.
285; Богданов А. П. Стих и образ… С. 21–22.578Родосский А. Описание 432-х рукописей, принадлежащих С.-Петербургской Духовной Академии.СПб., 1894. С. 212. Очевидно, А. Родосский связал с эпитафией похвальное слово митрополиту Павлу, произнесѐнное при его погребении Епифанием Славинецким. См.: Соловьѐв Н. А., свящ. Сарайская и Крутицкаяепархии… С. 96 (отд. пагинации).579Зиборов В. К., Яковлев В. В. Павел // СККДР. Вып. 3 (XVII в.). Ч. 3. П — С. СПб., 1998. С.
6.576386сохранилась в четырѐх автографических списках — на полях печатного Пролога 1659 г, в сборнике, составленном во второй половине 80-х гг. XVII в.,среди бумаг Кариона Истомина и рукописном сборнике конца XVII в. из собрания СПбДА (Прил. 9.1.А). В обоих сборниках эпитафия помещена после«Слова по преставлении почившаго во Господе блаженныя и святыя памятивеликаго господина кир Павла митрополита Сарскаго и Подонскаго» и записана отличным от него почерком на бумаге сходного качества580.
Филигранина листах отсутствуют. В бумагах Кариона Истомина — это отдельно подшитый лист. При этом в предшествующей эпитафиям митрополиту Павла записи на латинском языке в сборнике из собрания СПбДА Евфимий Чудовский указал на время их создания — 10 ноября 1675/7184 г., то есть спустяболее чем два месяца после кончины иерарха, что не позволяет связать еѐ страдициями церковного поминовения.
Таким образом, возникает вопрос —считали ли авторы стихотворных эпитафий созданный ими «венок» митрополиту Павлу литературным панегириком, или же «состазались» в созданиитекста для реального надгробия, но их замысел не был реализован: на могилепочившего была установлена «биографическая» эпитафия с указанием санапокойного и точного (до четверти часа) времени его кончины (Прил. 9.3).В допустимости второй точки зрения убеждают события, последовавшиеспустя несколько дней после окончания работы Евфимия Чудовского надэпитафией. 19 ноября 1675 г., скончался Епифаний Славинецкий, трудившийся под началом митрополита Павла.
На его смерть Симеон Полоцкий откликнулся «венком» из пяти вариантов стихотворных эпитафий (Прил. 10.1).Параллельно с ним стихотворную эпитафию учѐному монаху создал Евфимиий Чудовский, который. Этот текст и был вырезан на намогильной плитеЕпифания Славинецкого в Чудовом монастыре, ставшая первым на Руси случаем перевода «книжной» эпитафии в «реальную» (Прил.
10.2).Известную популярность реальные стихотворные эпитафии приобрели с80-х гг. XVII в., что, видимо, говорит о частичном преодолении «инерцион580ГИМ ОР. Синодальное собрание. № 483. Л. 841–852 об.387ных» традиций и даже о возникновении своеобразной литературной «моды»581.
Новая для Руси традиция установки надгробий со стихотворнымиэпитафиями получила «высочайшую» санкцию. После смерти Симеона Полоцкого (25 августа 1680 г.) его воспитанник, царь Фѐдор Алексеевич, унаследовавший от учителя любовь к виршевой поэзии, заказал СильвеструМедведеву стихотворную эпитафию над гробом книжника и лично следил заеѐ написанием (Прил.
11.1–2).3. Школы стихотворной эпитафииСохранившиеся до наших дней стихотворные эпитафии позволяют поставить вопрос о сосуществовании во второй половине 70-х — начале 80-хгг. XVII в. двух школ стихотворной эпитафии — московской и новоиерусалимской. Московская школа создавалась поэтами-знатоками латинского языка, последовательно занимавшими положение придворных стихотворцев, — монахами Симеоном Полоцким, Сильвестром Медведевым и Карионом Истоминым. Среди авторов этой школы можно назвать также дьякаПосольского приказа Михаила Родостамова, дружившего с Евфимием Чудовским и Карионом Истоминым. Эта школа испытала сильное влияние малороссийской и белорусской эпитафийной поэзии. «Канон» московской стихотворной эпитафии, заданный в середине 70-х гг.
