Диссертация (1155141), страница 33
Текст из файла (страница 33)
Хотя предположение о том, что Чичиков и естьтот самый капитан Копейкин, в силу своей абсурдности не получило491Гоголь Н.В. Указ. соч. Т. 6. Мертвые души. С. 228.165одобрения у чиновников, такое сопоставление показательно. ТриадаКопейкин–Чичиков–Наполеон, возникающая в десятой главе, по мнению Б.Соколова, отображает страх чиновничьих «мертвых душ» перед народноймассой, а также отображает генезис культа тирана (автор говорит о«булгаковском сценарии» к произведению Н.В. Гоголя492). Именно в этомотрывке, по мнению Е.А.
Смирновой, сосредоточилось в точке максимумавсе бездушие и несправедливость, существующие в поэме493.Таким образом, мы можем сделать вывод о том, что автор не приемлетсокрушительную и, в конечном итоге, саморазрушительную деятельность«уникальной личности» в любом из ее вариантов. Для него это свидетельстволибо отсутствия «души» (модель поведения Чичикова), либо одержимости(модель поведения капитана Копейкина). Историческим образцом, своегорода, прототипом обеих деструктивных моделей социального поведения былдля Гоголя Наполеон, что и послужило появлению поэмы в целом и«Повести о капитане Копейкине», в частности, – как предостережения идуховного завещания потомкам.
Более того, можно сделать вывод, что всерассыпанные по поэме аллюзии на те или иные особенности наполенизма какидеи,эпизодыбиографииБонапарта,мифологизированныеобразы,слагающие литературный «наполеоновский миф», создают сюжетно–мотивный каркас гоголевского произведения. Наполеоновский комплекс –семиотическое ядро поэмы, своеобразный генератор смыслов.В этой связи показательны множественные отсылки к «французскомудискурсу», которые имеют исключительно отрицательную окраску. Кпримеру, Селифан бранит коня: «У, варвар! Бонапарт ты проклятой!..»494.Особенно абсурдно выглядит и сравнение героя с Наполеоном, если учесть,492Соколов Б. Булгаков.
Мастер и демоны судьбы // [Электронный ресурс] Режимдоступа:https://books.google.ru/books?id=Ev8KDgAAQBAJ&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q=%D0%BA%D0%BE%D0%BF%D0%B5%D0%B9%D0%BA%D0%B8%D0%BD&f=false(дата обращения 27.04.2017).493Смирнова Е.А.Поэма Гоголя «Гоголя Мертвые души». Л.: Наука. Ленингр. отд–ние,1987. С. 59.494Гоголь Н.В. Указ. соч. Т. 6. Мертвые души. С. 40.166что«по–французскиЧичиковнезналвовсе»495.Удивительно,но«Наполеон»–Чичиков терпеть не может всего французского.
Например, водном из внутренних монологов он дает крайне нелицеприятную оценку балуна французский манер, утроенному для увеселения светского общества:«дрянь бал, не в русском духе, не в русской натуре, чорт знает что такое»496.Гедонизм, присущий западной культуре, свойственен в определенноймере и Онегину, и Печорину, и Чичикову, тогда как христианская парадигма,которая была не чужда Гоголю, имеет сотериологический характер.Жизненный крах героев, которые подобно Наполеону – но каждый на свойманер –стремились к «европейской мечте», был предопределен именно вдетстве и стал результатом западного формата воспитания.Отметим, что подобный цивилизационный антагонизм многограннотранслируется Гоголем, и он как бы солидаризуется со своим Чичиковым:так, автор, несмотря на «спасительные пользы» и общеупотребительностьфранцузского, «из глубокого чувства любви к отчизне <…> никак нерешается внести фразу какого бы ни было чуждого языка в сию русскуюсвою поэму»497.
Кроме того, «офранцуженные» аморфные помещики на балуи в целом в романе имплицитно противопоставлены деятельному Чичикову.В подтексте такого противопоставления: соотнесение русского типахарактера и «выстроенного» на французский лад.Таким образом, автор выстраивает двухуровневую систему оппозиций:с одной стороны, индивидуализм Чичикова, имеющий отношение кевропейской модели миропонимания, противопоставлен патриархальнымустоям помещичьей России; с другой стороны, внешние атрибуты этой парыдиаметрально противоположны (Чичиков, не знающий по–французски исветский разговор, в который «вмешивалось очень много иностранных495Там же. С.
