Диссертация (1155293), страница 12
Текст из файла (страница 12)
В ее стихах есть китайские ияпонские мотивы, связанные с восточными религиозными традициями. Рели98Бобышев Д. Жареные розы Елены Шварц // Континент, №1, 1987.Воронцов В.К. Пространственная модель «Восток – Запад» в поэзии Елены Шварц // Известия Волгоградского государственного педагогического университета, 2011, с. 146.100Котова Н.А. Современная духовная поэзия. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. М.: 2008, с. 9.9956гиозность условного «автора» ее произведений внеконфессиональна, болеетого, не вполне церковна.
Бог поэтессы – это тот Творец, которого чувствуетее поэтическая душа. У нее рождаются образы, которые замыкаются на абстрактно понимаемую духовность. Они не связаны с церковными границами.При этом некоторые метафизические тексты Седаковой несомненно существуют внутри церковной ограды.Лирический герой Седаковой обладает удивительной интуицией красоты: видимой, осязаемой и музыкальной.
Он существует в разных ипостасях.У поэтессы есть стихи, написанные от лица автобиографической «героини».К ним можно отнести, например, стихотворение «Детство» (1972)101. Авторпомещает нас в пространство сна. Возникающие слова-образы – золото, сад,пустыня, камень – говорят о сказочном антураже. И в этой сказочной реальности живет память о мистическом откровении, о заключении договора с Богом. Мы можем только гадать – кто это за человек, которого она видит.Можно ли считать его Христом? Седакова размазывает реальность, потомучто сама ее не очень понимает. Но момент заключения завета зафиксированвполне отчетливо: «Ты не забудь меня Ольга, / А я никого не забуду».
В этомзавете, которым завершается произведение, формальная логика отступает. Наслова «Ты не забудь меня Ольга» в рамках обыденного сознания должен былбы последовать ответ: «А я не забуду тебя». Ответ же «А я никого не забуду»алогичен, он не может быть понятен девочке, видящей сон. Поэтесса говорито другой реальности, мистической, которая определила ее дальнейшую судьбу.Есть у Седаковой и ролевые вещи, никак не связанные с биографией.Мы видим как бы волшебный театр, разворачивающийся в разные эпохи ивремена. К ним можно отнести циклы «Тристан и Изольда», «Дикий шиповник», «Ворота, окна, арки».101Седакова О. Стихи. М.: Эн Эф Кью / Ту Принт, 2001. Код доступа: http://www.vavilon.ru/texts/sedakova113.html Дата обращения: 18.08.201857Лирический герой этих произведений – условный автор – любит рисовать.
Картины в сочетании с музыкой характеризуют его творческую поступь. При этом автор стремится размыть всякую реальность, увести ее в область туманной метафизики. В предисловии к сборнику «Стихи» С.С. Аверинцев говорит о том, что Седакова ищет прозрачности и ясности. Но эта ясность, как следует из дальнейшего текста, особого рода: поэтесса стремится к«исчезающему перед своим предметом слову».
То есть, живая речь, речьобщение, речь, которая выделяется из разговорного языка и живет языком,автору недоступна. Лирический герой Седаковой всегда говорит на искусственном языке. Он не знает язык улицы, очередей, советского быта. Церковнославянская речь, за редким исключением, также не звучит в произведениях поэтессы. Предтечами Седаковой можно считать А. Белого, Вяч. Иванова, но никак не В. Тредьяковского, В. Хлебникова, А. Введенского.«Конкретизм», который как раз в это время расцвел на московсколенинградских кухнях, оказался автором совсем не востребованным. ПоэзияГ. Оболдуева, И. Холина, Вс.
Некрасова не воспринимается Седаковой; авторупрямо верит, что поэтическая речь сама по себе, без применения авангардных практик, способна привести к искомым результатам. Она пишет как быповерх языковых реалий, поэтесса не готова выделять речь из языка, как делали это «лианозовцы». Творческая манера истончать и зачеркивать реальность ставит Седакову в оппозицию к авангарду и, как следствие, лирическийгерой проваливается в дебри метафизики.Поэтессу нельзя назвать религиозным поэтом в силу хотя бы того обстоятельства, что религиозная ограда для нее в стихе не существует. Ее можно назвать яркой представительницей метафизической поэзии, к которой относятся также Виктор Кривулин и Николай Байтов.Однако, поскольку церковная ограда все-таки есть, мы можем соотнести некоторые стихи на религиозные темы с догматическими требованиямиЦеркви и, так сказать, ввести их в храм.58На практике выясняется, что таких вещей у Седаковой немало, и мы кним в дальнейшем обратимся.Ленинградский поэт Виктор Кривулин (1944–2001) находился в центре«второй культуры».
