Диссертация (1168461), страница 85
Текст из файла (страница 85)
К ним относятсяУспенский и Архангельский соборы Московского Кремля, служившие длязахоронения первых лиц государства, — великих князей, царей и глав Русской Церкви436. В более или менее полном виде уцелел пещерный некропольУспенского Псково-Печерского монастыря, насчитывающий не менее 400белокаменных и керамических надгробных плит-вставок второй четвертиXVI — первой четверти XVIII в.437Поимѐнный состав похороненных на утраченных некрополях эпохиМосковской Руси частично восстанавливается по сохранившимся подписнымнамогильным плитам как, например, у церкви Троицы в Хохлах (служилыелюди Глебовы) или у храма Николы на Берсеневке (посадские люди Кирилловы) в Москве.
Дополнительными источниками для реконструкции монастырского некрополя являются синодики, вкладные и кормовые книги. Помимо данных источников состав грунтового некрополя Троице-Сергиевойлавры реконструируется по описанию захоронений в рукописи 30-х гг. XVII436Подробнее об истории их формирования см.: Панова Т. Д. Кремлѐвские усыпальницы… С. 10–88.Изд.: Плешанова И.
И. Керамические надгробные плиты Псково-Печерского монастыря // НЭ.1966. Вып. VI. С. 149–206; Она же. Каменные надгробные плиты... С. 63–185.437347в.438 В этой ситуации остаѐтся сожалеть о полной утрате «похоронных памятей», выдававшихся родственникам умершего, и дублировавших их специальных книг «впредь для вѣдома, кто какою смертiю умре»439, которые моглибы стать неоценимым источником для реконструкции некрополей Московской Руси и связанных с ними вопросами исторической демографии.4.1. Надгробия в пространстве некрополей Московской РусиВсе дороги сползаются к кладбищу.Эмиль Верхарн.
Пер. М. Л. ГаспароваТема некрополя как пространства, аккумулирующего и актуализирующего различные аспекты памяти, занимает заметное место в современной зарубежной историографии. В 80-е гг. прошлого века французский исследователь П. Нора ввѐл в научный оборот термин «место памяти» (lieu demémoire), под которым — на примере истории Франции XVIII–XX вв. — понимал символические элементы воплощения национальной памяти. При этомисследователь считал кладбища свидетелями иной, более архаичной, эпохи,где определяющую роль играла «истинная память — социальная и нетронутая»440.
Этой точке зрения близка мысль М. Фуко, видевшего в современныхкладбищах неоднородный в пространстве и времени символический нарратив, где человек одновременно остаѐтся частью истории и выпадает из неѐ,растворяясь в вечности441.НекропольэпохиМосковскойРусизанималиноесемантико-символическое пространство, реконструируемое по результатам археологических раскопок в сочетании с анализом эпиграфических памятников. Распространение подписных надгробий придало ему качественные отличия от438РГБ ОР. Ф. 304.I (Основное собр. Троице-Сергиевой лавры). № 820. Изд.: Ундольский В. М. Новыеразыскания о месте погребения Прокопия Ляпунова // ЧОИДР.
1846. № 2. Отд. I. С. 24–50; Горский А. В.Историческое описание Свято-Троицкой Сергиевой лавры. Ч. 2. М., 1890. С. 96–119. О нѐм см.: ТкаченкоВ. А. Первый список надгробных памятников Троице-Сергиевой лавры середины 1630-х гг. // ТроицеСергиева лавра в истории, культуре и духовной жизни России. Материалы IV Международной конференции29 сентября — 1 октября 2004 года. М., 2007. С. 142.439Уставная грамота патриарха Адриана, данная архимандриту Троицкого Сергиева монастыря Евфимию / Сообщ. А. Н. Попов // Временник ОИДР. 1851. Кн. 11.
Смесь. С. 34.440Подробнее см.: Нора П. Между памятью и историей (проблематика мест памяти) // Франция–память / Пер. с франц. Д. Хапаевой. СПб., 1999. С. 17–49.441Foucault M. Different Spaces // Foucault M. Aesthetics, Method and Epistemology / Essential Works ofFoucault. 1954–1984 / Ed. by J. D. Faubion / Transl.
by R. Hurley and oth. Vol. 2. N.-Y., 1998. P. 182.348кладбищ предшествующих веков с безымянными могилами князей и церковных иерархов, о чьей кончине и месте захоронения сообщали летописи, и рядовых мирян, память о которых хранили поминальные граффити на стенаххрамов. Эпитафии создали приницпиально новую, отличную от городскогопространства графосферу442. Смыслообразующим центром некрополя былхрам, место, где в литургическом и заупокойном богослужении соединялисьвсе живые и умершие членов Церкви, а сам некрополь, лежавший внутри монастырских стен или занимавший земли на погосте при городской или сельской церкви, аккумулировал и актуализировал мемориальное пространство,неразрывно связанное с поминальной культурой и молитвенной памятью.Графосфера кладбища, созданная унифицированными по форме и декоративному оформлению намогильными плитами с эпитафиями, составленнымипо единому формуляру, стирала грань между безличным и личным, безмолвным и звучащим, сосуществуя как диалоговая коммуникация в единстве реального и литургического времени и увековечивала имена равных в благойкончине «рабов Божиих».
