Диссертация (1154428), страница 38
Текст из файла (страница 38)
Проблема времени в древнеегипетской мысли. // Вопросыфилософии. №2. 2003. С. 152-160.199сти от версии теокосмогонии различным образом. В этом плане выражениеsp tpi применительно к гелиопольской теокосмогонии, безусловно, можнообозначить как «время Ра» (rk Ra) или «время Хепри» (rk #pri) (хотя справедливости ради отметим, что нам неизвестно использование подобной конструкции в основных источниках гелиопольской теокосмогонии, рассматривавшихся в рамках данного исследования), применительно к мемфисской –«время Птаха» (rk PtH) и так далее.
Но категория pA(w)t, безусловно, гораздошире по своему значению и обозначаемым ею хронологическим рамкам, таккак вполне может обозначать собой не только время самого творения, но ивремя до творения: её уже гораздо труднее вписать в рамки «мироощущенческого», сугубо эмпирического восприятия времени (и, в том числе, прошлого), обозначаемого существительным rk. Не случайно, например, что в «Книге мёртвых», главном памятнике осирической религии и теологии эпохи Нового царства, эта категория «обыгрывается» - пусть и вполне в «классическом», характерном, например, для монолога Хепри из папируса БремнерРинд мифопоэтическом стиле – в монологе Бену, мифической птицы и символа всеобщего возрождения, заявляющего, что «вылетел я из изначальногопрошлого, воссуществовал я как Хепри» (pA n.i m pA(w)t Xpr.n.i m #pri)179.«Изначальная старина», или «изначальное прошлое» - это не только времятворения мира, то есть начала преобразования демиургом Нуна, это ещё исвоего рода пора «добытийственного» пребывания мира в Нуне, аналогичноетой констатации, которую мы обнаруживаем в заклинании 714 «Текстов саркофагов», подробно анализированном в параграфе 2.1.
настоящей работы.Это, по сути дела, пред-начало времени как такового, предшествующее возникновению универсума в его упорядоченном состоянии.179Книга мёртвых, глава 83, строка 2. См. в: Naville E. Das aegyptische Todtenbuch der XVIII. Bis XX. Dyn.Bd.I.
Berlin, 1886. Лист XCV.200Ну и, наконец, совершенно логичным является отнесение к числу важнейших составляющих предфилософского лексикона древнеегипетских теокосмогоний (как, впрочем, и всей древнеегипетской мысли) многократноупоминавшейся нами в предшествующих параграфах категории «Маат»(«миропорядок», «справедливость», «истина») и тесно связанных с нею еёантиподов, в противопоставлении которым она часто используется в текстахс целью акцентировать внимание на том или ином из трёх её смыслообразующих аспектов (онтологическом (миропорядок), этическом (справедливость)и гносеологическом (истина)): соответственно, это категории isft («беспорядок», «хаос» - именно в «связке» с этим существительным категория «Маат»и встречается чаще всего в текстах космогонического содержания, что, впрочем, выглядит вполне естественным ввиду ярко выраженного приоритета онтологической «нагрузки» данной категории в теокосмогонических концепциях), Dwt («несправедливость», «зло») и grg («ложь», «кривда»).
Посколькувопрос о роли и соотношении онтологического (миропорядок) и этического(справедливость) аспектов категории «Маат» в египетских теокосмогонияхуже рассматривался нами специально в предыдущем параграфе, то здесь мылишь ещё раз подчеркнём не только собственно предфилософское, но такжеи огромное общекультурное значение этой категории в общей системе египетского мировосприятия на всех без исключения исторических этапах существования древнеегипетской предфилософской мысли и древнеегипетскойписьменной культуры в целом. Несмотря на то, что категория «Маат», в отличие, скажем, от категории wnnt и nn wnt в текстах фиванской теологииАмуна-Ра, является по своему происхождению «классической» мифологемой, имея в качестве своего соответствия в египетском пантеоне одноимённую богиню истины и справедливости, данный факт никоим образом не принижает значимости её именно мировоззренческого, а не просто «мироощущенческого» компонента.
Значительная степень абстрактности данной категории подтверждается, прежде всего, характером идеографии этого суще-201ствительного в египетском языке на всех без исключения стадиях его развития. Из четырёх базовых фонограмм, традиционно используемых для егонаписания, основополагающей, а потому и представляющий для наснаибольший интерес, является трёхбуквенная фонограмма mAa (Aa 11 (длянадписей эпохи Древнего Царства, в частности, «Текстов пирамид» Aa 12)) –сильно вытянутый прямоугольник (Аа 12) или трапеция с одной вертикальной и одной наклонной стороной (Аа 11), являющиеся изображением цоколятрона или пьедестала. Здесь мы вполне можем согласиться с точкой зренияДж Аллена, утверждающего, что выбор именно этого знака в качестве базового в идеографии существительного «Маат» был обусловлен, во-первых,происхождением самого этого существительного от глагола mAa («быть прямым»), и, во-вторых, тем, что изображение цоколя трона либо пьедесталастатуи указывает, таким образом, на то, что посредством отображаемогоданной фонограммой существительного передаётся «базовое или фундаментальное» понятие180.
