Диссертация (1154425), страница 62
Текст из файла (страница 62)
Понимать происходящее возможно только, погружаясь в Абсолютную реальность. Приобщаясь этой реальности, М.А. Волошин понимает,что изобразить реальность, пусть и относительную, с точки зрения относительной мифологии т. е. пантеизма, невозможно. Только, следуя духу Св.Писания, можно понять и простить. Поэт рисует картину бедствий, которуюон встречал в Священном Предании и понимал, что понять всю эту реальность возможно, исходя из Святоотеческих традиций. Поэтому М.А. Воло304шин в своём творчестве всё более уходит от относительной мифологии, которая согласно Лосеву «сковано чисто реальными интуициями» [190:596].Его мир, как мир реальный, насыщен библейскими образами, став неотъемлемой частью его бытия.
А бытие М.А. Волошина было абсолютно мифологично в том смысле, что «абсолютная мифология есть теизм» [190:597].И только внутреннее теистическое сознание могло воскликнуть: «Зима втот год была Страстной неделей /И красный май сплелся с кровавой Пасхой,/ Но в ту весну Христос не воскресал» [22:173]. Обратим внимание, что стихотворение написано ямбом. Используя данный размер, автор мог описыватьсостояние природы и души человеческой, создавать динамическую картину,рассказывая о катаклизмах. М.А. Волошин во многом следует Пушкинскойтрадиции (достаточно вспомнить «Анчар»). Для ямбической поэзии характерен трагический финал, но этот финал даёт читателю возможность осознания происходящего. Ключевыми образами текста являются: «Красная Пасха», «Страстная неделя», «Христос не воскресал» и, безусловно, мифологема«ветер».
Страстная Неделя уводит нас в воспоминания о неделе Христовыхстраданий, заканчивающихся голгофским Крестом. И именно этот Крестнесла Россия, переживающая Красную Пасху. Именно так принято называтьв Святоотеческом предании Пасху. Красный цвет – это цвет царственный иПасха, т. о., есть не только символ крови, перехода к новой жизни, но и символ багрянородности, помазанности Божьей. А именно этого и не было вРоссии в 1921 году.
Не воскресал Господь, где всем распоряжалась смерть,где жизни уже и не ждали. «А зелень злаков / была опалена огнём и гноем».Мифологема огня, как и ветра, выступает в качестве вестника смерти и ужаса. Но не физическая смерть страшна для М.А. Волошина, а духовная.
Ненависть и есть духовная смерть: «Сколько понадобилось лжи/ В эти проклятыегода/ Чтоб разъярить и поднять на ножи /Армии, классы, народы» [22:173].Ненависть всегда сопровождает духовное физическое насилие, превращая мир в некий театр абсурда, где матери пожирают своих детей: «Душабыла давно дешевле мяса/ И матери, зарезавши детей,/Засаливали впрок:305«Сама родила – /Сама и съем.
Ещё других рожу..» [22:174]. Оживает картина«Плача Иеремии» (см.: «Плач Иеремии» 2:11-12).Именно в Библии Максимилиан Волошин находит аналогии современных ему событий, соотнося общественную трагедию, народную беду с трагедией русских поэтов. Максимилиан Волошин пишет стихотворение, посвященное русским поэтам, назвав его «На дне преисподней». Библейская символика данного названия прослеживается отчётливо.
Если в начале творчества Максимилиан Волошин ассоциировал путь поэта с Христом, то в данном стихотворении, понимая, что для достижения образа Христа необходимграндиозный путь свершений и падений, он сравнивает поэта не только сХристом, но и с библейским Лазарем. Стихотворение несёт культурологическую нагрузку. Намеренно упоминаются А.С. Пушкин и Ф.М. Достоевский,которые являются фундаментом русской литературы, её столпами, определяющими магистральное духовное движение.