Графосфера некрополя сочетала индивидуальнуюпамять в вырезанных в эпитафиях именах и датах смерти, и коллективную,закреплѐнную родовыми участками погребений, что в целом организовывалографосферу живой памяти. Вне еѐ границ находились недостойные молитвенной памяти еретики и самоубийцы, а также инославные и иноверцы, которые покоились на изолированных кладбищах.Сакральным центром некрополя храм стал после провозглашения христианства официальной религией Римской империи.
В Византии совершѐнные в его пространстве захоронения делились на «зоны иерархии», описанные в труде бл. Симеона Солунского († 1429) «О священных обрядах и таинствах Церкви». Центром «зоны иерархии» был мартирий (θοηκεηήρηα) святого, а для захоронений духовенства отводился наиболее привилегированный442Ср.: Франклин С. Рост графосферы в публичном пространстве (ок. 1450 — 1850-е гг.) // Труды Института русского языка им. В. В.
Виноградова. 2016. Т. 9. С. 241–242; Franklin S. Information in Plan Sight:The Formation of the Public Graphospere // Information and The Empire. Mechanisms of Communications in theRussia, 1600–1750 / S. Franklin, K. Bowers (eds.). Cambr., 2017. P. 341–367.349участок — между алтарѐм (символом Жертвы Христа) и мартирием (свидетельством Жертвенной Крови мученика). Ближе к алтарю (ἐγγύηερολ <…>ζσζηαζηερίοσ) хоронили архиереев, а за ним (κεη α ηο ς) — священнослужителей.
Могилы императоров (βαζηιεῖς) находились внутри храма или вдольего стен (περὶ ηὸλ λαὸλ θαὶ θύθιωζελ ηοῦ λαοῦ), рядовых мирян (πάληαςθιερηθούς) — по обе стороны дверей (περὶ δὲ ηὰς πύιας)443.В Древней Руси деление захоронений в храме на «зоны иерархии» зависело от местных условий. Так, в Георгиевском соборе Юрьева монастыря вНовгороде южный неф использовался для княжеских захоронений, в северном находились могилы посадников и бояр, центральная часть западной паперти была отведена для погребений игуменов444.
В некрополе потомковИвана Калиты в Архангельском соборе Московского Кремля формирование«зон иерархии» началось в 1340 и завершилось в 1584 г.: вдоль его южнойстены хоронили великих князей, удельных князей — у западной. Могилыкнязей опальных и умерших насильственной смертью находились у севернойстены, а первое царское захоронение было совершено в особой усыпальнице,созданной в южном предалтарии собора445.Южная — десная — сторона храма ассоциировалась не только с местомпредстояния праведников перед Христом в день Страшного суда. Труды учеников патриарха Никона создали иной богословский образ этой части храма,основанный на уподобления Святых мест «тамо» (в Иерусалиме) их подобиям «зде», в Ново-Иерусалимском монастыре446.
Гробница патриарха былаустроена внутри подземной церкви Иоанна Предтечи, в южной части Воскресенского собора. «Та церковь, — пишет келейник патриарха Иоанн Шушерин, — из камене издолблена на месте же, идеже есть во Иерусалиме гора443Sym. Thes., De fide, rit. et myst. eccl., 364 // PG. T.
СLV. Col. 677В, 680A. Русский перевод: Блаженный Симеон Солунский. Объяснение православных богослужений, обрядов и таинств. Оранта, 2010. С. 470;ср.: Kötting B. Der früchristlichen Kult und die Bestattung im Kirchgebäude. Köln; Opladen, 1965. S. 28–29..444Акад. В. Л. Янин связывает их с «социальной топографией» храмового некрополя. См.: Янин В. Л.Некрополь Новгородского Софийского собора… С.
101.445Сизов С. Ещѐ раз о трѐх «неизвестных» гробницах Архангельского собора // ГММК. Материалы иисследования. Вып. 1. М., 1973. С. 91–92.446См. также: Авдеев А. Г. К вопросу об иерусалимской символике древнерусских погребальных памятников // ВЭ. Вып. I. М., 2006. С. 202–215.350во страсть Христову разседеся, и скважнею изыде из ребра Христова спасительная кровь на главу Адамову, и идеже тамо есть и перваго архиереа Иерусалимскаго Мелхиседека гроб устроен [зде же во церкви на месте сем сампастырь наш и отец святейший Никон патриарх завеща нам <…> по умертвии своем о положении телесе своего во церкви сей]»447. Эта же идея отражена и в эпиграфическом «проскинитарии» — надписи на портале над входом вцерковь Иоанна Предтечи (Ил. 404), в которой цитируется труд Арсения Суханова448, и в обеих редакциях стихотворной летописи Ново-Иерусалимскогомонастыря, написанной архимандритом Никанора (Прил.
30б, ПравПл, стк.19–22; Ил. 27. ПравПл, стк. 18–22). Таким образом, данные произведениясоздают сложный символический ряд, связывавший погребение патриархаНикона с Голгофой и крестной жертвой Христа, Который есть «священниквовек по чину Мелхиседека»449. При этом сведения о погребении в этом жеместе Мелхиседека были актуализированы ново-иерусалимскими интеллектуалами, поскольку объясняли не столько традицию захоронения почитаемых подвижников у южной стены храма, сколько обосновывали погребениепод подобием Голгофы первосвященника Русской Церкви. Надписи семантически связывали могилу патриарха с местом погребения первого человека— Адама, — шире — указывали вход в «град Бога живого», Небесный Иерусалим, «кро1вію їи7съ хrто1вою , є3го1же w3бнови1лъ на1мъ пyтъ но1въ и3 жи1въ»450.С последней четверти XV в.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
