Диссертация (1154428), страница 16
Текст из файла (страница 16)
Впрочем, сам Я. Ассман неоднократно подчёркивает ярковыраженную, по его мнению, взаимодополняемость этих двух категорий, обозначая ихсовокупность как «двойной аспект» категории вечности. Более подробно об этом см. в: Assmann J.Steinzeit und Sternzeit.
Altägyptische Zeitkonzepte. München, 2011. S. 72-85, 109-134.8180нижнеегипетском городе Гермополе (#mnw) учения о восьми «прабогах»,которые в виде четырёх супружеских пар призваны были образно обозначатьбазовые характеристики неупорядоченного мирового пространства до началапроцесса творения: Амун и Амаунет (потаённость, сокрытость), Кук и Каукет(тьма, мрак), Хух и Хаухет (бесконечность, неограниченность), Нун и Наунет(первобытная водная стихия). Отметим здесь, что для обозначения этойгруппы «прабогов» в текстах традиционно используется общее имя HHw, являющееся производным от количественного числительного HH – «миллион»,«великое множество»; при этом, по мнению такого признанного знатокасреднеегипетской грамматики, как Дж.
Аллен, «точная природа связи не ясна»82. Впрочем, вне зависимости от этимологических нюансов очевидно следующее: подобный титул Шу, во-первых, органично интегрирует гермопольскую концепцию в общее русло дискурса гелиопольской солярной теологии,переживавшей, как мы помним, в эпоху Среднего царства настоящий «ренессанс», а, во-вторых, существенно повышает роль Шу в традиционной гелиопольской модели космо- и теогенеза: выступая как единый источник физических характеристик Вселенной до начала её упорядочивания солярным демиургом, он выполняет функцию гораздо более важную, нежели просто персонализация физического дыхания своего отца Атума; Шу выступает здесь непросто в качестве сына, но также и в качестве со-творца Солнечного бога напервых этапах творения.Если принять за основу именно такую интерпретацию этого фрагмента,то во многом гораздо более понятным становится и столь явное акцентирование космогонических фрагментов «Текстов саркофагов» на особой внутренней связи Атума с Шу и Тефнут, в частности, на факте пребывания их82Цит.
по: Allen J.P. Genesis in Egypt. The Philosophy of Ancient Egyptian Creation Accounts. New Haven, 1988.Р. 19.81вместе с ним ещё в первобытную эпоху, практически до начала процесса активного творения мира. Будучи воплощением дыхания Атума, Шу выступает,таким образом, в качестве жизненного начала создаваемого мира, а как прародитель гермопольской Восьмёрки богов непосредственно участвует вместесо своим отцом Атумом в сакральном упорядочивании этого хаотичного пространства.
Следовательно, если принять во внимание эту видоизменённую посравнению с более ранними образцами эпохи Древнего царства теокосмогоническую модель, то здесь Атум уже не может безапелляционно заявить, подобно Хепри в «Книге познания воссуществований Ра и ниспроверженияАпопа», что он «один создал всё это» и «не воссуществовал тогда ещё никтодругой» (папирус Бремнер-Ринд, 26.23).Интерпретация образа Шу в качестве божественного родителя «прабогов» гермопольской Восьмёрки, а также ещё и фактического со-творца своегоотца Атума в момент начала сакрального упорядочивания им создаваемогомира не может быть названа случайной или же маргинальной по отношениюк общему вектору эволюции гелиопольской солярной теокосмогонии в«Текстах саркофагов» в первую очередь потому, что эта деталь здесь обыгрывается не в одном, а в целом ряде заклинаний подобной смысловойнаправленности.
Пожалуй, наиболее значимым текстом, иллюстрирующимглавенствующее положение подобной трактовки природы Шу в данной теокосмогонической концепции, можно назвать начало заклинания с порядковым номером 76, в котором умерший, отождествляющий себя с Шу, недвусмысленно обрисовывает свои собственные функциональные возможности, атакже родовые связи как с гераклеопольской Восьмёркой «прабогов», так и свиднейшими экспонентами собственно гелиопольской солярной теокосмогонии – Атумом, Нут, Гебом и Тефнут:82О, боги Восьмёрки, находящиеся на (четырёх) сторонах неба, и (которых)сотворил Шу из истечений членов своих – (тот), кто скрепил канат дляАтума! Придите встретить отца своего во мне! Протяните мне руки ваши(и) сделайте канат для меня! Я – создавший и сотворивший вас подобно тому, как я был создан отцом моим Атумом.
