Диссертация (1155326), страница 43
Текст из файла (страница 43)
230).К образам воды и реки семиотически примыкает и образ моря. Так, впервой части стихотворения «Светлая такая дрянь…» (С. 226) на негативныйобраз моря проецируется недовольство лирической героини современнымискусством: «Хлопаю в ладоши под водой / Аплодирую проявлениям искусства»(С. 226).
Во второй части стихотворения обнаруживаем, что выражение«проявления искусства»498 можно трактовать как жизнь в целом. Далее Я.Дягилева с помощью образа царапины на негативе описывает, как разрушаетсяжизнь («Жизнь ножом по кускам, чего-куда» (С. 226)), используя в том числе ипространственные образы:Траву весеннюю на песниДорогу на месяцыПоле на вдоль и поперек(С. 226)Таким образом обнаруживаем метафору деструкции жизни, приводящую кизменениям.497О символике воды подробнее см.: Керлот, Х. Э. Словарь символов [Мифология. Магия. Психоанализ] / Х. Э.Керлот; пер. . – М. : REFL-book, 1994. – С. 115 – 119.498Там же.205Как мы уже отметили, искусство для лирического субъекта является частьюжизни.
Другой составляющей в экзистенциальной картине мира является смерть.Между жизнью и смертью присутствует граница в образе берега. Так,пространство в стихотворении «Столб боли стёб вместо воли-неволи…» (С. 223)открывается описанием образа берега – сквозного в поэтике Дягилевой (ср.: «Поситцевому берегу на каблуках отчаянья» (С. 169), «Не успев утонуть у берега» (С.177), «На берегу размытой боли…» (С. 217)). Берег – это край суши, являющийсяграницей между стихиями земли и воды. Если учитывать версию биографииисследуемого автора, что Дягилева утонула, вероятно, в её подсознании образберега – это край жизни, а вода – смерть.Примечательно, как М. Ахундов анализирует архетипический образ воды смифопоэтической точки зрения: «вода олицетворяет неопределённое начало,которое в процессе структурирования <…> трансформируется в Космос,упорядоченный в пространстве и времени»499, что ещё раз подтверждает тезис отом, что образы воды и смерти в структуре пространства Я.
Дягилевойизоморфны.Как мы уже отметили, образ реки тождественен образу смерти. Так, в песне«Придёт вода» (С. 242) центральной является тема смерти500. Пространство песни– ирреальный «спациум» смерти, который возник в воображении лирическогосубъекта как предчувствие. Он описан фрагментарно, как бы на уровнеассоциаций с атрибутами реального мира: «Стеной на стенy / Углом, pебpом /Спиной к стене / Стоял в углу да гвоздём / Карябал мат» (С. 242). Образ стеныолицетворён и ирреален: «А по весне на стене вырастут волосы / Да как же так»(С.
242). В этой песне образ воды возникает в трёх состояниях: река, дождь, снег.Снег как химическое свойство воды – образ, символизирующий тяжестьжизненного пути, потому что лирический герой плывёт не в воде, а именно по499Ахундов, М. Д. Концепции пространства и времени: истоки, эволюция, перспективы / М. Д. Ахундов. – М.:Наука, 1982.
– С. 49.500Тема смерти – одна из ключевых тем в поэтике Янки Дягилевой: «главная ее тема, непреходящая – смерть – вкаждой песне имеет свое обличье. Но в пределах одного текста образный ряд сохраняется и строговыдерживается» (Подробнее см.: Янка. Сборник материалов / авт.-сост.: Е. Борисова, Я. Соколов. – СПб., 2001. –С.
214.).206снегу: «По пояс плыть по снегам» (С. 242). Здесь описано холодное зимнеепространство, но весенний приход воды – смена ледового покрытия на воду – этонеизбежность, естественный ход событий, как и смерть, поэтому образ водытождествененобразусмерти.Несмотрянаугнетающееитрагическоепредчувствие смерти, образ воды окрашен сказочными красками и позитивнымиатрибутами: «Придет вода / По той воде пузырьки — над нею радуги-мосты» (С.242). Если образ воды тождественен образу смерти, то пространство этой смерти— прекрасное; следовательно, здесь смерть – это облегчение, освобождение иззамкнутогопространствамучительнойжизни.Движениеобречённогоирастерянного лирического субъекта сравнивается с мотивом абсурдного полёта:«Ломать башку на бегу — летать на крылышках из бинтов» (С.
242). Вероятно,следствие прихода воды – вечный сон лирического персонажа, смерть: «Придётвода / Я буду спать» (С. 242).Примечательно, что по мнению С.Г. Барышевой, «вода в художественномпространстве <…> – это возможность победить смерть»501.
Вероятно, выражение«победить смерть» – значит выйти в иное пространство, в космос, что и являетсяподлинным открытым и свободным пространством в отличие от жизни, которуюограничивает смертное тело. Иными словами, победа над смертью – это переходчерез неё, интеграция в вечную жизнь души, не ограниченной смертным телом.Так можно трактовать экзистенциальную концепцию преодоления смерти. Сдругой стороны, вода в песне может иметь значение «всеочищающей воды» (ср. смифопоэтическим образом «всеочищающего огня»), которая является аллюзиейна мотив библейского всемирного потопа.
