Диссертация (1154422), страница 35
Текст из файла (страница 35)
Этипервичные структуры располагаются на границе между текстом и человеком:они, с одной стороны, психологически значимы для человека какбиосоциального существа, а с другой стороны, в тексте они выполняют186конструктивную системообразующую функцию. Наиболее фундаментальныеструктуры такого рода – это образы телесности и пространства»257.Больница является значимой точкой пребывания: это, в терминологииО.Р.Темиршиной,«ограничивающеепространство»,оказывающеесущественное влияние на телесность героя и на его восприятие собственнойтелесности.
Больница в произведениях «Жили-были» и «Гостинец» замкнутое, ограниченное пространство, из которого нельзя выбраться.Посланцы из мира здоровых людей с трудом выносят пребывание в этомпространстве.Андреев – не первый автор, обращающийся к хронотопу больницы:так, в больнице происходит действие ряда рассказов А.П. Чехова(«Хирургия», «Палата № 6»), о лечении героев упоминает Л.Н.
Толстой(«Война и мир»), однако именно у Андреева хронотоп больницы приобретаетнеразрывную связь со смертью: герои, попавшие в больницу, пребывают тамв ожидании смерти, редко ждут для себя хорошего исхода. С самого началаавтор подчеркивает их внешнюю близость к мертвецам: тени под глазами,безжизненное лицо, заострившиеся черты, скука, страх и апатия постепенноменяют человека, превращая его в мертвеца еще при жизни.Больница выступает как своего рода аналог «того света»: это мир, вкотором человек полностью утрачивает все, что связывало его с прежнейжизнью. Главный герой «Жили-были», Лаврентий Петрович Кошеверов,попадая в больницу, разом очищается от всех мучивших его чувств и эмоций,все кажется ему неинтересным и неважным: «с этого момента все, что ещетолько утром гневило и мучило его, отошло от него, стало чужим и257Темиршина О.Р.
Между мифом и утопией. Поэзия Летова и Маяковского //доклад на конференции «Грибоедовские чтения». – М.: Институт Международного Праваи Экономики, 2016.187неважным»258. Он словно бы уже умер, хотя пока еще жив, способениспытывать чувства.Больница выступает как своего рода аналог рек царства мертвых вантичной мифологии.
Не случайно в обоих рассказах переход «на тусторону» ознаменован упоминанием воды: в «Гостинце» вода капает вмертвецкой, где Сазонка все-таки навестил Сенисту: «Где-то с перерывамибеспокойно жужжала муха; падали откуда-то капельки воды; упадет одна –кап! – и долго после того в воздухе носится жалобный, звенящий звук»259. В«Жили-были» Лаврентий Петрович покорно ждет своей участи в ванной, иименно после этой ванной его характер, отношение к людям и даже походканачинают меняться.С самых первых минут пребывания в больнице с героями ЛеонидаАндреева происходит еще одна значимая метаморфоза: они меняют своиимена. Мальчишка Сениста, подмастерье, становится Семеном Ерофеевичемдля своего мастера, Сазонки, а после смерти выясняется и его фамилия:Пустошкин. Для героев «Жили-были» пишутся специальные таблички, накоторых информация о пациенте сокращена до минимума: имя, возраст,статус: «На другой день над головою Лаврентия Петровича появиласьнадпись на черной дощечке: «Купец Лаврентий Кошеверов, 52 л., поступил25 февраля».
Такие же дощечки и надписи были у двух других больных,находившихся в восьмой палате; на одной стояло: «Дьякон ФилиппСперанский, 50 л.», на другой – «Студент Константин Торбецкий, 23 лет».Белые меловые буквы красиво, но мрачно выделялись на черном фоне, и,когда больной лежал навзничь, закрыв глаза, белая надпись продолжала что-258АндреевЛ.Н.Жили-былиhttp://az.lib.ru/a/andreew_l_n/text_0140.shtml259АндреевЛ.Н.Гостинецhttp://andreev.org.ru/biblio/Rasskazi/Gostinec2.html////ЭлектронныйресурсЭлектронныйресурс188тоговоритьонемиприобреталасходствоснадмогильнымиоповещениями»260.В обоих произведениях подчеркивается, что герои словно бы ужеумерли: Кошеверов ведет некую механическую жизнь – его выслушиваютстуденты, он ходит на обед и в ванную по приказанию нянек, но большуючасть времени лежит в своей палате, не испытывая никаких чувств и эмоций.Мальчик Сениста уже практически принадлежит смерти, о чем прямосказано в рассказе: «Было что-то печальное и загадочное в прикосновениитонких горячих пальчиков: как будто Сениста был не только равным всемлюдям на свете, но и выше всех и всех свободнее, и происходило это оттого,что принадлежал он теперь неведомому, но грозному и могучему хозяину»261.По контрасту с умирающими Сенистой и Лаврентием Петровичемсовершенно иначе ведет себя отец дьякон из «Жили-были»: он стараетсяскрасить свое и чужое пребывание в больнице с помощью шуток, рассказов,приятных эмоций.
