Диссертация (1154422), страница 26
Текст из файла (страница 26)
Из жизни штабс-капитана Каблукова // Электронный ресурсhttp://andreev.org.ru/biblio/Rasskazi/Iz%20gizni1.html197Там же.139эксперты, осмотрите мою квартиру,- это будет для вас интересно. В левомверхнем ящике письменного стола вы найдете подробный каталог книг,картин и безделушек; там же вы найдете ключи от шкапов. Вы сами - людинауки, и я верю, что вы с должным уважением и аккуратностью отнесетесь кмоим вещам»198, и текст этой записки свидетельствует о глубокойупорядоченности пространства его дома. В ночь после убийства своего другадоктор, очевидно, устраивает погром в собственном доме, о которомстарается забыть: в его записках упомянуто, что он метался по комнате,разбил зеркало и порвал свою одежду199.Пространство в рассказах Андреева наполняется предметами взависимостиотэмоциональногоиволевогосостояниячеловека,находящегося в этом пространстве.
В «пространстве катастрофы», какправило,вфокусевниманияоказываетсякакой-тоодинпредмет,привлекающий героя и притягивающий его к себе – в мире словно нетничего, кроме этого предмета. Так, в рассказе «Иван Иванович» центромпритяжения внимания героя становится его пальто, «совершенно новое,великолепного сукна, серого, с нежным, серебристым оттенком»200 - и всесобытия, связанные со строительством баррикад, воспринимаются черезпризму этого пальто. Когда герой оказывается в руках революционеров,строящих баррикаду, его огорчает только темная полоса на новом пальто, изаботит только то, что пальто могут украсть.
Когда же Иван Ивановичвстречает отряд драгун, расстрелявший его недавних обидчиков, он сноваоказывается в своем новом пальто на коне.С точки зрения наполненности вещами, предметами, деталями бытапространство рассказов Андреева, таким образом, антропоцентрично:198АндреевЛ.Н.Мысль//http://andreev.org.ru/biblio/Rasskazi/Musl6.html199Там же.200АндреевЛ.Н.ИванИвановичhttp://andreev.org.ru/biblio/Rasskazi/I%20I1.htmlЭлектронный//Электронныйресурсресурс140предметы и их эмоциональная оценка находятся в прямой зависимости отвзгляда главного героя, смыслового центра текста.
В мире, герой которогозастыл в своем развитии и ходит «по кругу» предметы свидетельствуют озапущенности и нежелании что-либо менять, в мире, где герой счастлив, ипредметы вызывают позитивную реакцию. Следует отметить, что в миреАндреева счастливыми и довольными окружающим пространством бывают,как правило, безумцы или те, кто движется к безумию, - обобщая, можносказать, что позитивная эмоциональная окраска быта и вещей у Андреева –знак безумия. Либо положительное отношение героев к окружающим ихвещам встречается в ироническом ключе (рассказ «Случай»).Отрицательное отношение к дому, быту – признак распространенного врусской литературе рубежа веков осуждения мещанства.
Как Блок обличал«сытых», Андреев – людей «в масках», так и молодой Маяковский клеймил«жирных» - всегда ненавистный настоящему художнику застойныйобывательский мир, где господствует благонамеренная рассудочностьмещанина – будь то лавочник или интеллигент-обыватель. Андреевобращался к этой теме не только в малой прозе, но и в пьесах: «Субстанциячеловека, в которую, отбрасывая все исторически-конкретное, пыталсяпроникнуть Андреев, неизбежно должна была ускользнуть от него. Но вгротескных схемах Андреева изображено и античеловеческое, низменное,мещанское – и изображено без мистики, и здесь его «манекены» оказалисьдейственным средством сатирического раскрытия жалкой «субстанции»мещан и собственников. В этом было подлинное новаторство Андреева.Думается, что смелыми и оригинальными сатирическими гротесками «ЦарьГолод» и «Жизни человека» были в какой-то степени подготовленыгиперболические фигуры обанкротившихся представителей старого мира в«Мистерии-буфф» Маяковского»201.201Жегалов Н.