Я устал, поднимаясь (как) Шу – стех пор, как поднял я дочь свою Нут над собой, дабы дать её отцу моемуАтуму в пределе его. Поместил я Геба под ноги мои, (дабы) этот бог скрепил (воедино) землю для отца моего Атума и соединил вместе великий разливдля него. Поместил я себя между них, (чтобы) Девятка богов не видела меня. Я – это Шу, созданный Атумом (в) день, когда воссуществовал он. Я небыл построен в утробе, я не был скреплён в яйце (и) я не был зачат зачатием. Выплюнул меня мой отец Атум как плевок изо рта своего вместе с сестрой моей Тефнут83.Итак, мы вновь видим здесь указание на своего рода «экстраординарный» характер рождения Шу, причём время этого рождения непосредственноприравнивается ко времени «воссуществования» самого солярного демиурга.И хотя сам процесс порождения Атумом своего сына Шу описывается здесьточно так же «физиологично», как и в соответствующем пассаже монологаХепри из «Книги познания воссуществований Ра и ниспровержения Апопа»(папирус Бремнер-Ринд 26.23), совершенно ясно, что автор текста намереннодемонстрирует особый процессуальный характер этого рождения, противопоставляя его столь же традиционным для египтянина формам произведенияна свет новой жизни, как зарождение в утробе, зачатие или выход из яйца.Подобная необычность рождения, несомненно, призвана уравнять Шу в генетическом отношении со своим отцом Атумом, и, следовательно, дать ему за83The Egyptian Coffin Texts./By A.
de Buck. Vol . II. Chicago, 1938. P. 1-4 (СT II 1 a – 4a de Buck).83конное право считаться его со-творцом. Указание же на сокрытость Шу отвзоров богов традиционной гелиопольской Девятки (в состав которой, к слову, он и сам входит), очевидно, выполняет функцию индикации Шу как божества воздуха, пребывающего невидимым между землёй и небом, олицетворяемыми также двумя более «младшими» членами гелиопольской Девятки богов – Гебом и Нут соответственно. Весьма примечательно и упоминаниеоб «усталости» (wrD) Шу, сразу же вызывающее вполне закономерные ассоциации с монологом Нуна из заклинания 714: это лишь ещё более усиливаетпредставление об этом боге как об одном из первых физических «прародителей» и творцов мира – не менее древних и авторитетных, чем Нун и Атум.С другой стороны, бросая теперь уже общий взгляд на излагаемую взаклинаниях «Текстов саркофагов» теокосмогоническую модель, мы получаем все основания сделать вывод о том, что в данной «редакции» гелиопольской теокосмогонии, несомненно, можно выделить и целый ряд моментов,оставляющих её в общем семантическом векторе развития этой концепции,первоначально определённом ещё в эпоху Древнего царства.
Это, в первуюочередь, подтверждение роли и функционального статуса Нуна в качестведревнейшей первостихии, ставшей физической основой всего процесса творения. Сохраняется здесь и сформулированная ранее в «Текстах пирамид» ипапирусе Бремнер-Ринд единая структура традиционной гелиопольской Девятки богов, как и прежде, являющаяся основой теогонической модели, излагаемой в рамках этой авторитетнейшей теологической концепции.
Но «расстановка сил» при этом, тем не менее, существенно меняется: если в теогонической модели, представленной в папирусе Бремнер-Ринд, внутреннююструктуру Девятки можно представить формулой «1 (Солнечный бог, в данном конкретном случае – Хепри) + 8 (остальные божества Девятки)», то заклинание 80 «Текстов саркофагов» трансформирует её до вида «3 (Солнечный бог – Атум, Шу и Тефнут) + 6 (остальные боги)». И если Шу, как мы84только что видели, выполняет в этой солярной триаде роль фактического сотворца Солнечного бога (как воплощение его жизненной силы (посредствомдыхания) и как прародитель восьми «прабогов» Гермополя), то Тефнут, втрадиционном египетском пантеоне являющейся богиней влаги, а в «Текстахсаркофагов» отождествляющейся с фундаментальной для всего древнеегипетского предфилософского дискурса категорией «Маат», здесь отводитсянесколько иная роль.
Как мы упоминали ранее при анализе теокосмогониипапируса Бремнер-Ринд, эта категория играет чрезвычайно важную роль вгелиопольской теокосмогонической модели, так как выступает в качестве абстрактного обозначения миропорядка, устанавливаемого солярным демиургом на месте Нуна. Однако установление такого вселенского порядка имеетсвоим следствием и установление справедливости в человеческих отношениях, а также на уровне административно-государственной иерархии, так какподобная справедливость, воплощённая, в частности, в государственномстрое Египта во главе с царём есть не что иное, как конкретный случай этоговселенского миропорядка (этический аспект Маат). В этом смысле справедливость как нравственная норма, регулирующая поведение человека как вотношениях со своими ближними, так и в структуре административногосударственного аппарата, является прямым результатом действий демиургапо упорядочиванию изначально хаотичного мирового пространства и, следовательно, её природа, а также генеалогия являются экспонентами не толькодидактической традиции египетского предфилософского дискурса, но и собственно теокосмогонических текстов.
Эта деталь, в общих своих чертах ужеобозначенная в модели гелиопольской теокосмогонии эпохи Древнего царства, до определённой поры не становилась предметом анализа в теокосмогонических текстах в чистом виде; это происходит с нею лишь в конце Первого переходного периода и в эпоху Древнего царства, и именно она станетосновным предметом нашего дальнейшего рассмотрения и анализа в следующем параграфе настоящей главы.852.2.Антропоцентризм теокосмогонии: заклинание 1130 «Текстовсаркофагов» и «Гимн творцу» из «Поучения царю Мерикаре».В ряду многочисленных заклинаний обширного корпуса «Текстов саркофагов», в которых явно или же в завуалированном виде заметны отголоскигелиопольской теокосмогонической доктрины, несколько особняком стоитзаклинание с порядковым номером 1130.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
