Автореферат (1167327), страница 7
Текст из файла (страница 7)
Его ведущим когнитивным признаком является комплексный темпорально-бытийный классификатор «[находящийся] в ином мире, вне времени», отражающаий восприятие реальности,открывающейся за пределами земного бытия. На уровне языковой системы данная когнитивная характеристика получает свое отражение в семантическойструктуре и дистрибуции прилагательных eternal («вечный»), everlasting («вечный», «бесконечный»). Свойство «вневременности» первоначально осознаетсякак присущее прежде всего Тому, Кто является Создателем вселенной, установившим законы бытия.
В смысловой структуре прилагательныхeternal / everlasting отражением этого когнитивного основания является датируемое XIV-XV вв. значение «неограниченный во времени, не имеющий начала иконца; существовавший всегда, и в прошлом и в будущем (преимущественно оБоге)». К образу непостижимой Божественной вечности примыкает образ вечности сотворенной – представления о атемпоральной реальности того мира, ко21торый открывается перед человеком по окончании его земного пути. На языковом уровне это концептуальное содержание эксплицируется сочетаниями прилагательного eternal с ценностно маркированными существительными, именующими противоположные состояния на шкале «бытия – небытия», напр.,eternal life («вечная жизнь»), eternal rest («вечный покой»), eternal salvation(«вечное спасение»), eternal blessedness («вечное блаженство»),eternalinheritance («вечное наследие») vs.
eternal punishment («вечное наказание»),eternal damnation («вечное осуждение»), eternal destruction («вечная погибель»).Во второй половине XV в. начинается процесс деаксиологизации категории «вечность». На начальном этапе происходит десакрализация категории«вечность», причиной которой является ослабление ингерентной соотнесенности исследуемой категории с атемпоральной реальностью мира иного. Этотпроцесс сопровождается комплексным метафтонимическим проецированием.Многокомпонентный фрейм «Вечная реальность» в ходе метонимического выдвижения сужается до темпорального слота «бесконечная реальность». Ведущая онтологическая характеристика категории «вечность», а именно качество«[находящийся] вне времени», утрачивает свою релевантность, заменяемая вторичным темпоральным признаком «не имеющий конца [во времени]».
Затем врезультате метафорического проецирования ЗЕМНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ – ЭТОБЕСКОНЕЧНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ качество вневременности, интерпретируемоекак «бесконечность во времени», проецируется на образ земного мира. Возникает новая космоцентрическая модель, в рамках которой к категории «вечность»начинают относить не только явления, свидетельствующие о присутствии вмире Превечного Творца, но и те феномены, которые субъективно оцениваютсяговорящими как «постоянные», «неизменные». Для вербализации нового прототипического концепта «вечность земного бытия» используются прилагательныеeternal / everlasting, приобретающие значение «продолжающийся всегда», «неподверженный действию времени (о принципах и законах бытия)».
Ср.:“To...climb the frozen Alps, and tread th' eternal Snow / Взойти на ледяные Альпы,вступить на вечный снег” (Dryden Pastorals x, 1697).В конце XVII – начале XVIII в. начинается второй этап процесса деаксиологизации категории «вечность», сопровождающийся элиминацией её ценностногокомпонента. В основе данного процесса лежит метафтонимическое проецирование, осуществляемое внутри фрейма «Земная реальность» в рамках космоцентрической модели вечности. Цепочка метонимических переносов по причинно-следственному типу «бесконечность → постоянство → однообразие → скука» становится основанием для включения в состав признаков категории «вечность» психологической характеристики «утомительно однообразный, не имеющий конца».Метонимия БЕСКОНЕЧНОСТЬ вместо ОТРИЦАТЕЛЬНОЙ ЭМОЦИИ, ВЫЗВАННОЙ БЕСКОНЕЧНОСТЬЮ обобщается до метафоры ОТРИЦАТЕЛЬНОЕ –ЭТО БЕСКОНЕЧНОСТЬ.
Затем происходит метафорическое проецирование негативного в ценностном плане признака «утомительный в своей бесконечности»на один из сегментов фрейма «Земная реальность», а именно, на подфрейм «По22вседневная действительность». Возникает эгоцентрическая модель вечности, вкоторой прототипическим выступает темпоральный концепт «вечность повседневности», в котором ценностная составляющая полностью элиминирована.Первые словесные реализации названного концепта датируются рубежомXVII-XVIII в., когда прилагательное everlasting начинает применяться для описания привычных явлений повседневного мира и приобретает смещенное, отчетливо оценочное значение «скучный», «утомительный».
