Автореферат (1167327), страница 10
Текст из файла (страница 10)
Он приводит к общемурезультату – нивелировке в рамках макроконцепта «повседневность»ценностного компонента, но имеет для каждого из языков свои национальноспецифические особенности.Сопоставление по качественному параметру дает основание заключить,что в англоязычном варианте макроконцепта «повседневность» на современномэтапе доминирующим является не темпоральный, но бытийно-деятельностныйкомпонент, в связи с чем макроконцепт тяготеет в большей мере к категории«жизнь», чем к категории «время». Об этом свидетельствует, в частности, отсутствие у макроконцепта однословного имени временной семантики.
Аналогамилексем, именующих данный макроконцепт в других языках (напр., рус. повседневность, нем. Alltag, Alltäglichkeit), выступают языковые единицы, отсылающие к сфере повседневного бытия – сочетания прилагательных daily, everyday,quotidian с субстантивом life («жизнь»). В русской картине мира макроконцепт«повседневность»представляетсобойдостаточноавтономнуюэкзистенциально-темпоральную сферу в рамках категории «время».
Сопоставление по хронологическому параметру позволяет говорить о том, что в англоязычной картине мира деаксиологизация анализируемого макроконцепта начинаетсяна три столетия раньше, чем в русскоязычной (XVI в. vs. XIX в.). Утрата макроконцептом «повседневность» своего ценностного компонента связана в англоязычной картине мира с мировоззренческими сдвигами периодов Возрождения иБарокко, в русскоязычной – с усилением критических и нигилистических тенденций в части русского общества первой половины XIX в. Сопоставление по количественному параметру дает основание полагать, что в русской картине мира процесс деаксиологизации протекает с большей степенью интенсивности, чем в англоязычной.
На уровне речи об этом свидетельствует большее разнообразие негативно окрашенных языковых реализаций макроконцепта «повседневность». Науровне языка на это указывает возникновение целого ряда отадъективных субстантивных производных, не имеющих своих аналогов в английском языке (напр.,обыденность, обыденщина, повседневность, будничность), а также большая от31рицательная экспрессивность контекста, в которых функционируют названные существительные (напр., унылая сероватая будничность).Во втором разделе третьей главы «Макроконцепт “праздник” в английском и русском языках» выявляются изменения, происходящие в содержательной структуре темпорального макроконцепта «праздник» в англо- и русскоязычной картинах мира, определяется состав входящих в него концептов, и анализируются особенности их репрезентации на примере субстантивных словосочетаний ссуществительными англ.
holiday, feast, festival, рус. праздник.Исследование макроконцепта «праздник», предпринятое на основе лексикографических и корпусных данных в первом параграфе данного раздела – «Макроконцепт “праздник” в англоязычной картине мира», свидетельствует отом, что в англоязычной картине мира ценностное наполнение макроконцепта«праздник» сформировалось под влиянием христианства.
В рамках теоцентрической модели роль прототипа принадлежит концепту «христианский праздник»,который, благодаря ингерентной соотнесенности с абсолютной ценностью, обладает чрезвычайно высоким аксиологическим потенциалом. Совокупная структураэтого сложного ментального образования включает следующие взаимосвязанныеподфреймы: темпоральный (понятие о «дне праздника»), событийный («прецедентное событие»), событийно-процессуальный («празднование»). Последний сопряжен с когнитивным признаком «радость», характеризующим эмоциональноесостояние празднующих.
На словесном уровне концепт «христианский праздник»представлен тремя ключевыми репрезентантами – исконно английским (англосаксонским) субстантивом holiday (hāliƺ- «святой» + dæƺ «день») и заимствованнымив XIII-XIV вв. из французского языка существительными feast (ст.-фр. feste, лат.festum – «праздник; пир»), festival (от ст.-фр. festival – «праздничный»). Максимально приближенные друг другу с точки зрения передаваемого ими смысловогосодержания в среднеанглийский и ранненовоанглийский периоды, эти слова стечением времени начинают репрезентировать различные сегменты концепта«христианский праздник».
В современном английском языке лексема holiday служит средством вербализации ядерной части концепта, указывая на ограниченноечисло официальных государственных праздников, являющихся нерабочими днями (напр. Christmas holiday, Easter holiday, Thanksgiving holiday, Whitsuntide holiday). Существительные feast, festival именуют те христианские праздники, которые являются принадлежностью иных, не основанных на протестантском вероучении, культурных традиций (напр.
feast of Transfiguration, festival of St. Benedict). Разграничение дистрибуции лексем, оформляющееся в XVIII-XX вв., является одним из проявлений сокращения совокупного концептуального пространства, соотносимого с ментальным образом церковных праздников в англоязычном обыденном сознании.В XIX в. изменяется содержательное наполнение подфреймов, входящих вконцепт «христианский праздник». Наиболее существенные трансформации затрагивают событийно-процессуальный подфрейм «празднование», в котором напервый план выдвигается инферентная информация о торгово-коммерческой со32ставляющей праздника.
