Диссертация (1155521), страница 29
Текст из файла (страница 29)
Можно также ссылаться на то, что обязательства,установленные решением, носят договорно-правовой характер, а само решениепредставляет из себя своеобразный квази-договор сторон, который они обязалисьвыполнять. Таким образом, с учетом предыдущего допущения о правовой природерешения и его роли в существовании обязательства, можно допустить, чтоБулаевский Б. А. Некоторые аспекты применения презумпций в регулировании договорных отношений //Гражданское право и современность: Сборник статей, посвященный памяти М.И. Брагинского / Под ред. В.
Н.Литовкина, К. Б. Ярошенко. М: Статут, 2013. 766 с.187153решение создает новое обязательство по передаче вещи, оказанию услуг,выполнению работ.Инымисловами,можнопредположить,чтопроисходитновацияобязательства по исполнению решения в обязательство, предусмотренное такимрешением.
Обязательство по исполнению решения таким образом прекращается.Такое допущение было бы полезно при практическом примененииадъюдикации, поскольку упрощало бы задачи стороны по понуждениюконтрагента к исполнению решения адъюдикатора и позволяло бы применятьразличные подходы к исполнению, в зависимости от содержания решенияадъюдикатора.Так, например, требование об исполнении решения адъюдикатора оприсуждении истцу определенной суммы формально не является денежным,поскольку само по себе исполнение судебного решения не содержит требования опередаче денежных средств истцу.Вместе с тем, с учетом указанного подхода к правовой квалификациирешения адъюдикатора, такое решение может приобретать и денежный характер.Такое углубление в различия между существом различных решенийадъюдикатора имеет под собой чисто прикладное стремление идентифицироватьнаиболее подходящие и осуществимые инструменты для принудительногоисполнениясудебногорешенияоприведениивисполнениерешенияадъюдикатора.Предположим,чтогосударственныйсудполучаетправовыдаватьисполнительные листы о понуждении ответчика к исполнению решенияадъюдикатора.
Один из таких листов (о понуждении к исполнению решенияадъюдикатора, которое предусматривает обязанность по уплате определеннойсуммы) передан судебному приставу для исполнения. Момент окончания данногоисполнительного производства в отношении должника будет определяться именномоментом оплаты суммы, которая указана в решении адъюдикатора, ведь именно154в этом случае решение адъюдикатора (а значит, и судебное решение) исполненыполностью.Именно поэтому с целью завершения исполнительного производствасудебныйприставпредусмотренныевправепредприниматьФедеральнымзакономвсеотисполнительные02.10.2007Nдействия,229-ФЗ"Обисполнительном производстве" для требований о взыскании денежных средств,т.е. арестовывать банковские счета должника, арестовывать и реализовывать сторгов имущество должника, и т.д.Иная ситуация возникает, если в решении адъюдикатора на ответчиканаложено обязательство неденежного характера (о передаче имущества, опродлении сроков контракта и т.д.).
Тогда исполнительное производство могло быосуществлятьсяпоправилам,предусмотреннымглавой13ФЗ"Обисполнительном производстве" ("Исполнение требований неимущественногохарактера, содержащихся в исполнительных документах").Отметим, однако, что замечания по практической пользе такого подхода кквалификации решения адъюдикатора не отменяют факт наличия у негосущественных слабых сторон, правовых изъянов, которые могут сыгратьрешающую роль в отказе судов руководствоваться ею.Во-первых,справедливостирадистоитзаметить,чторешениеадъюдикатора, вынесенное им по собственному усмотрению, как правило, несовпадает с волей обеих сторон, оставляя, как минимум, одну из нихнеудовлетворенной вынесенным решением.
Вместе с тем наличие взаимногосогласиянасозданиеправовыхпоследствийявляетсянеотъемлемойхарактеристикой договорных обязательств. Поэтому проведение знака равенствамежду волей адъюдикатора и волей каждой из сторон представляется намнесколько искусственной конструкцией, которая в определенной степени вступаетв противоречие с принципами автономии воли и свободы договора. Дажебезотносительно адъюдикации, довольно затруднительно представить ситуацию,155при которой стороны, намеревающиеся вступить в договорные правоотношения,делегируют третьему независимому лицу полное право определять за нихраспределение прав и обязанностей по данному договору.