Он ощущает сильнейшую связь с жизнью «за стенамибольницы»: другие пациенты постоянно слышат о его жене, о внуке, о другихподробностях «не-больничной» жизни.При этом символом этой жизни за пределами больничных стен в речидьякона становится яблоня «белый налив»: «Слабел и о. дьякон: меньшеходил по палатам, реже смеялся, но, когда в палату заглядывало солнце, онначинал болтать весело и обильно, благодарил всех – и солнце и докторов – ивспоминал все чаще о яблоне «белый налив»262.В христианской традиции яблоко – это, в первую очередь, символгрехопадения и изгнания из рая. Именно яблоню оплакивают в финальнойсцене дьякон и Лаврентий Петрович: циничного и жестокого купца тоже260АндреевЛ.Н.Жили-былиhttp://az.lib.ru/a/andreew_l_n/text_0140.shtml261АндреевЛ.Н.Гостинецhttp://andreev.org.ru/biblio/Rasskazi/Gostinec2.html262АндреевЛ.Н.Жили-былиhttp://az.lib.ru/a/andreew_l_n/text_0140.shtml//////ЭлектронныйресурсЭлектронныйресурсЭлектронныйресурс189потрясает мысль о том, что яблоня будет давать плоды без него, а он ихникогда не попробует.
Не вкусивший яблока Адам остается за пределамиземной жизни – на следующую же ночь после осознания того, что емубольше не суждено попробовать яблока, Лаврентий Петрович умирает. Приэтом сорт «белый налив» относится к ранним сортам – как указано всправочнике по видам яблок, первые плоды можно снимать уже в началеавгуста, и это означает, что героям «Жили-были» не суждено пережитьлета263.Вестниками «другого мира» являются и воробьи: в «Жили-были» авторобращает внимание на то, как весной в палату при проветривании врываетсяих щебет, и с каким желанием жить и вырваться из ограничивающегопространства его слушают больные: «Голос улицы не проникал в клиникусквозь двойные рамы, но когда по утрам в палате открывали большуюоткидную фортку – внезапно, без переходов, врывался в нее пьяно-веселый ишумный крик воробьев.
Все остальные звуки затихали перед ним, скромныеи как будто обиженные, а он торжествующе разносился по коридорам,подымался по лестницам, дерзко врывался в лабораторию, звонко перебегаяпо стеклянным колбочкам. Удаленные в коридор больные улыбалисьнаивному, мальчишески-дерзкому крику, а о. дьякон закрывал глаза,протягивал вперед руки и шептал:- Воробей! За милую душу, воробей!"264Пребывание в больнице сходно с пребыванием в тюрьме и в каком-тосмысле даже ужаснее: если заключенный знает свой срок и надеется поистечении его присоединиться к свободным людям, то для пациента срок неопределен, и он понимает, что может и не выйти из больницы никогда.
Образзаключенного, смотрящего в окно на птицу и завидующего ее свободе,263Сортяблони«белыйналив»http://sortoved.ru/yablonya/sort-yabloni-belyj-naliv.html264АндреевЛ.Н.Жили-былиhttp://az.lib.ru/a/andreew_l_n/text_0140.shtml////ЭлектронныйЭлектронныйресурсресурс190обыгрывается еще у Пушкина, у которого в качестве вестника свободывыступает не воробей, а орел265.В обоих рассказах подчеркивается теснота больницы, ее стены давят,пациентам плохо и неуютно. Ограничивающее пространство больничныхстен становится точкой переоценки ценностей: любовь студента Торбецкогоприобретает особую ценность, а мастер Сазонка, дебошир и пьяница,испытывает нежность и жалость к мальчику, которого еще две недели назаднаграждал подзатыльниками.Кошеверов эксплицитно отказывается от каких бы то ни быловизитеров – он с самого начала просит, чтобы его не посещали, причем вначале рассказа он назван «одиноким купцом», и посещать его, скорее всего,и некому.
А отец дьякон постоянно рассказывает о своей супругегренадерского роста, о внуке, который приложил ладонь к письму, и приэтом все эти люди, о которых собратья по несчастью очень много слышали,не посещают дьякона, и не приходят к нему – они как бы поставили на немкрест, он уже умер для них. Косвенным свидетельством того, что иЛаврентий Петрович, и отец дьякон уже стали живыми мертвецами,становится приглашение их на лекцию в качестве «наглядного пособия» клиника, в которой лежат герои, университетская, и их не только посещаютстуденты, но и они сами ходят на лекции, где их демонстрируют какобладателей редких и необычных болезней.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
