Диссертация (1155150), страница 22
Текст из файла (страница 22)
И как Иисус Христос был предан своим учеником, так был предан иЗыбин.Первый из рецензентов романа, И. Золотусский, поясняет: «Ю.Домбровский дает понять, что христианская идея немыслима без Христа, без егоСерафимСлободский.Моление//http://days.pravoslavie.ru/Life/life1188.htm146ИисусаХриставГефсиманскомсаду107человеческого поведения в условиях жестокости и беззакония. Только черезсвоего сына, через такого же человека, как другие люди, живущие на земле, Богсмог найти путь к сердцу смертных»147.3.3 Функция искупленияПредательство – один из экзистенциональных вопросов, которыеинтересуют Домбровского более всего. Автор пытается понять, свободен личеловек в предательстве – смертном человеческом грехе, который в «темноевремя» стал причисляться к общественным добродетелям.
Домбровскогоинтересует сама сущность предательства, механизмы его свершения, моральнаяплата за него.Домбровский предлагает свою версию событий в Гефсиманском саду инастаивает, что предательство совершается по абсолютной свободе выбора. ВдоказательствоповествовательприводитаргументыизИстории,подтверждающие, что человек – единственное существо, наделенное высокимразумом, а потому несет ответственность за каждый свой поступок. В Зыбинесильно индивидуальное начало. Он с детства боится «толпы, давки,скученности» и сумел развить в себе способность противостоять безликой массе.Особенно эта черта проявляется во время пребывания героя в «Большом доме».Героя спасает великая «сила освободительного презрения» к мучителям.Следует отметить, что каждый человек, по мысли автора, дуален, антиномичен.Он может быть жертвой, но может быть и палачом, причем грань между этимиипостасями очень тонка.
Как и все в дилогии, она зыбкая, нечеткая. Этот тезисиллюстрируетцепьэпизодов,наполненныхглубокимсимволическимсодержанием, каждый из которых связан с образом краба.Золотусский И. Палачи и герои. Вст.ст. С. 3-14 // Ю. Домбровский. Факультет ненужных вещей. – М.:Художественная литература, 1989 г. – 512 с.147108Впервые Зыбин видит крабов на рынке. Это засушенные, залакированныеатрибуты массовой культуры, сувениры-безделки, воплощающие повсеместнуюпошлость и искусственность. Второй раз герой «встречает» краба настоящего,живого. Этот «черный, колючий, в шипах и натеках» краб видится Зыбинуистинным воином, готовым до смерти бороться за свою жизнь и свободу. Нежелая сдаваться, краб «до крови заклешнил ему палец», своим упрямымсопротивлением заставляя Зыбина почувствовать себя «скотом».
ОпомнившийсяЗыбин отпускает краба на волю, углядев в его судьбе собственные будущиеиспытания: арест, тюрьму, освобождение.«В этой истории герой двойственен, зыбок: вначале палач-мучитель, затемспаситель. История с крабом стала для него первым моментом духовногосамоопределения, уроком мужества и стоицизма. Не случайно краб-борец назван«человеком»148.Третий краб, присутствующий в снах Зыбина, - это краб-исполин,олицетворяющий неумолимую и жестокую власть государства. Зыбин видит его«огромной колючей уродиной с змеиными глазами», «ядовитым крабьиммонархом», способным защемить насмерть, и цепенеет от ужаса.
По мнению А.Р.Зайцевой, все три краба – единый континуальный символ-антиномия,раскрывающий идею человеческой слабости, свободы и государственногодоминирования над личностью.Образ краба перекликается с другим инфернальным образом – змеядушителя. Об этом сигнализируют как эпитеты (краб-монарх описан как«ядовитый», у него «змеиные» (глаза), он «душитель»), так и перекрестныймотив подавления и удушья.
Змей актуализирует в романе мировое зло,воплощая ложь, предательство, искушение, всеобщее нравственное удушье.Зайцева А.Р. Художественная антропонимика в романе Ю. Домбровского «Факультет ненужных вещей» //Вестник Башкирск. ун-та. 2010. №4. URL: http://cyberleninka.ru/article/n/hudozhestvennaya-antroponimika-vromane-yu-dombrovskogo-fakultet-nenuzhnyh-veschey (дата обращения: 22.07.2016).Научная библиотекаКиберЛенинка:http://cyberleninka.ru/article/n/hudozhestvennaya-antroponimika-v-romane-yu-dombrovskogofakultet-nenuzhnyh-veschey#ixzz4F7BJ7kQy148109Характерен эпизод с погибшей рощей, «задушенной» змеей-повиликой.
Геройвидит умершую рощу в момент собственного ареста. Трава-душитель намеренносравнена со змеей, способной погубить жизнь (деревья рощи могут бытьуподобленыархетипу«древожизни»).Вочереднойразвозникаетинтерпретативная ассоциация с Георгием-змееборцем.Знаменательно, что в субъектной сетке романа присутствует вариативнаясистема, выстроенная вокруг имени главного героя.
Еще один персонаж сименем «Георгий» - это духовный проводник Зыбина Георгий Каландаршвили.Стилистически сниженная модификация имени – Жора - связана с образомкомсомольца-провокатора.Но жизнь в окружении людей, «подобных» Зыбину, - это иллюзия,которуюразвеиваетимплицитныйантагонистгероя,потомственныйинтеллигент Корнилов.На первый взгляд, Корнилов – «носитель» тех же ценностей, что и Зыбин.У них схожие биографии: Корнилов так же сослан в Алма-Ату, так жепротивостоит «строгим порядкам» системы, так же трудится в Музее. Однакоименно«единомышленник»,«ученик»ЗыбинаКорниловоказываетсяпредателем.Внутренняя форма имени Корнилов метафорически связана с корнем,который в русской символической культуре наделен особым значением(вспомним ФЕ зри в корень, корень всех вещей / зол и пр.).
