Диссертация (1154413), страница 35
Текст из файла (страница 35)
99].Постояннаяпамятьовременностиземногосуществования–отличительная черта позднего Мандельштама («Я скажу это начерно,шѐпотом…», 1937):Я скажу это начерно, шѐпотом –Потому что ещѐ не пора:Достигается потом и опытомБезотчѐтного неба игра…И под временным небом чистилищаЗабываем мы часто о том,Что счастливое небохранилище –Раздвижной и прижизненный дом[с. 277].200Таким образом, семантическая наполняемость слова «вечность» напротяжении всего творчества поэта была разной. В данном случае на этуразность влияла не эволюция взглядов поэта, а его понимание вечности сБогом и вечности вне Бога.
Стихотворения, в которых Христос принимаетсякак единственная идея спасения от «дурной бесконечности», наполненылексикой, утверждающей бытие, примирением со смертью и преодолениемчувства страха перед ней. В лирических текстах, где изображена толькоземная печаль и отсутствует Бог – все тот же страх поэта перед вечностью ипространством.В поздней лирике концепт «вечность» в сознании автора теряетзначение бытия, «вечной жизни», перерастая в антиномию небытия, пустоты,дурной бесконечности, брошенности в пространстве, обреченности, («Намли, брошенным в пространстве, / Обречѐнным умереть…»), вечной мглы.Пространство становится сжатым до точки, но не точкою полноты,вобравшею в себя все пространство, как в ранней лирике («Большаявселенная в люльке / У маленькой вечности спит»), а точкою опустошения,разорения целостного восприятия мира («Язык пространства, сжатого доточки…»; «Пространств несозданных Иуда»).Поиск веры, смысла бытия продолжался автором до конца жизни иостался незавершенным.Таким образом, установив основные особенности пространственновременного мировосприятия и их отражение в поэзии каждого из трѐхакмеистов, мы пришли к выводу, что для поэзии Н.
Гумилева, А. Ахматовой,О.Э. Мандельштама характерно эсхатологическое отношение к будущему.Однако будущее мыслится авторами по-разному:- как надвигающаяся катастрофа у Мандельштама;- ожидание преображения земной действительности, вхождение впространство инобытия у Гумилева;- приятие всех «закономерных» превращений («снова стать тобой,земля») у Ахматовой.201Настоящее не обесценивается (!) ни в творчестве А.
Ахматовой, ни втворчестве Н. Гумилева, ни в творчестве Мандельштама («твой мирболезненный и странный, я принимаю пустота»), несмотря на осознаниевсей сложности и трагичности происходящего.Можно утверждать, что вектор акмеистов стремится к реальномубудущему, которое они считают должным и истинным, приобщеннымвечности, противопоставленным действительно настоящему существующемувремени и пространству. И дело даже не в оценочной характеристикенастоящего: хорошее оно или плохое, важно, что оно для них неистинное.Отголоски этого будущего находятся в прошлом и настоящем. Они не вотрыве от материальной земной действительности. Так, в поэзии Н.
Гумилеваобраз будущего способен оказывать влияние на настоящее героя. Онстановится отважным воином. Сила порыва, решимости на совершениеподвига (как духовного, так и физического) не находятся и в отрыве отпространственных размеров и временной длительности. Поэтому великгеографический диапазон героя-покорителя и велики его духовные интенциии метаморфозы («проживание» в разных пространственно-временныхпластах).Субъективнаяиграсовременемипространством(илиинформационное его восприятие) – частый жест в лирике акмеистов:- ощущение затерянности в пространстве (у Мандельштама);- фантасмагорический гиперболизм времени и пространства, тяготениек пространству инобытия (сны и пророчества в лирике Гумилева);- эмоционально-лирическое растяжение и сжимание его (у Ахматовой).Стремление акмеистов к целостному, гармоничному восприятию мира,к сакральному миру Библии дало возможность воссоединения двух миров(небесного и земного), осознания себя, своего назначения, преодолениячувства обычного человеческого страха перед неизбежно приближающимсяконцом.202Зыбкостьграниц«пространственныемеждусферойперенесения»,реальностипопыткаиирреальности,осмысленияинобытия,преодоление земного пространства – результат поиска выхода из сложнойдуховной ситуации, сложившейся в эпоху первой трети XX века.§ 2.
Антиномия конца и начала в библейском дискурсе М. ВолошинаВстатье«ВидениеИезекииля»,сопровождавшейпубликациюстихотворения с точно таким же названием, М. Волошин писал: «Во времяВойны и Революции я знал только два круга чтения: газеты и библейскихпророков. И последние были современнее первых <…> в Библии можнонайти слова, равносильные пафосу, нами переживаемому» [11, с. 359-360].Обращение к Ветхозаветным образам(Неопалимая Купина) иизречениям (пророчества Исайи), Новозаветным образам Евангелия иАпокалипсиса, их проецирование на современные поэту события в России,восприятие начала совершающихся изменений как конца духовной жизниобщества и вера в его возрождение – отличительные черты лирикиМ.
