Диссертация (1154401), страница 43
Текст из файла (страница 43)
Причем в открытом вопросе о конкретныхформах загробной жизни встречается в рамках одного текста совмещениехристианских представлений с индуистскими, рая, ада и реинкарнации: «Мнекажется, что человек попадает в рай или ад, при этом, по истечении какогото времени, может выбрать: остаться ему здесь или реинкарнировать».Любопытно, что во время репрезентативного социологического опросаЛевада-Центр 315 были получены результаты, схожие с нерепрезентативнымонлайн-опросом молодёжи (см.
табл. 19).Опрос был проведен Левада-Центром 20-24 октября 2017 года по репрезентативнойвсероссийской выборке городского и сельского населения среди 1600 человек в возрасте 18лет и старше в 137 населенных пунктах 48 регионов страны, статистическая погрешность непревышает 3,4%.315224Таблица 19.Ответ на вопрос "Верите ли Вы в жизнь после смерти?"СуждениеВерю, что существуетСкорее всего существуетСкорее всего не существуетВерю, что не существуетЗатруднились ответитьиюн.911518213016сен.981219202623янв.082025222014авг.111621113319дек.151227241918окт.172127191618Шкала в социологическом опроснике была более нюансированная, помимо"да", "нет", "затрудняюсь ответить", она предлагал варианты "скорее да" и"скорее нет". Если во время онлайн-опроса о своей вере в жизнь после смертизаявили 34%, то во время традиционного опроса методом интервью совокупнодоля тех, кто "верит" и "скорее верит", составляет 48%, вместе с тем количество"не верящих" примерно одинаково (39% в онлайн-опросе и 39% у ЛевадаЦентра).
У социологов значительно ниже процент затруднившихся с ответом(18% против 27% в онлайн-опросе).Как можно интерпретировать эти результаты? На наш взгляд, перваяпричина различий заключается в том, что выборка социологов в отношениивозраста (как и в отношении пола, образования и других характеристик) быларепрезентативной по отношению ко всему населению Российской Федерации,тогда как, в онлайн-опросе участвовали в подавляющем большинстве молодыелюди (92,3% – в возрасте от 18 до 25 лет), с меньшим жизненным опытом.Можно предположить, что с возрастом вера появляется и укрепляется, поэтомув более старших когортах процент тех, кто верит в загробную жизнь,возрастает.
Причем генезис этой веры, укорененный в личном опыте, имеетсущественные признаки опосредованности медиа (как институциональнымиСМИ, так и "горизонтальной" массовой сетевой коммуникацией). Ссылаясь наисточник своих знаний о загробной жизни, люди указывают медиа: "в газетебыло написано", "по телевизору показывали", "видел в Интернете", "есть225книжки про жизнь после смерти", "читал воспоминания тех, кто пережилклиническую смерть" и т.д.В п. 2.3.7 главы 2, где речь шла об отношении в массовом сознании крелигиозной общине "Свидетелей Иеговы", мы уже касались вопроса о ролиСМИ в формировании негативного образа этой религиозной общины иотмечали, что данный феномен может служить маркером одного из аспектовмедиатизации – влияния СМИ на общественное сознание. Описанные в даннойглаве феномены "нерелигиозной религиозности", вутренней противоречивостирелигиозного сегмента массового сознания, а также обильно обнаруживаемые втекстах сетевой коммуникации "следы" воздействия институциональных СМИприводят нас к выводу о том, что религиозные представления в массовомсознании в сравнении с другими его сегментами (представлениями овоспитании детей, об отношениях в семье, о формах проведения свободноговремени) обладают более высокой степенью "медиатизированности", посколькуопосредованная коммуникация играет здесь гораздо большую роль, чем впостижении явлений и феноменов, доступных в непосредственном опыте иповседневных практиках.
Эту гипотезу в принципе можно экстраполировать наиные области, которые в силу своей дистанцированности (географической,интеллектуальной, культурной) предполагают обращённость к экспертномузнанию или свидетельствам очевидцев (наука, медицина, жизнь за рубежом идр.), однако это выходит за пределы данного диссертационного исследования.226Глава 4.