Они – начало. Но размышленияо начале М.А. Волошин начинает со дна преисподней, в которой оказаласьРоссия, пославшая двух великих поэтов (А.А. Блока и Н.С. Гумилёва) насмерть. Преисподняя – это место, удаленное от Бога, где поэт использует вотрицательном смысле мифологему «ветр»:«Смрадный ветр, как свечи,жизни тушит: / Ни позвать, ни крикнуть, ни помочь» [22:175]. С первойстрофы автор как бы продолжает показ апокалипсической картины предыдущих стихотворений цикла «Усобица».
И эта картина достигла уже лучших– русских поэтов.Русская поэзия в лице ее великих мастеров была для М.А. Волошина религиозной совестью народа. Народ гибнет – это страшно, но если погибнетсовесть народа, то не будет ли это выглядеть ещё ужаснее? Невольно слышится бунинский вопрос: «Во что же можно верить теперь, когда раскрылась такая несказанно страшная правда о человеке?»[275:403].Смерть забирает лучших.
Именно так понимал смерть А.А. Блока иН.С. Гумилева поэт Максимилиан Волошин. Но судьба русских поэтов особенная. И это неразрывно связано с общей русской судьбой: «Темен жребий306русского поэта: / Неисповедимый рок ведет / Пушкина под дуло пистолета, /Достоевского на эшафот» [22:175].Уместно замечание Вильгельма Кюхельбекера: «Горька судьба поэтоввсех времен. Тяжелее всех судьба казнит Россию» [22:449]. Владислав Ходасевич в год смерти Волошина (1932 г.) писал: «Побои, солдатчина, тюрьма,ссылка, изгнание, каторга, пуля беззаботного дуэлянта, незнающего на чтоподнимает руку, эшафот и петля – вот краткий перечень лавров, венчающих«чело» русского писателя» [22:449].Вторая строфа продолжает земное путешествие русской поэзии и поэтов,ставших пророками Земли Русской. Но так уж суждено, что пророки обычноубиваемы своими соотечественниками, как Исайя, или заезжими «специалистами». В этом крест поэтов, обладающих профетическим даром.
Их либоубивают, либо они умирают от отсутствия поэтического кислорода, какА. Блок. Видимо, они обречены пройти шесть ступеней до адского не-бытия.М.А. Волошин третью часть стихотворения выстраивает шестистишно.Как известно, число шесть есть незаконченная числовая полнота, если следовать учению Пифагора и библейской концепции сотворения мира. Именно вшестистишии поэт связывает земное бытие с бытием евангельского пути, неотказываясь от русского поэтического и пророчески христианского шага кхраму, не отказываясь и от своего поэтического жребия, который ему выпадает. Любовь к Руси, этой «горькой детоубийцы» ведет художника по скорбному пути: «Но твоей Голгофы не покину, / От твоих могил не отрекусь»[22:175]. Поэт и Русь связаны между собой, как палач и жертва.
Русь взвалила на себя крест и несет его на свою Голгофу, но она и сама крест, который может распять русского поэта. В этом особенность русского пути,осознанная Максимилианом Волошиным.М.А. Волошин путь поэта ассоциирует с Христом, который, находясь вГефсиманском саду, не отрекается от Чаши. Поэт, как Христос, призванвзойти на крест, чтобы победила жизнь (недаром используется перекрёстнаярифма, в нечётных стихах женская клаузула, в чётных – мужская). В послед307ней строфе художник возвращает поэта к земному пути, которого ожидаетпреисподняя, смерть (рифма приобретает форму кольца, завершая стихотворение женской творческой клаузулой). Однако эта смерть есть уже началоЖизни.В последней части стихотворения явлена библейская надежда, котораякогда-то спасла Раскольникова из романа Ф.М.
Достоевского «Преступлениеи наказание». И эта надежда выражена евангельским текстом, повествующимо величайшем событии – воскрешении Лазаря (см.: Ин. 11:38-44]. Поэт готов«Умирать, так умирать с тобой / И с тобой, как Лазарь, встать из гроба!»[22:175]. Историей о воскрешении Лазаря М. Волошин связывает современность не только с Евангелием, но и с творчеством Ф.М. Достоевского,А.С. Пушкина и А.А. Блока, для которых евангельские образы и мотивы выступали в качестве философско-психологических образов, наполненных глубоким смыслом и способствующих преображению действительности и человека.
