Автореферат (1167327), страница 12
Текст из файла (страница 12)
Втекстах XVIII в. средствами лексической номинации концепта «государственныйпраздник» выступают субстантивные конструкции событийной семантики, напр.праздник восшествия Ея Императорского величества на престол, праздник рождения Ея Императорскаго Величества, праздник коронования.Отметим, однако, что новые светские торжества не утрачивают связи с традиционным христианским праздником, впитывая элементы последнего и входя вединое темпоральное пространство церковно-государственного календарногоцикла. Ср.
фрагмент гомилии, в которой эксплицируется ценностное основаниеконцепта «государственный праздник»: «Празднует ныне день воскресения Христова, поелику гражданин вкупе есть и Христианин; празднует и день рожденияМонархини своея, поелику Христианин есть вкупе и гражданин. О сколь любезносие согласие! О сколь драгоценен есть сей союз!» (архиепископ Платон (Левшин).37Слово в день рождения Ея Императорскаго Высочества Благочестивейшия Государыни Екатерины Алексеевны Самодержицы Всероссийския, 1772). Аксиологическая значимость события гражданской истории (рождение императрицы) раскрывается в контексте прецедентного события Священной Истории – воскресенияХристова, что наделяет концепт «государственный праздник» дополнительнымценностным содержанием.Социальные-политические сдвиги, вызванные событиями 1917 г., сопровождаются резкими изменениями в концептуальной структуре категории «праздник».
Насильственное вытеснение веры из всех сфер жизни и формированиеустойчивых групп, мировоззрение которых не имеет религиозного основания, порождает новый для русской культуры тип государственного праздника. в рамкахмакроконцепта «праздник» возникает концепт «идеологически маркированныйгосударственный праздник», первенствующее место в котором занимает подфрейм «идеология».
Содержание остальных конститутивных элементов концепта– темпорального подфрейма («день празднования»), событийного («прецедентноесобытие»), процессуального («празднование») – подчинено иерархическигосподствующему подфрейму.Примером языковой актуализации данного концепта является сочетаниепраздник первого (Первого) мая. Первые упоминания хрононима день 1-го мая всвязи с идеей праздника датируются первой четвертью XIX в.
и не несут никакойидеологической нагрузки. Ср.: День 1-го мая есть условный праздник весны, которую жители всех европейских городов привыкли встречать в поле (Булгарин Ф.В.Прогулка в Екатерингоф 1-го мая, 1824). В начале ХХ в. день 1-го мая начинаютсоотносить с «праздником рабочих»: «По поводу заграничного 1-го мая, праздника рабочих, полная забастовка на всех фабриках» («Русское слово», 1906). Окончательное закрепление именного сочетания «праздник Первого мая» в общеязыковом узусе происходит в начале 1920-х гг., когда одновременно с последовательным уничтожением традиционной праздничной культуры начинают внедрятьсяобразы новых государственных торжеств.
Ср.: «Снимая свои новые значки, ИванПотапыч, желая праздник Первого мая утвердить в домашнем быту, крикнулгромко, как на улице: “Да здравствует красный пролетариат!”» (Форш О. Д. Одеты камнем, 1924-1925). С течением времени языковые реализации указанногоконцепта (напр., праздник Первого мая) частично утрачивают свою идеологическую прагматическую окрашенность, приобретая статус конвенциональных временных маркеров.На рубеже XIX – начала ХХ вв. рост благосостояния населения и усилениесекулярных тенденций в русском обществе приводят к трансформации макроконцепта «праздник». Возникает концепт «праздник как мероприятие», аккумулирующий представления о разнообразных явлениях в области досуга, которым говорящие стремятся придать эмоционально-маркированный («праздничный») характер.
Аксиологическое наполнение данного концепта, значительно редуцированное по сравнению с ранее существовавшими в составе макроконцепта «праздник»мыслительными образованиями, соотносится с эстетическими и утилитарными38ценностями общества. Среди реализаций концепта «праздник как мероприятие»устойчивый характер приобретают словосочетания праздник искусств (1918),физкультуры (1927), песни (1935), гимнастики (1957), музыки (1996), спорта(1998), газеты (1999), моды (2000), танцев (2003), фольклора (2004).
Эти выражения выступают в роли подлежащего (сочетаясь с бытийными предикатами состояться, являться, быть) или дополнения и нередко сопровождаются уточняющими определениями пространственной и временной семантики (напр., национальный, всесоюзный, республиканский, межрегиональный, областной, городской,московский; весенний, очередной, традиционный, первый, детский праздник).На рубеже ХХ-ХХI вв. глобализация общества порождает модели потребления, обеспечивающие комфортное существование личности и микрогруппы. Ключевым понятием – измерителем степени развития общества становится определяемое потребительской активностью членов социума «качество жизни». Возникают «псевдопраздники», ориентированные на сам процесс потребления (Филатова, 2013, с.