Волошинареволюционногоипостреволюционногопериодов.Новозаветная тема смирения перед лицом совершающихся событий, образХриста, принявшего всю скорбь и грехи мира, осознание неизбежного путикрестоношения и распятия России становятся основными мотивами втворчестве поэта: «Что искус дан тебе суровый: / Благословить свои оковы, /В темнице простираясь ниц, / И части восприять Христовой / От грешников иот блудниц; / Что, как молитвенные дымы, / Темны и неисповедимы / Твоипоследние пути, / Что не допустят с них сойти / Сторожевые Херувимы!» [11,с.
174].Ощущения конца человечества, его Голгофы и Апокалипсиса –сквозные мотивы многих стихотворений поэта. Мотив Голгофы – один из203частотных в творчестве М. Волошина. Он встречается в стихотворениях«Человечество» (1905), в цикле философских поэм «Путями Каина» (19221929).«Заражѐнные совестью» – так называет поэт русский народ. Россиясравнивается с Неопалимой Купиной – ветхозаветным образом, содержащимпророчество о Пресвятой Богородице Деве Марии.В стихотворении «Святая Русь» (1917) из сборника «Демоныглухонемые» (1923) звучит сыновье отношение к Родине, к Святой Руси,понимание всей боли еѐ падения: «И пошла поруганной и нищей, / И рабойпоследнего раба», сравнение еѐ с евангельской блудницей: «Я ль в тебяпосмею бросить камень? / Осужу ль страстной и буйный пламень? / В грязьлицом тебе ль не поклонюсь, / След босой ноги благословляя, – / Ты –бездомная, гулящая, хмельная, / Во Христе юродивая Русь!» [12, с.
236].Стихотворение «Святая Русь» было посвящено Петровой АлександреМихайловне, преподавательнице Александровского училища в Феодосии. То,что Волошин писал о ней, можно отнести к творческому миру самого поэта,его религиозно-философскому поиску истины: «…она оказалась моим оченьверным спутником во всевозможных путях и перепутьях моих духовныхисканий.
Она прошла и спиритизм, и теософию, и истое православие, ихристианскую мистику, и антропософию. Но вернее всего она былаправославию». Ей был посвящен раздел «Звезда Полынь» в книге Волошина«Стихотворения. 1900-1910». После смерти Петровой Волошин написалстатью «Киммерийская сивилла (памяти А.М. Петровой)», в которойотметил: «В развитии моего поэтического творчества <…> А.М.
Петровасыграла важную и глубокую роль» [11, с. 355].На протяжении всего творчества поэт обращается к истокам России, кистории Древней Руси, ее сакральным локусам, вводит в литературныйконтекст библейские мотивы и сюжеты, например, библейский мотиввоскресения: «Сердце острой радостью ужалено. / Запах трав и колокольныйгул. / Чьей рукой плита моя отвалена?/ Кто запор гробницы отомкнул?204(«Воскресенье», 1907) [12, с. 81]; сюжеты стихотворений М. Волошина частовосходят к евангельским текстам: «Строитель внутреннего Града – / Те бесышумны и быстры: / Они вошли в свиное стадо / И в бездну ринутся с горы»(«Петроград», 1917) [12, с. 232.]; «Был к Иисусу приведѐн / Родными отрокбесноватый: / Со скрежетом и в пеной он / Валялся корчами объятый. / –«Изыди, дух глухонемой!» – / Сказал Господь.
И демон злой / Сотряс его и скриком вышел / И отрок понимал и слышал» («Русь глухонемая»,1918) [12,с. 234]; Предательство Иуды: «О, Господи, разверзни, расточи, / Пошли нанас огнь, язвы и бичи, / Германцев с запада, Монгол с востока, / Отдай нас врабство вновь и навсегда, / Чтоб искупить смиренно и глубоко / Иудин грехдо Страшного Суда!» («Мир», 1917) [с. 233]; «Я не просил иной судьбы унеба, / Чем путь певца: бродить среди людей / И растирать в руках колосьяхлеба / Чужих полей» [13, т.
2, с. 89].В стихотворении «Святая Русь» возникает глубокая историческаяпроекция – образ потерянного града-Китежа, в который «нет путей». Китежвоспринимается поэтом как вневременная данность. Он всегда и сейчас.Отношениеккатегориисвятостикакккатегориинепреложной,неменяющейся, всегда существующей независимо от времѐн и пространств иисторических потрясений: «Святая Русь покрыта Русью грешной, / И нет втот град путей, / Куда зовѐт призывный и нездешний / Подводный благовестцерквей» [11, с.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
