Диссертация (1155141), страница 30
Текст из файла (страница 30)
В романе Печорин нарушает чуть лине все десять заповедей, заложенных в христианской парадигме: не ощущаяБога, он поклоняется своей скуке; не вспоминает отца и мать; убиваетГрушницкого;похищаетБэлу;романсВеройтранслируетсякакпрелюбодейство и желание жены ближнего. Парадоксально, но при этомгерой отмечает, что отсутствие икон в хате – «дурной знак» («Тамань»)455.Егоотрыв от русской культуры очевиден для Лермонтова – это выражается вразных деталях: от европейской модели воспитания (подобно Онегину) дофранцузского языка в разговорах.
Кто же это поколение? Духовно пустыегедонисты, чье европейское воспитание с соответствующими культурно–мировоззренческими кодами не может развиваться гармонично на русскойпочве.Вэтом–тоитрагедияпоколения:уйдяоттрадиционныхпатриархальных ценностей, оно не обрело твёрдой основы бытия.Итак, наполеоновский комплекс у Лермонтова выражен в двух родахлитературы: поэзии (несобранный «наполеоновский цикл») и прозе («Геройнашего времени»).
В лирике образ Наполеона дан в первую очередь исходяиз романтической парадигмы, то есть осмысляется в семиотическихкоординатах сильной, гения, ниспровергателя основ, волевой личности,укрощающей социальные стихии и т.п.Ключевую роль в лермонтовском семиотическом тексте, связанном сБонапартом, играет байронизм. Такая двойственность и причастностьвнутреннему лирическому Я обосновывается целым рядом семиотическихкорреляций:мотивсудьбы,мотивгероя(мифологизированный454Лермонтов М.Ю. Фаталист // Лермонтов М.Ю.
Указ. соч. Т. 5. 1937. С. 320.Лермонтов М.Ю. Тамань // Лермонтов М.Ю. Полное собрание сочинений: В 5 т. М.; Л.:Academia, 1935–1937.Т. 5. С. 231.455150«сверхчеловек»), мотив преодоления, мотив изгнания.Соотносясьслермонтовскимижизненнымиколлизиями,наполеоновский комплекс у поэта заостряет одни противоречия и снимаетдругие.
Так, наиболее востребованным становится мотив изгнанничества,одиночества, которые соотносятся с финальным этапом наполеоновскойбиографии. Непобежденный герой остается навсегда в ореоле славы: теньего, тем не менее, обречена оставаться в мире. Косвенно в этусемиотическую конструкцию вплетается мотив демонизма.В романе «Герой нашего времени» дана метущаяся личность, неспособная найти свое место в своем времени, Печорин оказываетсяодновременно и героем, и «антигероем».
Лермонтов показывает социальнуюи онтологическую несостоятельность «наполеоновских» притязаний, но, сдругойстороны,общественногопоэттипа:отмечаетпечориныиилогичностьнаполеоныпоявленияестьтакогоквинтэссенциясовременного Лермонтову поколения. Такой подход разворачивает темунаполеонизма в несколько ином ключе: здесь изгнание уже не высокийжребий непобедимого героя, а трагический удел «лишнего человека».151ГЛАВА 4. НАПОЛЕОН В ОЦЕНКЕ Н.В. ГОГОЛЯ:РАЗОБЛАЧЕНИЕ ГЕРОИЧЕСКОГО МИФА4.1.
1812 год в «Миргороде» Н.В. Гоголя: наполеоновский хронотопВопрос «Гоголь и Наполеон» рассмотрен многими учеными, какклассиками русской филологии (например, Ю.М. Лотманом456), так исовременными исследователями (В.В. Беляевым457, В.М. Гуминским458, В.Ш.Кривоносом459, Л.С. Чернышовой460), однако, их труды затрагиваютотдельные фрагменты биографии и творческого наследия писателя (в первуюочередь «Мертвые души»), что является недостаточным для целостногоанализа имеющегося материала.Интересовался ли Гоголь фигурой Наполеона? Читал ли мемуары,специальныеисследования,посвященныефранцузскомуимператору?Большим подспорьем при ответах на эти вопросы могла бы стать библиотека,принадлежащая Гоголю, однако, к сожалению, она не представляла интересадля оценщиков его имущества после смерти, и «каждая книга гуртом пошлапо копейке за штуку»461, то есть была утрачена практически мгновенно.Однако есть основания утверждать, что Гоголь не мог не интересоваться этойфигурой: чему подтверждение – множественные «наполеоновские следы» втворчестве писателя.456Лотман Ю.
М. Художественное пространство в прозе Гоголя // Лотман Ю.М. В школепоэтического слова: Пушкин. Лермонтов. Гоголь. М.: Просвещение, 1988. С. 251–292.457Беляев В. В. Россия и Наполеон в поэме Гоголя «Мертвые души» // ИзвестияСаратовского университета. Серия: Филология. Журналистика. Саратов, 2009. Т. 9. Вып.4.
С. 65–70.458Гуминский В.М. Гоголь и Наполеон // Первые гоголевские чтения : сб. докладов конф.«Н.В. Гоголь: загадка третьего тысячелетия». М., 2002. C.212–234.459Кривонос В.Ш. Наполеоновский миф у Гоголя // Гоголь как явление мировойлитературы: Сб. ст. М., 2003. C.67–72.460Чернышова Л.С. Наполеоновская тема в поэме Н.В. Гоголя «Мертвые души» //Научно–методический электронный журнал «Концепт». 2013. Т.
3. С. 2516–2520.461Дурылин С.Н. «Дело» об имуществе Гоголя // Н. В. Гоголь: Материалы и исследования.М.,1936. Т. 1. С. 371.152Н.В. Гоголь ввиду малолетства не был, в отличие, например, от А.С.Пушкина–лицеиста, свидетелем событий русско–французской кампании 1812года, при этом, согласно исследованию В.М.