Смысл этой трактовки раскрываетконцепцию данной песни так: лирический персонаж предчувствует, своего рода,апокалипсис, но не в образе огня, а в образе воды, которая очистит человечество,и Земля начнёт новую жизнь с «чистого листа».501Барышева, С. Г. Экзистенциальная архетипика в художественном пространстве современной русской прозы:автореф. дис. ... канд. филол. наук: 10.01.01 / С. Г. Барышева; Магнитог. гос. ун-т. – Магнитогорск, 2006. – С. 22 –23.207В.А.Гавриков,синтетическогоанализирующийподхода,отмечаетданнуюпеснюмузыкальныйсточкиаспект,зренияусиливающийвосприятие реципиентом мотива смерти: «Конец трека «Придёт вода» —жёсткий, экспрессивный (психоделический) проигрыш, символизирующий,вероятно, посмертное (постапокалипсическое) состояние героини и/или мира вцелом» 502.Интересно интерпретирует идею песни отец Янки – Станислав Иванович,отождествляя её с мотивом прощания: «А то, что вышло в конце концов… У Янкиесть одна песня <…> – «Придёт Вода», вот это и было, как мне показалось, непросто текстом – это было прощание, это была программа, это ведь былопоследним, что она написала»503.Таким образом, мы приходим к выводу, что образы воды, реки, моря,снега и смерти тождественны, а образом, маркирующим границу междужизнью и смертью, является берег.Закрытое VS открытое пространствоВ поэзии Я.
Дягилевой обнаруживаем бинарную оппозицию открытое /закрытое пространство, представленную архетипическими пространственнымиобразами, ирреальными образами ада и рая.Архетипическиепространственныеобразы.Я.Дягилевачастообращается к русским национальным фольклорным традициям504. Так, влитературном наследии исследуемого автора имеет место инверсия русскойнародной скороговорки «На дворе трава, на траве дрова…» (С.
184), т.е. автор502Гавриков, В. А. Русская песенная поэзия XX века как текст: монография / В. А. Гавриков. – Брянск, 2011. – С.132.503Янка. Сборник материалов / авт.-сост.: Е. Борисова, Я. Соколов. – СПб., 2001. – C. 286.504Марина Тимашёва в статье «С прямою спиной» для издания «Экран и сцена» чётко отмечает обращение ЯнкиДягилевой к такому жанру фольклора, как плач: «…Янка оплакивает. <…> Почти все аллитерации приходятся начередование «р», «с», «л» и шипящими согласными. «Р» – согласная смерти, «все время прослушивается ее музыкав жизни»» (Подробнее см.: Янка. Сборник материалов / авт.-сост.: Е.
Борисова, Я. Соколов. – СПб., 2001. – C. 73.).Борис Гребенщиков привносит новое значение термина плач в поэтике Янки Дягилевой, но не в жанрообразующемаспекте, а, с точки зрения ассоциативного восприятия: «Не плач ребенка, у которого отняли шоколадку, а адскийвопль из квартиры, в которой висит только что убивший маму папа, а орущее существо не может дотянуться дозамка, чтобы выйти. Русская поэзия 60-х – 70-х выразила надежду. Русская поэзия 80-х и дальше выразила…нет,не отчаянье, – похоронный плач. По убитой и самоубитой и доедаемой Родине, которую не вернет нам ни попшлеп под балалайку, ни театрализированная пляска на костях запорожцев» (Подробнее см.: Янка. Сборникматериалов / авт.-сост.: Е.
Борисова, Я. Соколов. – СПб., 2001. – C. 270.).208переосмысляетскороговорку,превращаяеёпутёмдефразеологизациивстихотворение, наполненное иным смыслом. Как отметили Е. Борисова и Е.Соколов: «Янка, конечно, неоспоримо российское явление. В ее песнях частовстречаются русские пословицы и поговорки, но глубоко и подчас парадоксальнопереосмысленные»505.
В целом, автор берёт только одну строку из скороговорки,следовательно, это можно определить как реминисценцию, служащую отправнойточкой для описания пространства первой части стихотворения, котороепротивопоставляется пространству во второй и третьей частях. В первой частипространство наполнено пустыми или частично пустыми предметами, а границыздания проницаемы и выражены в образе стены: «Два пустых ведра да в стенедыра» (С. 184). Во второй части граница, которая маркирована образами двери ипорога, имеет важное значение, т.к. она описана подробно: «на дверях замок / Удверей песок, да прогнил порог / И травой зарос» (С.
184). Все признаки говорят отом, что границу никто не переступал, но поскольку «из трубы дымок» (С. 184),следовательно, там кто-то заперся, следовательно, локус изба не пустует.Субъект, находящийся внутри избы осознанно уединился и не покидает дом, начто указывает замок и песок у прогнившего и заросшего травой порога. Отметим,что порог разделяет локусы избы и леса, т.е. изба находится в лесу, поскольку запорогом сразу следует лес вместо двора, т.к. присутствует указание на наличие«косых ворот» (С. 184). Примечательно, как Н.А. Ловчинский анализирует образпорога с точки зрения мифопоэтики и мистики: «топос «порог» служит не толькочертой или границей – он является своего рода порталом между кардинальноразличными пространствами, точкой их соприкосновения»506.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