Ср.: “What...were theOccasions of the present great Contempt of Matrimony...The everlasting Din ofMother-in-law/ Среди поводов для пренебрежительного отношения к браку …было вечная болтовня тещи” (S. Penton, Guardian's Inst., 1688). Закрепление нового концепта в картине мира носителей английского языка приводит во второй половине XVIII в. к расширению сферы его словесной репрезентации и появлениюзначения «однообразный» у прилагательного eternal, напр.: “My answers to theeternal applications I receive / Мои ответы на вечные заявления, которые я получаю” (T.
Jefferson, Writings, 1787).Сфера функционирования языковых экспликаций концепта «вечность повседневности» с момента его возникновения последовательно увеличивается, равно как и их разнообразие. Ср. корпусные примеры: eternal fogs and smoke of thecity («вечные городские туманы и дым», 1816); eternal speechmaking («ораторство», 1909); eternal salesman («торговец», 1973); eternal hum of electricalequipment («гул электрооборудования», 2003); eternal film star («кинозвезда»,2003); eternal spring cleaning («генеральная уборка», 2009).Во втором параграфе второго раздела «Категория “вечность” в русскойязыковой картине мира: аксиологический статус и векторы когнитивныхтрансформаций» рассматриваются основные тенденции в категоризации вечности в русской языковой картине мира: выявляются концептуальные сдвиги, приводящие к изменению когнитивной структуры категории; определяются типыконцептов, возникающих в результате когнитивных сдвигов; на материале лексикографических и корпусных данных анализируются особенности экспликациивыявленных концептов в русском языке.В русской картине мира первоначальные границы категории «вечность»оформляются под влиянием христианства и включают представления о бытии, неограниченном рамками земной действительности.
Вечность и время выступают«как своего рода координаты, с помощью которых выражают пределы и основания реальности в трансцендентной и имманентной перспективах» (Постовалова,2017, с. 220). Как и в англоязычной картине мира, формирование категории «вечность» в русской картине мира происходит в рамках теоцентрической модели вокруг концепта «вечность инобытия», ведущий когнитивный признак которогопредставлен комплексной бытийно-темпоральной характеристикой «[находящийся] в ином мире, вне времени», «не имеющий конца». В рамках концепта «вечность инобытия» мыслительным фокусом выступает представление о несотворенной Божественной вечности, трансцендентной по отношению к видимому иневидимому миру.
Ср.: «Чюдьнъ Богъ бо есть...и власть его власть вьчна яже [н]е23прѣидет ни погыбнеть» (Усп. сб., 432, XII-XIII вв.). Концепт «вечность инобытия» включает также представления о сотворенной вечности, для вербализациикоторых используются сочетания прилагательного вечный с экзистенциальнымиименами, указывающими на противоположные модусы вечной реальности – бытие (напр., вечная жизнь, вечное житие, вечный живот) и небытие (напр., вечная смерть, погибель). К этой группе примыкают метафорические субстантивныесочетания, которые описывают реальность вечности по её внутренней гармоничной упорядоченности – в сочетании вечное Царство (Царствие), или по телеологическому наполнению – в сочетаниях вечная обитель, вечные кровы, вечное жилище. Высокая аксиологическая отнесенность подобных метафорическихконструкций обусловлена их ассоциативной связью с прецедентными текстамибиблейского истока, представляющими собой ту «многомерную структурированную иерархию», которая становится «индексом координат для участников коммуникации» (Заботкина, 2012, с.
39).Петровские преобразования оказывают ключевое влияние на категоризацию темпорального опыта. В середине XVIII в. категория «вечность» подвергается сущностной перестройке, утрачивая свою содержательную целостность. Процесс изменения категории «вечность» протекает здесь аналогично тому, как этобыло в англоязычной картине мира, приводя к возникновению космоцентрической модели вечности. Единственное различие касается исторического периода,когда происходит сдвиг: в англоязычной картине мира он начинается на рубежеXV-XVI в., будучи вызван мировоззренческими сдвигами эпохи Возрождения, тогда как в русской языковой картине мира он начинается на три столетия позже(XVIII в.) и является следствием постепенной «вестернизации» русской культуры.Прототипический концепт космоцентрической модели – «вечность земного бытия» – расширяет свои границы на протяжении всего XVIII в., вовлекая представления о мире природы, об идеалах и эмоциях.
На словесном уровне это концептуальное содержание отражают как новые субстантивные конструкции (напр.,вечный снег, вечная угрюмость), так и словосочетания, ранее вошедшие в общеязыковой узус в качестве вербализаций концепта «вечность инобытия» (напр., вечный закон, вечная слава, вечная любовь). В последнем случае словосочетания частично или полностью деаксиологизируются. Ср.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