161.Гоголь Н.В. Указ. соч. Т. 6. Мертвые души. С. 174.497Там же. С. 182–183.496167слов»498).Ю.М. Лотман сопоставляет Чичикова с другими литературнымигероями: с одной стороны, данный персонаж является романтическим героем(светский человек), разбойником (сцена с Коробочкой, капитан Копейкин),демоническая личность (Наполеон) и антихрист (пророк)499. Данныепроекции, по мнению ученого, не просто встраивают Чичикова висторический и литературный контекст, но служат для снижения как самогочичиковского образа, так и его «прообразов» – типа Наполеона.Во втором томе «Мертвых душ» также присутствует Наполеон, однако,сравнивается с ним уже не Чичиков, а Костанжогло, которому «столько умадается в одну голову»500.
Здесь перед нами как бы поворот в оценкеНаполеона: автор – устами одного из героев – дает лестную характеристикуКостанжогло, в которой сравнение с французским императором как быбросает отсвет и на самого Бонапарта. И отсвет этот неожиданный: Наполеонявляетсякакбыэталономинициативностии,бытьможет,дажегениальности. То есть модальность авторского высказывания меняется: переднами уже не хищный завоеватель и захватчик, а сверхэнергичный человек.Возможно, данное переосмысление было вызвано «крутым поворотом» вмироощущении самого писателя.Еще одной примечательной для нас фигурой является Бетрищев, «одиниз тех картинных генералов, которыми так богат был знаменитый 12–йгод»501. Согласно Л.И.
Арнольди, оставившего воспоминания о чтенииГоголем второго тома поэмы, там был такой интересный отрывок: «Послевторого блюда генерал заговорил с Тентетниковым о его сочинении икоснулся 12–го года. <…> важно, по его мнению, то, что весь народ встал как498Гоголь Н.В. Указ. соч. Т. 6. Мертвые души. С.
182.Лотман Ю.М. Пушкин и «Повесть о капитане Копейкине»: (К истории замысла икомпозиции «Мертвых душ») // Лотман Ю. М. Пушкин: Биография писателя; Статьи изаметки, 1960–1990; «Евгений Онегин»: Комментарий. СПб.: Искусство–СПБ, 1995. С.277–278.500Гоголь Н.В.Указ. соч. Т. 7. С.
83.501Гоголь Н.В.Указ. соч. Т. 7. С. 37.499168один человек на защиту отечества; что все расчеты, интриги и страстиумолкли на это время; важно, как все сословия соединились в одном чувствелюбви к отечеству, как каждый спешил отдать последнее свое достояние ижертвовал всем для спасения общего дела; вот что важно в этой войне и вотчто желал он описать в одной яркой картине, со всеми подробностями этихневидимых подвигов и высоких, но тайных жертв!»502.
Эта историческаяпозиция Гоголя нам важна с точки зрения его взгляда на войну в целом и наНаполеона в частности еще и тем, что Л.И. Арнольди в своих воспоминанияхпередает, что Чичиков дабы прервать молчание транслирует «французскую»версию об этой кампании, то есть пытается посмотреть на войну глазаминеприятеля.Полковник Кошкарев берет пример с английского и наполеоновского«бумажногопроизводства»,однаковегоначинаниях«отражаютсякарикатурно и видней глупости всех наших умников»503.Сцена, которой оканчивается уцелевший фрагмент второго тома,похожа на финал «Ревизора»; в речи чиновника города Тьфуславляупоминается о «нашествии двадцати иноплеменных языков»504, которое, поавторской мысли, является меньшим злом, чем внутренние проблемыобщества, «всеобщее теченье», порочное и полное неправды.
Гоголь сноваиспользует «французский» акцент, чтобы показать исконно русские«болезни».Типологические обобщенияи сравнения, заложенные Гоголем,позволяют глубже понять его восприятие историко–политических и бытовыхособенностей той эпохи, а также построить некоторые проекции и модели,демонстрирующие актуальность его общностных характеристик.502Арнольди Л.И. Мое знакомство с Гоголем // Н.В. Гоголь в воспоминанияхсовременников / Ред., предисл. и коммент. С. И.
Машинского. М.: Гос. издат. худож. лит.,1952. С. 485.503Гоголь Н.В.Указ. соч. Т. 7. С. 64.504Гоголь Н.В. Указ. соч. Т. 7. С. 126.1694.3. «Антинаполеоновская» модель помещичьего существования в«Мертвых душах»В поэме «Мертвые души» Н.В. Гоголь придерживается карикатурногоизображения обыденности провинциальной жизни и типажей русскогоменталитета. А.О.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
