Диссертация (1155293), страница 31
Текст из файла (страница 31)
/ И вот, менялишь нет в помине». Почему нет? Охапкин поясняет, что появилось «новоевино», в котором ему суждено быть каплей, «но не пролитой каплей крови».Охапкин осмысляет праздник как возможность приобщиться к вечности. Нопри этом отступает от традиционного понимания, поскольку Лазарь послечуда не утратил своей индивидуальности, своего пути, не растворился в«православной нирване».
Он был праведным человеком и остался им послевоскрешения. Согласно легенде, Лазарь прожил еще 30 лет и был епископомна Кипре. И все-таки в главном Охапкин не отступает от богословской трактовки праздника. В тропаре (песнопении дня) есть слова: «Общее воскресение прежде Твоея страсти уверяя, из мертвых воздвигл еси Лазаря». Ониозначают, что воскрешение Лазаря было сотворено ради уверения людей вовсеобщее воскресение из мертвых. Охапкин также пишет об этом воскресении.Другой текст из его коллекции – «Вход Господень в Иерусалим»(1970)334. Поэт буквально следует Евангелию.
Местами движение стиха затруднено, синтаксис запутан, появляются не совсем правильные обороты. Вкачестве примера можно взять такой фрагмент: «Эти двое пошли и вернулисьтотчас, / Как сказал Он, с ослицей, и с нею осленка / Привели. Положили333Охапкин О. Избранное. Стихи и поэмы. [Электронный ресурс:] Код доступа:http://www.religare.ru/2_82609.html#a42 Дата обращения: 28.07.2018334У голубой лагуны.
Том 4Б.157одежды свои / На двоих подъяремных под крики ребенка / Из селян, чтостолпились поодаль, дичась. / Он же сел, улыбнувшись».Иногда поэт допускает красивости, поистине театральные жесты. Так,он говорит об Иерусалиме, что тот «как шутиха, / Рассыпался пред Ним в лицемерье похвал». И это не единственная оценка Святого града. Иерусалимпредстает у Охапкина как «город жестокий». То, что в Писании обозначеноодним оборотом, у поэта многократно усилено.
«Камень сердец, город крови», – так пишет о религиозном центре евреев автор.Порой фрагменты далеко не плавной речи насыщаются церковнославянизмами и, как кажется, возвращают читателя к традициям XVIII века: «ТыИзраилю возвращаеши знамя. / Благословен Грядый Бога во Имя! / Во ИмяГосподне Грядый, осанна! / Вот она – Израилю манна!».
В тексте мы можемвстретить и живописные полотна, вроде «По степи расстилался в смущеньековыль, / В отдалении буйвол ревел круторогий». Но в целом стих дышитевангельскими переживаниями, он близок к иконе.Пожалуй, Охапкиным не только начинается, но и заканчивается ряд известных в культурном подполье поэтов, писавших о предпасхальных днях.Это не значит, однако, что тема оказалась полностью закрыта.
Так, ВладимирПальчиков (Элистинский), известный в андеграунде своими палиндромами,посвятил празднику сонет «Вход в Иерусалим»335. Композиция решена в традиционной манере. Мы слышим крики «Осанна», видим Иисуса на ослике.Поэт подчеркивает, что «без триумфа пышного – глядите! – / Грядет народуэтот победитель».
Он мог бы, по мысли автора, взять величественно-белогоконя, но предпочитает простого серого осла. Богу чужда гордыня, он далекот ложного величия. Мысль эта вроде бы простая. Но и такого рода трюизмынуждаются, для лучшего усвоения, в поэтическом повторении.335Воскрешение. Сборник духовной поэзии.
М.: Ноосфера, Издательский отдел Московского патриархата,1989, с. 100.158Александр Солодовников решает тему праздника в поминальном ключе. В стихотворении «Вербная всенощная» (1961)336 лирический герой присутствует на вечернем богослужении. Возможно, по своей пронзительности ипростоте это лучшие стихи Солодовникова. Человек стоит «с вербой в руках,/ с расцветшими ветками в нежных пушках». Вступая в Страстную седмицу,поэт вспоминает родных и близких, умерших и погибших в советских трудовых лагерях.
Каждый шарик вербы заставляет вспомнить дорогое лицо: «Тотшарик без зелени – / Друг мой расстрелянный, / К веткам прильнувший – /Племяш утонувший, / Смятый и скрученный – / Брат мой замученный, / А тотглянцевитый – / Брат мой убитый».Мы буквально чувствуем тяжесть и скорбь, которые сковали человека.Но вот происходит поворот к свету: «Лица людей – лики икон,/ Каждый свечою своей озарен». Вместе с автором читатели оказываются в метафизической области, где все дышит надеждой на спасение. И в стих врывается отрывок тропаря Лазаревой субботы: «Общее, общее всем воскресение!». Поэтсчастлив, что жало смерти уничтожено, что жизнь не бессмысленна: «Смыслуясняется в каждой судьбе.