Этические аспекты влияния религии на тексты СМИОт собственно филологического анализа текстов институциональных СМИи сетевой коммуникации мы в данной главе переходим в иную область, безрассмотрениякоторойнепредставляетсявозможнойинтерпретацияполученных данных, в частности – дисфункциональных проявлений вжурналистскихпубликацияхрелигиознойтематики,"нерелигиознойрелигиозности" и неортодоксальности религиозного сегмента массовогосознания, разрыве между самоидентификацией в качестве "православныхверующих" и низким уровнем религиозных практик. На наш взгляд, причины,помимо всего прочего, следует искать в различных представлениях этическогосвойства, в "зазоре" между религиозным (в частности, христианским) этосом иэтосом журналистским, к особенностями которых мы обратимся в даннойглаве.4.1. Религиозный этос и журналистская этикаРелигиозное сознание в своей активности подразумевает наличиеустойчивого, стабильного, основанного на базовых ценностях "этоса", причемне только на уровне индивида, но и на уровне общности.
Исследователиподчеркивали, что понятие "этос" применимо прежде всего не к людям, а кгруппам316. Чаще всего этос понимается специалистами в области философии иэтики как моральный порядок, единство нравов317, иерархия ценностей, котораяобъективно существует и может быть реконструирована из поведения людей318.Культурологи и этнографы склонны считать, что этос – "культурно-смысловаяОссовская, М. Рыцарь и буржуа: Исследования по истории морали. – М.: Прогресс, 1987.C.26.317Гусейнов, А.А. Глобальный этос как проблема // Этос глобального мира / Сост.
и ред.В.И. Толстых. – М.: «Восточная литература» РАН, 1999. C. 16.318Гирц, К. Интерпретация культур. – М.: РОССПЭН, 2004. C. 106.316227модель, опосредующая восприятия и представления в ценностно-практическоерусло, исходя из принятых в культуре соотношений "возможного –невозможного","допустимого–недопустимого","желательного–исключенного"" 319.Религиозный этос, понимаемый как основанная на вере системаопределяющих поведение нравственных императивов, свидетельствует офундаментальной, имманентной человеческой потребности в признаниинравственного порядка в мире320. Этос религиозной общины – от малой группыв приходе до многомиллионной группы последователей мировой религии –обычно отличается высоким уровнем рефлексии и регламентированности вовнутреннихдокументахдогматическогохарактера.Ядроэтосалегковоспроизводимо и транслируемо в сравнительно небольшом тексте (примертекста подобного характера – десять заповедей в христианстве).Однако наряду с прозрачностью и общепринятым единством толкованиявнутри религиозной общины, вовне, в публичной сфере в силу рядаобстоятельств (недавних репрессий, недоверия к властям, негативного опытапрофанации сакрального и проч.) у религиозного этоса могут обнаруживатьсясерьезные проблемы как в артикуляции со стороны самих духовных лидеров,так и в восприятии со стороны непосвященной общественности.
Подобнуюситуацию в силу прерванной традиции систематического богословскогообразования испытывали в начале перестройки практически все традиционныероссийские религии, что позволяло представителям новых религиозныхорганизаций – от импортной японской "Аум Синрике" (посмотри, не названа лиона террористической) до появившегося на Украине вполне отечественного"Белого братства" – в условиях духовного вакуума и смятения довольно легкоЮ.В. Чернявская. Этос и габитус как формы организации и трансляции смысловыхсодержаний этнической культуры: к проблеме преемственности и развития.
URL:http://attachments-blog.tut.by/26747/files/2008/11/chernjavskaja-ehtos-i-gabitus-dlja-brgu.doc.320Анчел Е. Этос и история. М.: Мысль, 1988.319228рекрутировать адептов321. Что, разумеется, оставило заметный след и вроссийской журналистике. Затрудненность в артикуляции религиозного этосапри оценке текущих политических, экономических, культурных и иныхобщественно значимых событий проявляется и поныне, хотя постепеннопреодолевается религиозными объединениями, которые становятся все болееактивными в публичной сфере.Настало время сделать одну принципиально важную для данной работыоговорку. До сих пор мы употребляли термин "религиозный этос" вединственном числе, как родовое понятие.