18). Ведущим средством экспликации концепта «праздник как мероприятие» становятся сочетания с существительным фестиваль (англ. festival).Стремительный рост его частотности сопровождается в 1995-2016 гг. максимальным расширением смыслового спектра его субстантивных определителей. Этослова ЛСГ «Пища», напр., фестиваль меда (2013), шашлыков (2013); ЛСГ«Спорт», напр., фестиваль айкидо (2012); ЛСГ «Природа», напр., фестиваль цветов (2014); ЛСГ «Техника», напр., фестиваль роботов (2013), мини-самолетов(2014); ЛСГ «Человек», напр., фестиваль флешмобов (2012).Обобщая результаты исследования, отметим, что в картинах мираносителей английского и русского языков процесс формированиямакроконцепта«праздник»сопровождаетсяпоследовательнойдеаксиологизацией.
Изменяется эталонная ценность, предопределяющаяхарактер аксиологического потенциала концептов: от соотнесенности сабсолютной ценностью в концепте «христианский праздник» через связь сотносительными ценностями в концептах «праздник как время досуга»,«государственный празддник» к ориентации на относительные чувственныеценности в ряде субконцептов, входящих в концепт «праздник какмероприятие».В англо- и русскоязычной картинах мира процесс деаксиологизациипротекает по-разному. Так, в картине мира носителей английского языкаконцепты «праздник как время досуга» и «праздник как мероприятие»возникают в ходе трасформации фреймовой структуры концепта «христианскийпраздник» в результате действия когнитивных механизмов метонимического иметафорического проецирования. В русской картине мира концепты«государственный праздник», «идеологически маркированный праздник» и«праздник как мероприятие» не являются «производными» от концепта«христианский праздник».
Их фреймовая структура отражает изменяющиесяреалии существования носителей русского языка, возникающие вследствиекардинальных перемен в общественнополитической и экономической жизни39русскоязычного сообщества. Сопоставление по хронологическому параметру показывает, что в английском языке процесс деаксиологизации начинается почти напять столетий раньше, чем в русском (XIII в. vs. XVIII вв.). Сравнение по количественному параметру свидетельствует о том, что в англоязычной картине мираинтенсивность процесса деаксиологизации несколько выше, чем в русской.
На этоуказывает, прежде всего, сам характер возникающих концептов и широта их распространения. Наиболее ярким примером является в этом отношении концепт«праздник как мероприятие». Он не только максимально расширил «сферу своеговлияния» в рамках англо-саксонского культурного ареала, но и осуществляет активную экспансию за его пределы, что на языковом уровне проявляется, в частности, в лавинообразном увеличении количества словосочетаний с заимствованнойлексемой фестиваль в современном русском языке.В четвертой главе «Категоризация темпорального опыта в авторскойкартине мира (на примере художественного дискурса)» ставится цельвыявить особенности преломления коллективного темпорального опыта виндивидуально-авторских картинах мира и описать характерные черты егоактуализации в поэтических и прозаических текстах на английском и русскомязыках.Литературное произведение, как и любое произведение искусства, естьмодель мироощущения, понимаемого как «приведенный в системупереживательный опыт индивида или группы» (Борухов, 1992, с.
15). Влитературном произведении результаты осмысления темпорального опытапредстают в своей естественной форме, в целостном виде – как единствовзаимодействующих друг с другом темпоральных категорий. Художественноераскрытие темпорального опыта носит сознательный, целенаправленныйхарактер – система образов и выбор вербализирующих их языковых средствмотивированы особенностями авторского видения временной реальности бытия.При этом темпоральные представления, воплощаемые в литературныхпроизведениях, имеют синкретичную природу, будучи обусловлены не толькоиндивидуальным, личным опытом, но и особенностями национальной картинымира, носителями и выразителями которой выступают авторы.Глава включает два раздела.
В первом разделе «Репрезентациятемпорального опыта в англо- и русскоязычных художественных текстах:аксиологическийаспект»спецификахудожественнойобъективациитемпорального опыта исследуется в интракультурном плане. В рассматриваемыхв данном разделе произведениях преломляется субъективное восприятиетемпорального измерения бытия как в его онтологическом, так и социальномпроявлениях. Аксиологические смыслы, присущие хронотопической тканилитературного произведения, предопределяются индивидуально-авторскимвидением времени, которое является субъективным художественнымвоплощением ценностного инварианта, свойственного данной национальнокультурной, и шире, цивилизационной традиции.Когнитивным основанием темпоральной аксиосферы в избранных для40анализа произведениях Дж. Мильтона, У.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
