Диссертация (1154428), страница 17
Текст из файла (страница 17)
Оно не является столь значимым сточки зрения реконструкции основных положений гелиопольской теокосмогонии этого периода в такой степени, как, например, рассмотренное намивыше заклинание 80; основная ценность этого текста заключается в ином: онявляется одним из самых ярких примеров, иллюстрирующих пристальноеобращение древнеегипетской предфилософской мысли Среднего царства квопросу о генезисе справедливости в рамках общей картины происхождениямира и, как следствие – к проблеме этических, морально-нравственных аспектов самого процесса творения.
Наиболее существенная в данном отношении часть этого текста, в своё время названного Я. Ассманом не иначе, как«апологией Творца»84, выглядит следующим образом:Говорение слов (носящим) тайные имена. Владыка всего до предела (его),сказал он, (дабы) успокоить волнение команды барки85: «Да будете выневредимы и довольны! Повторю я вам о четырёх прекрасных деяниях моегособственного сердца, окружённого змеем, (чтобы заставить) замолчать8485Ассман Я. Египет: теология и благочестие ранней цивилизации. М., 1999. С. 260-265.По-видимому, здесь имеются в виду боги, сопровождающие Солнечного бога в его еженощномпутешествии по Дуату в священной барке, или ладье (wiA), во время которого он вступает в схватку со змеемАпопом.86беспорядок.
Совершил я четыре прекрасных деяния в ограде горизонта. Сотворил я четыре ветра, чтобы каждый человек мог дышать во время своё.Это – одно из (деяний). Сотворил я великую воду разлива, чтобы бедняк могпользоваться ею так же, как и богач. Это – одно из (деяний). Сотворил якаждого человека подобным брату его и запретил им творить беспорядок,(но) сердца их воспротивились сказанному мной. Это – одно из (деяний).Сделал я, чтобы сердца их забывали о Западе86, дабы делались подношениябогам номов.
Это – одно из (деяний)».87Терминология этого текста не может не вызывать у нас вполне обоснованных ассоциаций с монологом Хепри из «Книги познания воссуществований Ра и ниспровержения Апопа» (папирус Бремнер-Ринд) – хотя бы уже, если судить даже по первым его словам. Прежде всего, примечателен сам титул, под которым выступает здесь солярный демиург – это та же самая формула «Владыка всего до предела (его)», или «Всевладыка» (nb r Dr), которойпредваряется начало монолога Хепри о творении мира в папирусе БремнерРинд (26.21). Более того, совершенно идентичными оказываются ситуации, вкоторых находится Солнечный бог в обоих этих текстах: это его непрестанная еженощная схватка с огромным змеем Апопом, воплощением разрушительных сил хаоса; данное обстоятельство во многом объясняет применениеименно этой «именной формулы», так как всеохватному хаосу и мраку ночикак бы противостоит столь же бесконечный созидательный потенциал демиурга.
Кроме того, включение данного фрагмента именно в этот тематическийконтекст, несомненно, призвано подчеркнуть ещё и следующую мысль: творение мира не является по своей сути завершённым процессом. Акт упорядо8687То есть о загробном мире, иными словами – о неизбежности смерти.The Egyptian Coffin Texts./By A. de Buck. Vol . VII. Chicago, 1961. P. 461-464 (СT VII 461 c – 464 f deBuck).87чивания Нуна Солнечным богом и установления на его месте Маат (сакрального миропорядка), имевший место однажды в изначальном прошлом(вспомним здесь, что мы говорили в соответствующем параграфе о смысловом соотношении характеризующих эпоху «правремени» формул pAwt и sptpi), отнюдь не означает окончания на этом всего процесса творения. Нун неуничтожается демиургом, он лишь вытесняется на периферию создаваемогоуниверсума, где продолжает ежедневно и еженощно оказывать влияние наего существование.
Силы хаоса постоянно угрожают установленному творцом миропорядку, и именно поэтому он нуждается в постоянном поддержании, сохранении и даже защите со стороны демиурга, причём процесс этот недолжен прерываться ни на один день: малейшая остановка приведёт к непоправимым последствиям для всего мира, и именно поэтому мифологическому сюжету о еженощной борьбе Солнечного бога и Апопа придаётся такоеважное значение в общей системе гелиопольских теологических постороений.Рассматриваемый текст имеет и ещё один чрезвычайно важный смысловой оттенок. Фактически здесь перед нами предстаёт едва ли не единственный фрагмент из числа фрагментов «Текстов саркофагов» космогонического содержания, где (пусть даже и несколько косвенно) речь идёт непросто о процессе космогенеза, но и о сотворении человека – и это опятьтаки роднит данное заклинание с монологом Хепри из папируса БремнерРинд.
Даже несмотря на то, что здесь нет, в отличие от папируса БремнерРинд (27.2-27.3), упоминаний о «технологии» этого процесса, тем не менее, ктеме антропогенеза этот фрагмент имеет самое прямое отношение. Волнение,охватившее богов, находящихся вместе с Солнечным богом на борту егосвященной ладьи – это, по сути дела, не что иное, как беспокойство по поводу устойчивости установленного им на месте изначального хаоса миропорядка, его стабильности. И ответ, который даёт им сам демиург, представляет88собой своеобразную гарантию того, что созданный однажды мир не падётпод натиском сил хаоса и мрака. В качестве основной гарантии выступает, впервую очередь, тезис о том, что Маат как установленный в прошлом и сохраняемый и поныне демиургом миропорядок стабилен не столько своимионтологическими качествами (хотя, разумеется, и они также берутся в расчёт), сколько своими морально-нравственными характеристиками.