Однако, разумеется, при конкретномобращении к разным религиям точнее было бы вести речь не об "этосе" кактаковом,аоб"этосах",фундаментальноиибопрактическионивразныхнесводимыкрелигияхотличаютсяодномувнутренненепротиворечивому моральному полю. Это важное обстоятельство следуетпостоянно иметь в виду, когда мы ведем разговор в общем виде.
Религиозноесознание как носитель совокупности устойчивых этосов (именно совокупности,поскольку они не образуют единую систему) может стать мощным факторомэтическогорегулированияроссийскихмассмедиа.Именноопытвзаимодействия государств с религиозными объединениями показывает,насколькотрудноприживаетсяполиткорректностьитакназываемые"гуманистические ценности" в качестве всеобщего, универсального подхода:она сталкивается с протестами христиан в Европе (ср. решение Страсбургскогосуда о снятии крестов в школах Италии – хорошо бы атрибутировать датой )или мусульман в Азии (эволюция Ирана от секулярного государства кисламскому).Религозныеэтосывыступают"ядернымикомпонентами"нормативно-ценностного пространства цивилизации, в которых, как заметилодин из отечественных исследователей, "запечатлена архетипическая матрицаконкретного социума" и роль которых "особенно ярко проявляется вХруль В.М.
Когда эфир пахнет зарином. // Законодательство и практика СМИ, 1993, №5.стр. 4-8.321229переходные моменты исторического развития общества, ... когда периферийныеэлементыоказываютсядевальвированными"322.Впоследнеевремярелигиозный сегмент массового сознания выражается непосредственно какпродукт деятельности религиозных объединений или их производных структур,причем попытки влиять на сферу массовой коммуникации, в том числежурналистику, становятся все более настойчивыми.В этом контексте в данной работе представляются важными рассмотрениеи анализ причин активизации религиозного фактора в медиасфере. Основнымипредпосылками возрастания "удельного веса" религиозного фактора впубличной сфере и массмедиа, на наш взгляд, являются две тенденции, оченьважные для описания ценностного пространства современной России.
С однойстороны, наблюдается общее размывание ценностного поля и снижение уровняморальной ответственности граждан. Современный мир предлагает всебольшее многообразие, вариативность этических норм, представлений о том,чтонравственноичтобезнравственно,связанныхсважнейшимимировоззренческими категориями человека – с отношением к смерти, спредставлением о семье, с пониманием социальной справедливости и др.Релятивно-ситуационная этика в условиях плюрализма довольно быстрораздробила и без того хрупкое ценностное единство общества в СССР (еслидопустить, что подобное этическое единство все-таки существовало).По нашим наблюдениям, подтвержденным результатами ряда опросовобщественного мнения, в последние десятилетия центробежные силы,"разрывающие" ценностно-нормативную ткань жизни общества, гораздо болеезаметны, нежели силы центростремительные, "собирающие" и объединяющиесоциум, приводящие его к согласию по поводу ценностей.
"Зона согласия" всеболее отдаляется от настоящего момента. В данном случае мы не имеем в видувертикально-принудительнуюиндоктринацию,попыткиценностно-Кладько С.С. О роли православной миссии в диалоге культур // Миссионерскоеобозрение. 2003. № 4. С. 25.322230нормативного объединения "сверху". С нашей точки зрения, такие попытки поих последствиям как раз следует отнести к катализаторам "центробежных сил".Согласно опубликованным в январе 2010 года данным Левада-Центра, зонаморальной ответственности россиян за последние 20 лет значительно сузилась.Социологи в своих выводах опираются на результаты двух исследований,проведенных в ноябре 1989 года и в июле 2008 года (оба – по репрезентативнойвыборке 1500 человек в возрасте от 16 лет, статистическая погрешностькоторой не превышает 3,4%)323.За 20 лет в два раза сократилось количество респондентов, готовых братьличную моральную ответственность за действия своего правительства ипризнающих эту ответственность за другими людьми (с 15% в 1989 году до 7%в 2008 году).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