И, главное, дающих надежду. Эта надежда давалась поэту, России,убийцам и святым. Путь России и русских поэтов М.А. Волошин видит внадежде на воскресение. Не напрасно он использует хореический метр, который весьма динамичен при построении текста-пути. Его текст вплетается влик поэта, становясь словом о жизни, словом о Бытии. Ключевым моментомстихотворения, безусловно, являются две последние строки: «Умирать, такумирать с тобой / И с тобой, как Лазарь, встать из гроба!» [22:175].Выстраивается единый семантический ряд, перекликающийся с библейско-литературным концептом: «Темен жребий русского поэта» – это путьпророка или Христа; каждый поэт должен пройти Голгофу для того, чтобывоскреснуть из гроба во имя Преображения мира.Поэт в понимании М.А.
Волошина не выбирает свой час рождения,«царство, область и народ», он обречен быть готовым нести в себе все бытие,которое для Максимилиана Волошина немыслимо без судьбы России[22:449].308В этом смысле стихотворение «Готовность» есть откровение поэта передГосподом, отсылающее нас к ветхозаветным пророкам (Иеремия, Исайя,Иезикииль и др.) Как и пророки, поэт готов нести свой крест, отвечая за свойнарод, в котором Бог выбрал «час рожденья <…> Чтоб пройти сквозь муки икрещенье» [22:175]. Определяющие концепты: время, народ, крещение. Времена пророки не выбирают, и народы тоже, ибо все предначертано свыше:все в воле Бога [см.
Иер. 1:7-9].М.А. Волошину необходимо, чтобы каждый читатель осознавал своюсопричастность жертвенному подвигу поэта, историческому самобытию человечества. Отсюда такое обилие библейских образов, реминисценций в егостихотворениях из сборника «Неопалимая купина». Поэт жаждет, чтобы читатель приобщился к христианскому подвигу, ему важны библейские образыи мотивы, чтобы пробудить сопереживание с библейской историей, с её вечностью, зримой «в каждом моменте настоящего, раскрывающую свою сутьтому, кто страстно ищет её» [222:45].Осмысление исторического пути человечества и России, Христа и поэтавозносит Максимилиана Волошина на новый этап его духовного становления. Вся книга «Неопалимая купина» представляет собой единое целое.«Война», «Пламена Парижа» – акты грехопадения и искушения; «Пути России» – акт искупления; «Протопоп Аввакум» – жертва во имя искупления;«Личины» – акт нового грехопадения; «Усобица» – искупление через Голгофу снизошедшего в ад человечества в лице России.§5.
«Возношения» Максимилиана Волошина. Поэт и СеятельВолошинские циклы отражают не только этапы духовного становления личности поэта, но и представляют собой своеобразную летопись России, историко-литературного и культурного процесса первой трети ХХстолетия. О творчестве поэта этих лет Е. Эткинд писал: «Можно сказать, чтоВолошин – первый в России исторический поэт, или, если угодно, поэт истории. Во Франции сходную роль сыграли в ХIХ веке Виктор Гюго («Легендавеков»), Альфред де Виньи («Судьбы»), Леконт де Лиль («Трагические сти309хотворения»), Эредия («Трофеи»).
В России, по сути дела, поэзия истории несуществовала, несмотря на отдельные опыты А..Пушкина, М. Лермонтова(«Песня о купце Калашникове») и А. Толстого (баллады). Волошин оказалсяпервым, кто открыл для русской поэзии эту огромную область» [339:511].Следующий цикл сборника - «Возношения» является вполне закономерным с точки зрения духовных поисков поэта. Цикл начинается стихотворением «Посев». М.А.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