XVII в. кружком СимеонаПолоцкого и окончательно закреплѐнный Карионом Истоминым, подобномалороссийским надписям582, строился как монолог надгробия, обращѐнныйк прохожему, и в разных вариациях давал указание на место погребения, сообщал имя покойного, его социальный и профессиональный статус, чертыбиографии и важнейшие, на взгляд автора, добродетели, а также время смерти. Завершалась эпитафия просьбой к читателю помолиться о душе покойного583. Примером общности канона служит эпитафия черниговскому полков581Ср.: Богданов А. П. Стих и образ… С. 20–21.Напр.: эпитафия Лазаря Барановича гетману Ивану Брюховецкому († 1669) и эпитафия ВарлаамаЯсинского архимандриту Новгород-Северского Спасо-Преображенского монастыря Михаилу Лежайскому(† 1699).
См.: Україньска поезїя… С. 217–218, 235.583О характерных чертах эпитафийного творчества Кариона Истомина см.: Богданов А. П. Стих и образ… С. 103–105.582388нику Я. К. Лизогубу († 1698) в Черниговском Елецком монастыре (Прил.12.2). Она построена по «московскому» канону, но в тексте дана дата отРождества Христова, а обилие украинизмов свидетельствует о малороссийском происхождении автора. Наконец, главным отличием является вырезанный в нижней части плиты фамильный герб Лизогубов, что для московскихнадгробий того времени не характерно.История московской школы знала драматические повороты.
В 1689 г.творческое наследие Симеона Полоцкого по приказу патриарха Иоакима попало под строгий запрет584. В 1690 г. Священный Собор признал СильвестраМедведева еретиком, а его сочинения были запрещены и приговорены к сожжению585. Самым известным из написанных им произведений осталась эпитафия Симеону Полоцкому в Заиконоспасском монастыре.Влияние московской школы на «кладбищенскую» поэзию прослеживается вплоть до конца 70-х гг. XVIII в. Еѐ «канон» был востребован по преимуществу в стихотворных эпитафиях мирянам: жене обжигальщика Михаила Андреева сына Домнике († 1700, Москва, Прил.
15.4.1), князю М. Г. Ромодановскому († 1703, Мстѐра, Прил. 13.4), жене купца Гостиной сотни П.Ф. Козмина Анне († 1715 г., Вятка, Прил. 13.7), секретарю Г. И. Окунькову(† 1735, Москва, Прил. 15.5), князю И. П. Долгорукову († 1738, Москва,Прил. 15.12.1.1) и грузинским царевичам Стефану и Димитрию Симоновичам, внукам царя Картли Левона († соответственно в 1744 и 1745 гг., Александро-Невская лавра, Прил.
13.9.1–2)586. Реже этому «канону» подчиненыстихотворные эпитафии духовных лиц: митрополиту Сарскому и Подонско584Остен. Памятник русской духовной письменности XVII века. Казань, 1865. С. 138; см. также: Сазонова Л. И. «Вертоград многоцветный» Симеона Полоцкого // Simeon Polockij.
Vertograd mnogocvětnij. Vol.1. ―Aaron‖ — ―Dětem blagoslovenie‖. Ed. by A. Hippsley and L. I. Sazonova. With a Foreword by D. S. Lichačev.Köln; Weimar; Wien, 1996. P. XV–XVI; Она же. Литературная культура… С. 72.585Сазонова Л. И. Литературная культура… С.
72–73.586В публикации данных надгробий царевичи Симон и Димитрий названы сыновьями родившегося в1760 г. царевича Иулона и, соответственно, внуками Карталинского царя Ираклия II (Художественноенадгробие в собрании Государственного музея городской скульптуры. Научный каталог.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