Этот факт, несомненно, может служить важным доказательством большой степени абстракции, присущей данной категории уже насамых первых этапах её устойчивого вхождения в лексикон древнеегипетской мысли, хронологически соответствующих времени первой письменнойфиксации «Текстов пирамид» в эпоху царствования V и VI династий. Этовхождение, как мы уже неоднократно отмечали ранее, было связано, преждевсего, с онтологическим аспектом категории «Маат»: как сакральный порядок мира, приходящий на смену изначальному хаосу, Маат есть непременный атрибут космогонического процесса.
В данном аспекте хорошо заметноразличие мифологического «функционала» между Маат в качестве сакрального миропорядка и весьма близкой к ней семантически (а потому и весьмачасто сопоставляемой с нею) категории древнеиндийской мифопоэтики «ри180Allen J.P. Middle Egyptian. An Introduction to the Language and Culture of Hieroglyphs. Second edition, revised. Cambridge, 2010. P. 119.202та» («рта»): в отличие от последней, Маат-миропорядок является прямымпродуктом созидательной деятельности демиурга, а потому полностью подчинён ему и генетически от него зависим (что совершенно недвусмысленнодоказывается традиционным статусом богини Маат в египетском пантеоне вкачестве дочери Солнечного бога). Здесь мы также вполне согласны с Дж.Алленом, который резонно заявляет, что «подобно другим силам природы,Маат была установлена при творении, когда Солнце взошло в мире в первыйраз»181.
С другой стороны, как мы уже показали в параграфе 1.2. настоящейработы на примере анализа ранних моделей гелиопольской теокосмогонииэпохи Древнего царства, Маат в своём хронологически втором, этическомаспекте (справедливость) является важным элементом не только космо- итеогенеза, но и кратогонии. Однако, если Солнечный бог в качестве демиургавполне обоснованно позиционирует себя в качестве «отца» и «владыки»Маат, то этого нельзя сказать о его земном сыне, то есть царе – будучи главным гарантом сохранения и поддержания Маат на земле, он при этом обязанподчиняться её требованиям (речь в данном случае идёт, естественно, об этическом аспекте этой категории) точно так же, как и любой другой член социума. В этой связи нельзя не отметить, что одной из значимых причин, мягко говоря, не самой большой популярности действий Эхнатона и его администрации в широких народных массах, на уровне обыденного мировосприятияи народного благочестия, как раз и заключалась в том, что поставив истинуновой религиозной парадигмы выше требований, предписываемых этим сакральным порядком, он нарушил незыблемые прежде каноны царского благочестия; собственно говоря, именно чрезвычайно активными усилиями самого Эхнатона и его сподвижников в этой области и следует, на наш взгляд,объяснять невероятно частое в сравнении с другими историческими этапамисуществования древнеегипетской мысли употребление существительного181Цит.
по: Ibid., P. 119.203«Маат» в самых различных по жанру и содержанию источниках амарнскойэпохи182. С амарнским периодом связано также и введение в семантическоеполе этой категории третьего её аспекта – гносеологического (существительное «Маат» в значении «истина»), посредством чего Эхнатон активно противопоставлял истину своей новой религиозной парадигмы традиционнымкультам и, прежде всего, фиванскому культу и теологии Амуна-Ра.
Фактически именно дезавуирование Эхнатоном традиционного этического (включаясюда и политическую, в первую очередь – царскую мораль) аспекта Маат сточки зрения его культурных аппликаций и стало главной причиной последовавшего затем кризиса традиционных представлений о Маат в египетскоймысли конца эпохи Нового царства и замены их новой моделью народногоблагочестия – «этикой личного благочестия». Для египетской мысли постамарнского времени, особенно в Поздний период, Маат (как в онтологическом, так и в этическом своём аспектах) становится лишь обозначением недостижимых идеалов сакрализованного прошлого, безвозвратно ушедшего«золотого века», приближаясь, таким образом, к семантическому полю рассмотренных нами чуть ранее категорий pA(w)t и sp tpi.Уступая некоторым из рассмотренных выше категорий (в частности,категории wnnt в текстах фиванской теологии Амуна-Ра эпохи Нового царства) по уровню своей абстрактности – не будем, в конце концов, забывать,что в данном случае перед нами «классическая» мифологема, – категория«Маат», несомненно, значительно превосходит все упомянутые нами вышеэлементы предфилософского лексикона древнеегипетских теокосмогоний помасштабу и значимости своих общекультурных аппликаций.
В значительнойстепени это объясняется её ярко выраженной полисемией, что, в свою очередь, делает данную категорию неотъемлемым элементом не только предфи182Более подробно об этом см. в: Жданов В.В. Эволюция категории «Маат» в древнеегипетской мысли. М.,2006. С. 93-100.204лософского, мифологического и теологического лексикона, но и важной составляющей политических отношений в рамках египетского социума; именно эта деталь стала в своё время основополагающей в предложенной Я. Ассманом методологии исследования этой концепции, предложенной им настраницах соответствующей монографии183 и базирующейся на многократноанализируемом её автором в различных культурных и политических аспектахсоциальном феномене «солидарности».