Книга о Леониде Андрееве // Русская литература. 1961. №2. С. 261.141Антропоцентричность пространства, первичность субъекта в оценкемиромоделирующих категорий получает продолжение ив изображениивременны́х категорий.2.2. Временны́е категории в малой прозе Леонида АндрееваВ художественном мире Леонида Андреева можно выделить несколькотипов существования героев во времени:I.Оппозиция повторяемости – неповторимости:(1) Циклическое время – бесконечная повторяемость, «хождение покругу»: герои погружены в постоянное повторение одних и тех жедействий. Сюжет рассказа обычно сводится к тому, что некоесобытие разрывает этот круг, однако затем герой возвращается кпривычной колее: «У окна», «Большой шлем», «Так было»;(2) Время перехода – у Андреева практически всегда связанное сРождеством или Пасхой.
В целом ряде рассказов цикличностьпрерывается, и героям удается вырваться за пределы круга иизменить свою жизнь, причем это событие практически всегдапривязано либо к Пасхе, либо к Рождеству. Рождество илирождественский«Ангелочек»,Сочельник«Чтовидела–времягалка»действия(имеющегорассказовподзаголовок«Рождественская история»), «В темную даль», «Из жизни штабскапитана Каблукова». На Пасху происходит действие рассказов«Баргамот и Гараська», «На реке», «В Сабурове», «Город» (вкоторомзадействованотакжеиРождество),«Гостинец»,«Праздник», «Весенние обещания».
В ряде случаев «чуда не142происходит»: намеченное преображение, выход за пределы круга, неслучается: «В темную даль», «В Сабурове», «Весенние обещания».II.Объективное и субъективное время: у Андреева достаточнохаотичны указания на астрономическое время (часть суток,точное время, точная дата), и в текстах они накладываются насубъективную перспективу восприятия происходящего.Повторяемость действий в «циклических» рассказах, как правило,призвана подчеркнуть никчемность и бессмысленность действий всехучастников «порочного круга». Игроки в карты из «Большого шлема» играютво все времена года, не обращая внимания ни на войны, ни на общественныеконфликты и неурядицы: «Так играли они лето и зиму, весну и осень.Дряхлый мир покорно нес тяжелое ярмо бесконечного существования и токраснел от крови, то обливался слезами, оглашая свой путь в пространствестонами больных, голодных и обиженных»202. Ни болезнь, ни смерть (уЕвпраксии Васиильевны умирает кот) не нарушают привычного хода вещей,да и смерть Масленникова лишь ненадолго выбивает игроков из привычногокруга.
Так же погружен в вечность и герой «У окна»: «Он хотел бы, чтобывечно был праздник и он мог смотреть, как живут другие, и не испытыватьтого страха, который идет вместе с жизнью. Время застывало для него в этиминуты, и его зияющая, прозрачная бездна оставалась недвижимой. Такмогли пронестись года, и ни одного чувства, ни одной мысли не прибавилосьбы в омертвевшей душе»203.Слабые попытки покинуть этот бесконечный круг мало что меняют:герои «Большого шлема» уже шесть лет играют в одном и том же составе ипо одному и тому же сценарию, а Андрей Николаевич («У окна») уже шестьлет наблюдает в окно за жизнью богатого дома. Шесть лет продолжается ирутина рассказа «Город»: Петров первые два-три раза не обращает внимания202АндреевЛ.Н.Большойшлемhttp://andreev.org.ru/biblio/Rasskazi/Bol%20shlem.html203Там же.//Электронныйресурс143на «того, другого», затем на четвертый раз заговаривает с ним, на пятый разсообщает собеседнику, что у него катар, а в следующий раз – спустя шестьлет после начала действия рассказа, так как герои видятся лишь раз в год, наПасху, с удивлением не обнаруживает «того, другого» среди гостей.Цикличность, бесконечное повторение одного и того же, - это ад, какимпредставляется он в рассказе Андреева «Покой».
Предлагая умершему выбормежду вечным покоем и вечной жизнью в аду, черт описывает вечную жизнькак бесконечное повторение одного и того же, и в этом мире даже мученияприедаются. Вот почему выход из круга возможен только в дни двухкрупнейших церковных праздников, и то далеко не всем героям Андрееваудается его осуществить.В «Баргамоте и Гараське» городовой видит прекрасно ему известного иопостылевшего пьяницу и вора Гараську, но против обыкновения ведет егоне в участок, а к себе домой, потому что в день Пасхи случается небольшое,но чудо – смягчается сердце городового, а Гараську впервые за всю егожизнь называют по имени-отчеству. Черновой вариант предполагалдальнейшее развитие сюжета: Баргамот нанимал к себе Гараську в качествеработника, однако по совету М.