Гуминского, его семьяпринимала активное участие в организации ополчения462. Полтавскаягуберния находилась в стороне от «наполеоновского» маршрута, однако,полнилась рассказами о «великом событии», многие следы которогоотложились в памяти юного Гоголя.В этой связи для нас особый интерес представляет статья Н.В. Гоголя«О преподавании всеобщей истории» (1834), которая непосредственноотражает историческую позицию писателя, в частности, его отношение кНаполеону. Приведем цитату: «…исполин XIX века, Наполеон, и ужедействует другим орудием: совершенно военным деспотизмом; своимибыстрыми движеньями оглушает Европу и налагает на нее железное своепротекторство»463.
Далее писатель рассуждает о том, что для завоевателяроковымиоказалисьтактические(военноеискусствоКутузова),климатические и территориальные причины. То есть образ Наполеона –амбивалентен: с одной стороны, он – великий человек и гениальныйполководец, с другой – деспот, одержимый страстями. Как мы увидимдальше, такая позиция (с уклоном всё же в пейоратив) будет актуальна дляписателя и в его художественной прозе.Отметим также, что Вас. В.
Гиппиус в своем исследованиимировоззрения Гоголя указывает, что французский император наравне сКиром, Александром, Колумбом, Лютером и Людовиком XIV предстаетодной из вех мировой истории, личностью, железная воля которой способнаподавить массы людей464. Таким образом, можно говорить об историческоммышлении Н.В. Гоголя, который, художественно разрабатывая типы462ГуминскийВ.М.Гоголь,АлександрIиНаполеон.URL:http://www.ippo.ru/ipporu/article/gogol–aleksandr–i–i–napoleon–vm–guminskiy–201895(дата обращения 08.02.2018)463Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений в 14 т. М., Л., 1937–1952.Т.8.
С. 35.464Гиппиус В.В. Гоголь // Гиппиус В. Гоголь; Зеньковский В. Н. В. Гоголь / Предисл.,сост. Л. Аллена. СПб: Logos, 1994. С. 56.153характеров, не забывал и об их исторической подоплеке. По мнению ученого,вгоголевскойлексике,характеризующейэволюционныеизмененияцивилизаций по воле великих людей, превалируют «силовые» глаголы:подверг, убил, сокрушил, подрывает, оглушает465. Это может служитьоснованием для интересного вывода: большую часть времени Н.В. Гогольпридерживался позиции, присущей общественности в 1805–1812 годах, когдаНаполеон воспринимался как всеобщее зло, и Россия, метонимическиотождествленная со своим воинством, смогла нанести сокрушительный удар«исполину».Далее необходимо отметить, что имя Наполеона возникает в перепискеГоголя и Пушкина (1831 год) в связи с романом Ф.
Булгарина «ПетрИванович Выжигин», ставшего настоящим бестселлером русской литературыпервой трети XIX в. Французский император, появляющийся на страницахпроизведения, есть «чистое создание самого поэта»466, в его облике яркопроявляется мифотворческая составляющая. Примечательно, что там же Ф.Булгарин поставлен в один ряд с Байроном и Гюго в связи с мыслью Гоголяоб общности их творческого метода: у каждого из этих писателей привоплощении личности Наполеона акцент делается на гордый характер иодержимость страстями.
Однако, отметим, что оба зарубежных литераторапреклонялисьпередНаполеоном,отчастикопируянекоторыеегоповеденческие и мировоззренческие модели (Байрон). У Булгарина жемодальность иная: его интересует скорее противоречивость фигурыфранцузского императора.В «Выбранных местах из переписки с друзьями» также находиминтересную ремарку, – в письме к В.А. Жуковскому Н.В. Гоголь указывает,что пушкинский «Памятник», увидевший свет уже после смерти поэта,несколько изменен самим издателем467:465Там же. С. 56.Гоголь Н.В. Указ. соч. Т.10. С. 203.467Гоголь Н.В. Указ. соч.
Т. 8. С. 255.466154Вознесся выше он главою непокорнойНаполеонова столпа.Историческиеаспектыданнойтрансформациирассматривалинекоторые ученые (В. Орлов, А. Шустов), опираясь на общепринятое мнение,что старший друг поэта изменил текст из цензурных соображений воизбежание ассоциаций с недавно открытым памятником Александру I. Витоге, читатель видит в этом варианте отсылки к колонне на Вандомскойплощади, которую венчала статуя французского императора468.
Однако этоизменение, в сущности, не затрагивает смысла высказывания: по мнениюГоголя, пушкинское «личное преимущество» не было препятствием кпреклонению перед венценосными особами.Таким образом, мы видим, что «наполеоновский след» постояннофигурирует в различных текстах, создаваемых Гоголем. Но, конечно,наиболее интересно в контексте нашей темы, как наполеоновский комплексотразился в художественной прозе писателя. Так, в сборнике «Миргород»эпоха наполеоновских войн присутствует имплицитно: описывая жизньгероев, автор упоминает некоторые детали, по которым мы можемидентифицировать временной промежуток, в который происходят событиякак «наполеоновский».Гоголь вводит Наполеона в повесть «Старосветские помещики»: «Нопо странному устройству вещей, всегда ничтожные причины родили великиесобытия и, наоборот, великие предприятия оканчивались ничтожнымиследствиями.Какой–нибудьзавоевательсобираетвсесилысвоегогосударства, воюет несколько лет, полководцы его прославляются, и наконецвсё это оканчивается приобретением клочка земли, на котором негде посеятькартофеля; а иногда, напротив, два какие–нибудь колбасника двух городовподерутся между собою за вздор, и ссора объемлет наконец города, потом468Орлов В., Луговая З.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