Он был одним из основателей и редакторов неподцензурного журнала «37». Участвовал в издании журналов «Северная почта»,«Обводный канал». Стал первым лауреатом независимой литературной премии Андрея Белого (1978).Кривулин был практикующим православным верующим, причащался вхраме. Был женат на философе Татьяне Горячевой, вместе с которой вел постоянно действующий религиозно-философский семинар (1973 – 1980).Впрочем, их брак долго не продлился. «Не потому, что мы как-то такжутко рассорились, а просто мое православие было очень суровым,а Кривулинское православие пошло в какое-то, как мне тогда казалось, легкомыслие», – вспоминает Горячева102.Размышляя о судьбах культуры, Кривулин отмечает, что она открываетчеловеку духовные горизонты.
И в этом ее подлинное значение для современников. «Единственная, кажется, функция культуры, которая до сих порпозволяет подозревать в ней живой процесс, а не просто вереницу музейныхзалов и книжных стендов, – это возможность подлинных явлений культурыбыть совестью, быть образом Истины перед уродливым лицом современности», – пишет он103.Именно в этом контексте прочитываются его поэтические строчки:«Дух культуры подпольной, как раннеапостольский свет, / брезжит в окнах,из черных клубится подвалов»104.102Горичева Т. Из комсомола в экзистенциализм // «Православие и мир». [Электронный ресурс:] Код доступа: http://www.pravmir.ru/tatyana-goricheva-iz-komsomola-v-ekszistencializm/ Дата обращения: 19.08.2018103Кривулин В., Горячева Т.
Евангельские диалоги // Вестник РСХД, №2, 1976.104Кривулин В. Композиции. М.: Арго-риск, Книжное обозрение, 2009.59Обращаясь к тексту Нового Завета, поэт отмечает его значение не только в религиозном, но и в филологическом аспекте. «Читая евангельское «Тысказал», – говорит Кривулин, – мы попадаем в мир слова, еще не ставшегообъектом спекуляции и сокрытия реальности (маской): слова в том мире, гдевстречаются Пилат и Христос, существенны, т.е.
не обозначают что-либо вреальности, а являются ею»105.И все-таки, несмотря на достаточно глубокое погружение автора в православную традицию, лирический герой его произведений редко переступаетцерковную ограду и предпочитает синкретическую духовность. Ту духовность, в которой слиты христианские, восточные и языческие интуиции. Размышляя о том, почему это произошло, поэт в одной из своих статей пишет:«Атмосфера некой спиритуальной авантюры пронизывала нищенский ленинградский быт, где подлинная реальность собственного бытия опознавалась вовсей полноте лишь через призму смерти, смертей (память о блокаде и терроре, перенесенная в область каждодневного лихорадочно-восторженного общения).
Наше мышление и восприятие жизни определялось этой погруженнойвневыносимыйбытспиртуальностью.Говоря о духовных поисках ленинградской поэзии конца 1950-х - 1970-х, ябы вообще не применял к описанию этого явления понятие «религиозный».«Спиритуальные» (так будет точнее или, по крайней мере, честнее) поиски ириски осуществляли себя в ситуации внеконфессиональной и, если так можно выразиться, нерасчлененно-синкретической религиозности. Можно говорить об особом эстетико-понятийном комплексе, выявляя его в творчестветого или иного автора как некий специфический синдром, где православиекак-то естественно дополнялось индуизмом и элементами католической эстетики, а экстатические суфийские практики мирно соседствовали с “Добротолюбием”, дзен-буддистскими текстами, рок-музыкой и фильмами “новойфранцузской волны”.
Атмосферу 1960-х определяли также теософия и ан105В. Кривулин. Т. Горячева. Евангельские диалоги // Вестник РСХД, №2, 1976.60тропософия, реанимировавшие вкус к обощенно-символическому восприятию явлений повседневной реальности. Вкус к вечному – как нам тогда казалось»106.Эта синкретическая религиозность создавала разные векторы в духовном движении лирического героя. Лишь немногие стихи Кривулина можноотнести в разряд религиозных текстов, то есть имеющих право звучать внутри церковной ограды.Видимо, чувствуя шаткость позиции синкретической религиозности,которая могла куда-то вести только в очень определенной социальнокультурной ситуации, Кривулин со временем отказался вообще от прямыхрелигиозных аллюзий.
Однако они продолжали спорадически возникать. Некоторые его стихи, о которых мы будем говорить ниже, вполне можно считать шедеврами религиозной поэзии «второй культуры».Мы знаем немало авторов, чьи религиозные убеждения не совпадали смировоззрением их лирических героев. Движение персонажей около церковной ограды характерно для творчества А. Волохонского, А. Величанского, Е.Сабурова, Д.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