/ Слава Тебе! / Слава Тебе!»Тема страстей – человеческих и Божьих – продолжается в стихах Солодовникова, посвященных Страстной седмице. В произведении «ОбразСтрастной Богоматери»337 он как бы ставит читателя перед чтимой иконой ипогружается вместе с ним в открывающийся мир.
Младенец «не сводит глаз сорудий пыток», «и, словно требуя защиты,/ за Мать хватается рукой». Богородица здесь чем-то напоминает «Мадонну» Рафаэля. Она как бы парит надмирской суетой и, «смиряясь благодатно, / и веря в Божью правоту», несет«младенца невозвратно / навстречу пыткам и кресту». В стихотворении «Нилобзания Ти дам» (1957 – 1958)338 вспоминается Великий Четверг. Постоян336Солодовников А. Стихи. М.: Русский Хронографъ, 2016, с. 41, 42.Солодовников А. А. «...В светлом саду христианства».
Полное собрание стихотворений. Пьесы. Ноты.Воспоминания о поэте. М.: Гриф и К., 2010.338Солодовников А. Стихи. М.: Русский Хронографъ, 2016, с. 26, 27.337159ный рефрен каждой строфы – «Ни лобзания Ти дам» – подчеркивает, что мынаходимся в литургическом пространстве. На службе Страстного или, иначеговоря, Великого Четверга много раз читается и поется тропарь, который порусски звучит так: «Когда славные ученики при умовении на вечере просвещались, тогда Иуда нечестивый, заболевший сребролюбием, омрачался ибеззаконным судьям Тебя, Праведного Судию, предает.
Смотри, любительстяжаний, на удавление из-за них стяжавшего! Беги от ненасытной души, натакое против Учителя дерзнувшей! Господь, ко всем благой, слава Тебе!».Солодовников, в соответствии с церковной традицией, говорит не только обИуде, но и о себе. Если «я живу как фарисей», если «по мне судить о вере будут», если ближнего «придирчиво сужу», то каюсь и «жду спасенья своего,как чуда».После Тайной Вечери Спаситель с учениками, согласно Евангелию, последовал в Гефсиманский сад. Страстная Пятница в церковной традиции –это Пасха крестная.
Время предательства и человеческой слабости, время боли и мучения. В культурном подполье появилось несколько поэтическихпроизведений, посвященных страстям Христовым. Однако в смысл событияавторы не углубляются.В 1970-м году Олег Охапкин пишет «Моленье о чаше»339.
Этот текстдалек от канонического рассказа. Да, Христос оказывается в саду, где Егопредадут. Да, он обращается к Отцу за помощью. Но Его разговор какой-тостранный. Иисус напоминает наркомана, перед которым реальность все время ускользает: «Переперчили бром...». Вслушаемся в Его слова: «Если Кифаи Крест основанием вверх? / Авраам! ты не избранных стал патриарх». К тому же оказывается, что происходящее завязано на современный еврейскийвопрос: «Слышать перьев царапанье в черных бумагах.
/ Твой Израиль горчит в европейских завмагах». Получается такая аналогия современной абстрактной картины. Иисус в ней предстает торговцем метафизикой: «Надо339У голубой лагуны. Том 4Б.160землю горшечника так заложить, / Чтобы тридцать цены обратились в цене /Христианством с крестом на Господней спине».Второе стихотворение Охапкина «Всеобъятная тьма и печаль» (1983)340выполнено в более традиционной манере. Поэт отказывается от полиметриив пользу анапеста. Он погружается в пространство Гефсимании и говорит обутраченной любви. Ничего кощунственного в таком соединении нет, поскольку автор реально страдает, а не играет с любовью и религией: «Тайноскажем друг другу: прости! / И да сбудется воля Господня.
/ Тайна, светлаярадость, расти! / Бог придет нас от смерти спасти, / Но Христос предается сегодня». Потерянная любовь здесь рифмуется с предательством Иуды.Также остается «на подступах» к событию Елена Игнатова. Ее стихи«Страстная неделя» (1970)341 выстроены как диалог автора с подругой. Поэтесса сопрягает впечатления от весеннего города («деревья подтаивают изнутри, / под солнцем дымятся теперь пустыри») с церковными воспоминаниями: «Но эти семь дней / мерещилась сердцу больному Голгофа / среди городских раскаленных камней, / и проволока в небе, и солнце над ней.
/ Пустыня. И горечь. И грохот».Несколько произведений, в которых сделана попытка максимальноприблизиться к евангельскому тексту, появились в конце 1980-х. Предприняли ее, правда, поэты не первого ряда. Алексей Сосна, большой почитательПастернака, пишет текст «... а в Гефсиманском саду Он молился о чаше, апосле…»342.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