Корень – это ипервопричина, и суть всего. Корнилов, таким образом, должен быть «стержнем»,«хранителем» миропорядка, однако семантика имен обоих героев (Зыбина иКорнилова) инверсирована. Первый, чья фамилия коррелирует с «зыбкостью»,оказывается твердым в принятых решениях (неслучайна и параллель междуЗыбиным и алма-атинским тополем, который так прочно врезается корнем впочву, что ни одна буря не в силах вырвать его).
Второй, носящий прочную«корневую» фамилию, зыбок, ненадежен и непоследователен.Если для Зыбина человек есть «мера всех вещей» («Помните, самое ценноена свете – человек»), то для Корнилова «тряпка рваная стоит больше, чем110человек». Отсюда и разные нравственные императивы, направляющие героев пожизни. Для Зыбина неприемлема никакая ложь, в том числе и «во спасение» (натребование написать признание в «совершенных преступлениях» он отвечаеткатегорично: «Я не буду!»). Для Корнилова доносительство – это стратегиясоциального самосохранения в наставшие неспокойные времена.Симптоматично и прозвище Корнилова, Овод.
Высокий образ Овода,знакомый читателю благодаря произведениям Э. Войнич и аккумулирующийидею благородной революции, подвергся отрицательной трансформации. Такимобразом, Корнилов, дважды семантически инверсированный, полностьюдеструктурирован автором как герой, «подобный» Зыбину. По сути, это егодвойник-антипод.Знаменательно, что новозаветную историю предательства Христарассказывают друг другу два доносчика – Куторга и Корнилов.
По мнению А.Зверева149, это их способ обелить свое предательство. Симптоматично, что вновой «версии» Завета Иуда, символизирующий предательство, частичнооправдан.По мнению Куторги, существовал еще один, «тайный» осведомитель,который смог избежать людского суда и остался в истории незапятнанным. Этотпредатель, «вечный третий», не имеющий конкретного облика и неузнанный,превращен Домбровским в мифологему повсеместного и неявного зла, какойбыла Недотыкомка Ф.
Сологуба:И тут между ними как некое спасенье, как недоговоренность возникнекто – человек секретный, фигуры не имеющий. Он рождается прямо извоздуха этого года – плотного, чреватого страхами – и идет третьим,вслушивается в каждое их слово, запоминает их все и молчит, молчит. Но он нетолько запоминает. Он еще и истолковывает услышанное. И перетолковываетпо-своему, то есть по самому страшному, несовместимому с жизнью. ПотомуЗверев А. «Глубокий колодец свободы»: Над страницами Ю.
Домбровского // Литературное обозрение. – 1989.– № 4. – С. 14.149111что он самый страшный человек из всех, кто ходит по этому побережью, извсех, кого сейчас несут суда, машины и самолеты. Он непостижим, бессмыслени смертносен, как мина замедленного действия.Позже выяснится, что он еще и очень, смертно несчастен.Он навеки замкнут в себе. Потому что эти двое носят его в себе, всегда– третьего150.Поэтому Куторга и завидует Иуде, осведомителю «явному». Куторгазанимает в романе важное место. Это автор труда о Христе, бывший священник,ставший в новых условиях провокатором и доносчиком. А.Р. Зайцева отмечает,что нравственный распад героя связан со значением, зашифрованным в егоимени.
Фамилия «Куторга» связана с греческим словом «кутурн», т.е. обувьдревнегреческих трагических актеров151. В переносном значении – «двуличныйчеловек». Восхищаясь подвигом Христа, Куторга оправдывает Иуду, называетего «бедным» и полагает, что существовал еще один предатель, тайно указавшийна Христа на суде. Новозаветная коллизия повторяется и в судьбе Зыбина, так ине узнавшего, кто донес на него. Только сокамерник Буддо указывает, что этобыл «лучший друг и брат», на что Зыбин отвечает: «А брат-то мой Каин».А.Р. Зайцева справедливо отмечает, что имена героев романа – это именаоборотни. Более того, оборотнической является культурная функция каждого изних. Многие персонажи так или иначе связаны с культурой, которая, по Зыбину,есть «вещь изначальная».
Гуляев в юности пел в церковном хоре; Нейман – впрошлом нумизмат; Штерн – член Союза писателей, «современный Чехов».Каждый из них мог быть «хранителем древностей», но пошел по стезе «ловцачеловеческих душ». Так, Штерн, восхищающийся Достоевским, в особенностиДомбровский Ю.О. Хранитель древностей. Собрание сочинений в шести томах.
Т. 4. Издательство "Терра". –М.: 1992 // http://lib.ru/PROZA/DOMBROWSKIJ/keeper.txt151Зайцева А.Р. Художественная антропонимика в романе Ю. Домбровского «Факультет ненужных вещей» //Вестник Башкирск. ун-та. 2010. №4. URL: http://cyberleninka.ru/article/n/hudozhestvennaya-antroponimika-vromane-yu-dombrovskogo-fakultet-nenuzhnyh-veschey (дата обращения: 22.07.2016).Научная библиотекаКиберЛенинка:http://cyberleninka.ru/article/n/hudozhestvennaya-antroponimika-v-romane-yu-dombrovskogofakultet-nenuzhnyh-veschey#ixzz4F7BJ7kQy150112«Бесами», сам идейно эквивалентен бесу.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