Маат какмиропорядок всегда есть миропорядок справедливый, и именно эта мыслькрасной нитью проходит сквозь монолог Солнечного бога. Выражая в общемвиде идею изначального равенства людей как продуктов созидательной деятельности Солнечного бога по упорядочиванию Нуна (не случайно в текстеэтого заклинания неоднократно встречается существительное isft – «беспорядок», «хаос»), заклинание 1130 одновременно интегрирует её в более всеохватное по своему характеру и направленности утверждение общих физических принципов существования мира – принципов, обуславливаемых, преждевсего, природными факторами с одной стороны и факторами социальных отношений – с другой. Это ясно следует из четверичной структуры схемы благих деяний Солнечного бога, где первые два деяния относятся к природнымфакторам существования мира и человека в нём, а два последних – к факторам социальным.
Упоминание о «четырёх ветрах», созданных демиургом,может означать не только намёк на четыре стороны света, но также и подразумевает особую жизненную силу ветра, возможно, в определённой степенисоотносящуюся с образом Шу из заклинания 80, выступающего, напомним,как персонификация «Жизни» и дыхания Солнечного бога. Второе деяние,связанное с таким поистине судьбоносным для всякого без исключения египтянина явлением природы, как ежегодный разлив Нила, не может не навеятьассоциаций с монологом Нуна из рассмотренного нами здесь выше заклинания 714; это не только своего рода указание на воду как на источник жизни веё обыденном, эмпирическом понимании, но и обозначение её в качестве«первостихии», служащей генетической основой всего созданного демиур-89гом мира.
С третьим и четвёртым деяниями Солнечного бога, которые, какмы уже отметили, относятся к сфере общественных отношений, ситуацияскладывается иная. Идея творения всех людей равными в своих физических исоциальных возможностях, безусловно, нова для дискурса египетской дидактической и социально-политической мысли, и в её появлении именно на рубеже Первого переходного периода и Среднего царства нельзя не усматривать реакции египетской «интеллектуальной элиты» на крах культурной иполитической модели Древнего царства, ставший серьёзным потрясением какдля рядовых египтян, так и для царской власти, носители которой неизбежнодолжны были теперь выбирать другие ценностные ориентиры.
В упоминанииже об отказе людей соблюдать запрет демиурга на творение беспорядка явнослышатся отголоски «Легенды об истреблении человечества», весьма известного египетского ритуального текста, входившего в состав так называемой«Книги коровы» и содержательно относящемуся к солярной религии и теологии; к этому сюжету мы ещё вернёмся при анализе «Гимна творцу» из «Поучения царю Мерикаре». Указание на «забывание о Западе» и на необходимость отправления локальных культов также можно рассматривать черезпризму поисков этой новой системы ценностей, хотя, конечно же, в этомможно и усматривать некое «покушение» на сложившиеся устои осиричскойрелигии, не носящее, впрочем, ни слишком грубого, ни, тем более, революционного характера.Итак, в этом монологе демиурга мы чётко можем выделить два основных мотива: а) указание на «непрерывность» процесса творения как необходимость постоянно поддерживать однажды установленный миропорядок; б)определение справедливого характера этого миропорядка и ориентированность его на человека.
Причин, повлекших включение столь ярко выраженного антропоцентристского мотива в русло теологического дискурса и, вчастности, в теокосмогонические концепции этого периода, можно выделить90несколько: помимо уже упомянутого выше политического и культурногокраха централизованной государственной модели Древнего царства, это,возможно, ещё и непосредственно связанная с этим крахом тенденция к «демократизации» осирической религии и являющейся её неотъемлемой частьюрелигиозной антропологии, чётко обозначившаяся опять-таки в конце Первого переходного периода.
Несмотря на то, что, в отличие от исследователейпрошлых лет, таких, как, например, известный американский египтологрелигиовед Д. Г. Брэстед88, которые практически единодушно указывали намассовый характер такой «демократизации», современные исследователи«Текстов саркофагов», в частности, Х.
Виллемс89, не столь солидарны друг сдругом по вопросу о массовости подобного рода изменений, всё же отрицатьважность этого культурного феномена (независимо от широты и массовостиего распространения) для развития всей предфилософской мысли Египтаэпохи Первого переходного периода и Среднего царства, безусловно, нельзя.Являвшаяся основой этого процесса идея о том, что отныне не только царь,но и другие члены общества могут обладать набором элементов человеческой природы (Ка, Ба, Аху и ряд других), необходимых для успешного прохождения процедуры загробного суда и получения бессмертия после физической смерти, безусловно, могла повлиять на появление в «редакции» гелиопольской солярной теокосмогонии «Текстов саркофагов» сформулированнойв заклинании 1130 мысли об изначальном равенстве людей как продуктовтворения Солнечного бога.Чрезвычайно важным в этой истории представляется тот факт, что этанезнакомая для более ранних образцов гелиопольской теокосмогонии идеявстречается не только в рассмотренном выше заклинании 1130 «Текстов саркофагов»; она также выражена ещё в одном весьма примечательном тексте8889Breasted J.H.
Development of religion and thought in ancient Egypt. New York, 1959.Willems H. Les textes des sarcophages et la democratie: elements d’une histoire culturelle du Moyen EmpireEgyptien. Paris, 2008.91эпохи конца Первого переходного периода, относящемся к совершенно иному жанру литературы – не к заупокойным текстам, а к произведениям этикодидактической традиции, а более точно – к жанру так называемых «царскихпоучений», то есть сборников сентенций, наставлений и рекомендаций,оставляемых царями для своих наследников.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