По этой же причинеавтор считает невозможным и квалификацию решения адъюдикатора в качествемирового соглашения, как это сделано в Гонконге.Во-вторых, согласно ст. 414 ГК РФ, новация в принципе невозможна безсоглашения сторон, а в ситуации несогласия одной из сторон с решением вряд лиможно принудить данную сторону к заключению соглашения о новации.В этой связи заключение соглашения о новации, результатом которогоявляется обязательство, существо которого на момент заключения соглашениянеясно, также вызывает определенные вопросы.Таким образом, представляется, что de lege lata попытка отождествленияобязательства о выполнении решения адъюдикатора и выполнении обязательства,предусмотренного в самом решении, вряд ли может быть успешной.В придании решению адъюдикатора обязательного эффекта можновоспользоваться опытом применения договорной адъюдикации в зарубежныхстранах, в которых обязательство сторон по исполнению решения адъюдикаторарасценивается как действительное и исполнимое обязательство sui generis.Вместе с тем, учитывая известный формализм российских судов, авторупредставляется маловероятным, что незнакомое российскому праву обязательствопоисполнениюрешенияадъюдикатораможетбытьпризнаносудомдействительным без подведения соответствующего правового обоснования.Иными словами в глазах российского правоприменителя само по себеутверждение о том, что сторона добровольно на основании принципа автономииволи согласилась исполнять решение адъюдикатора, может быть недостаточным.Представляется возможным попытка через квалификацию договорногообязательства по исполнению данного решения и выяснение его места в системе156обязательств, предусмотренных на законодательном уровне, путем сопоставленияс обязательством по исполнению обязательных указаний третьего лица.Как было указано ранее в параграфе 2 главы 1 настоящего исследования,решение адъюдикатора могло бы быть наделено обязательным для сторонэффектом посредством квалификации обязательства сторон по исполнениюрешения адъюдикатора в качестве известного российскому праву обязательства поисполнению обязательных указаний третьего лица.Представляется, что именно такое толкование обязательства по исполнениюрешенияадъюдикатораможетбытьпринятороссийскимсудомпривозникновении спора об исполнении данного обязательства одной из его сторон.Как указывалось ранее, ряд договорных источников об адъюдикациипредусматривает определенный срок на заявление стороной несогласия срешением адъюдикатора, по истечении которого сторона теряет право обжаловатьрешение адъюдикатора в судебном порядке.По мнению автора, подобное регулирование направлено на достижениестабильности и правовой определенности договорных отношений.
Можно такжепредположить, что устанавливая срок на заявление несогласия, разработчикиисточников регулирования договорной адъюдикации исходили из того, чтонеограниченные сроки обжалования решения адъюдикатора могут привести кразличнымзлоупотреблениямпроигравшейсторонойсвоимправомнаобжалование.Такая логика содержит определенные черты эстоппеля. Как известно,правовой институт эстоппеля характерен более для стран англосаксонскойправовой системы, однако логика, лежащая в основе эстоппеля воспроизводится ив регулировании континентально-правовых стран, в том числе и России.
188Коблов А. С. Правило эстоппель в российском праве: проблемы и перспективы развития // Закон. 2012. № 5.С. 212-219.188157Не отрицая важность и логичность установления сроков обжалованиярешения адъюдикатора, автор тем не менее, считает достаточно проблематичнымфактическое исполнение данного договорного положения в условиях российскойправовой системы.Сомнения обусловлены, в частности, тем, что подобное регулированиепредставляет собой фактический отказ стороны от права на судебноеразбирательство при наступлении определенных условий. Такой отказ считаетсянедействительным в соответствии с п. 3 ст.
4 АПК РФ. Исключения прямоустановлены в законодательстве (например, ФЗ "Об арбитраже (третейскомразбирательстве) в Российской Федерации").Таким образом, de lege lata автор считает маловероятным признаниедействительным и исполнимым положения регламентов об адъюдикации,устанавливающее сроки для выражения несогласия с решением адъюдикатора.Представляется, что российские суды вправе принимать к рассмотрению какзаявления сторон о несогласии с решением адъюдикатора, так и заявления поспорам, уже рассмотренным адъюдикатором, независимо от выражения сторонойсогласия или несогласия с данным решением.
Представляется, что ограничениемна подачу таких заявлений могут быть только общие сроки исковой давности.1.4.Последствиянеисполненияоднойизсторонобязательств,предусмотренных соглашением об адъюдикацииПо справедливому утверждению В. П. Грибанова, субъективное право, необеспеченное от нарушения необходимыми средствами защиты, является лишь"декларативным правом".189 Поэтому следует проанализировать, какие средствазащиты по российскому праву имеет сторона, контрагент которой отказываетсядобровольноисполнятьсвоеобязательствопоисполнениюрешенияадъюдикатора.189Грибанов В. П. Осуществление и защита гражданских прав. Изд. 2-е, стереотип. М.: Статут, 2001.
411 с.158С учетом ранее предложенной автором концепции "обязательных указаний"представляется, что защита прав стороны, контрагент которой добровольно неисполняетрешениеадъюдикатора,должнаосуществлятьсяпосредствомобращения к универсальным гражданско-правовым способам защиты права,предусмотренным ст. 12 ГК РФ.Нам представляется крайне маловероятным удовлетворение судом требования истца о понуждении к исполнению решения адъюдикатора, посколькутребование о понуждении другой стороны к исполнению обязательства в натуре вданном случае мало чем отличается от требования о признании и приведении висполнение решения адъюдикатора.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