«Коммерциализация» праздника находит свое языковоеотражение в дистрибуции имени Christmas («Рождество»), которое с 1860-х гг.употребляется в сочетаниях с именами экономической, прежде всего, торговой семантики, напр., Christmas shopping («предрождественское хождение по магазинам», 1863), Christmas shoppers («покупатели», 1875), Christmas rush («ажиотаж»,1915), Christmas sales («продажи», 1932), Christmas trade («торговля», 1962),Christmas displays («витрины», 1996).На рубеже XIII-XIV вв.
в англоязычной картине мира начинается процессдеаксиологизации макроконцепта «праздник». Развитие городской культуры, возникновение первых цеховых ремесленных организаций, с характерной для нихстрогой регламентацией времени труда и отдыха, оказывают влияние на категоризацию темпорального опыта. Праздник перестает соотноситься с областью «освященного» времени, но замыкается на сфере личного времени как собственностичеловека.
Вытеснение когнитивного признака «освященность» из числа характеристик концепта «праздник» приводит к десакрализации представлений о празднике. В результате метонимического проецирования ПЕРИОД вместо ДЕЯТЕЛЬНОСТИ, ОСУЩЕСТВЛЯЕМОЙ В ДАННЫЙ ПЕРИОД в рамках темпоральногоподфрейма «день празднования» происходит выдвижение слота «[день], свободный от трудовой деятельности».
Метонимически акцентированный слот приобретает статус вторичного прототипа, а затем выделяется в отдельный концепт«праздник как время досуга». На языковом уровне произошедший когнитивныйсдвиг отражается в новом значении, возникающем у существительного holiday –«день, свободный от работы». Окончательное размежевание исходного и производного значений лексемы holiday приходится на XV-XVI вв., когда слово holidayрегулярно используется для указания на любой период отдыха и веселого времяпровождения. Ср.: We shall ... rest & make holyday for this tyme / Мы будем отдыхать и веселиться (букв. совершать праздник) в это время (Pilgr. Perf.
[W. de W.1531], 1526 г.).В XVIII в. отмежевание концепта «праздник как время досуга» от макроконцепта «праздник» приводит к образованию нового концепта «отпуск». Ведущим средством его вербализации выступает существительное holiday, котороеразвивает значение «отпуск», «каникулы». В XIX в. широкомасштабная индустриализация приводит к экспансии указанного концепта, о чем на языковомуровне свидетельствует значительное расширение сочетаемости лексемы holiday.Ср., holiday making («отдых на каникулах» [1792]), holiday camp («летний лагерь»[1870]), holiday-home («дом отдыха» [1934]), holiday resort («курорт» [1936]).
ВXIX в. от сложной основы holiday образуются лексемы to holiday («братьотпуск»), holidayer («отпускник»), holidayish («развлекательный»).Когнитивные сдвиги в макроконцепте «праздник» тесно связаны с изменениями в магистральном направлении развития культуры социума. Рост материального благосостояния городского населения, увеличение разнообразия досуговых практик, связанных с исполнительским искусством, приводят в XIX в.
ктрансформациям в праздничной культуре. В середине XIX в. усиление секуляри33зации англоязычного сообщества, связанное с масштабной индустриальной революцией, приводит к утрате религиозного чувства и интереса к традиционнымпраздникам (ср. Жигульский, 1985, с. 270). Границы макроконцепта «праздник»расширяются: в его состав входит новый концепт «праздник как мероприятие»,появление которого обусловлено действием когнитивного механизмаметафтонимического проецирования.
На первом этапе в рамках событийнопроцессуального подфрейма «празднование», входящего в состав концепта«христианский праздник», в ходе метонимического проецирования происходитвыдвижение слота «мероприятие [в рамках празднования]». На второй стадиипроисходит проецирование данного слота на целевой фрейм (домен)«музыкальное представление» в рамках метафорического переносаМУЗЫКАЛЬНОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ – ЭТО ПРАЗДНИК. Таким образом, изтрех исходных подфреймов «день [праздника]», «прецедентное событие»,«празднование» новый концепт наследует только процессуально-событийныйподфрейм «празднование», содержание которого ограничивается слотом «мероприятие [проводимое в рамках празднования]». Подфрейм «прецедентное событие», выполнявший в концепте «христианский праздник» смыслообразующуюфункцию, в новом концепте элиминируется.
Временная структура концепта замыкается на области настоящего, так как находящийся в фокусе внимания говорящих слот «мероприятие» замещает собой ментальный образ «прецедентного события». Само «мероприятие» становится здесь «событием».Для ословливания концепта «праздник как мероприятие» в английскомязыке с середины XIX в. используется субстантив festival («праздник»), приобретающий новое метонимическое значение «музыкальное (театральное и т.п.)представление или череда регулярных представлений».
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
