Диссертация (1149092), страница 7
Текст из файла (страница 7)
М., 2000. С. 105В данном случае мы не разделяем понятий смысла и значения, как это делает Фреге в своей классическойработе «Смысл и значение». Для Фреге значением предложения или слова « является его истинностноезначение. Под истинностным значением предложения, - продолжает Фреге,- я понимаю то обстоятельство,что оно является истинным или ложным. Других истинностных значений нет( Фреге Г. Смысл и значение.http://www.philosophy.ru/library/frege/02.htm.)». Для вынесения вердикта истинности или ложности, какнетрудно догадаться, необходима референция, денотат, опытная проверка, или любое другое «нечто»,которое бы «оправдало» слово в соответствие с действительным положением дел.79Мы придерживаемся точки зрения Витгенштейна, согласно которой «значение слова это егоупотребление в языке( Витгенштейн Л. Философские исследования.§43)».7831Приступая непосредственно к интересующему нас вопросу, отметим, что«определить, какие из сочинений Протагор действительно написал - задачасложная, и не только ввиду большого количества названий, которые дошлидо нас, но и ввиду того, что оказались полностью или почти полностьюутрачены сочинения и показательные речи как самого Протагора, так исофистов в целом»80.
Тем не менее, пассажи диалога Теэтет81, гдерассматривается доктрина о человеке- мере, по мнению Диллона, «являютсядревнейшим сохранившимся свидетельством доктрины Протагора, хотя мы идолжны признать их тенденциозный характер»82. В своем исходном виде этовысказываниепредставлялоОпрокидывающиесобой[аргументы],илиначалокнигиОпровержения83.ИстинаУилиДиогенаЛаэртского84 это сочинение не упоминается, и Унтерштайнер считает оченьвероятным, что первым, кто осмыслил это сочинение Протагора как главноеего сочинение, был Платон85. Слово οί καταβάλλοντες является популярнойв античности метафорой, заимствованной из панкратия,86 и в отношении клогосу употребляется весьма часто, например, у Еврипида в Вакханках87.Диллон на основании такого обыденного словоупотребления делает вывод отом, что «этот трактат имел совершенно практические, а не абстрактныеметафизические цели, что основной принцип, сформулированный в начале,80Untersteiner M.
The Sophists. Oxford., 1951. P.9.Теэтет.151е – 152е.82Dillon J. The Greek Sophists. Translated by J.Dillon, T.Gergel with an introduction by J.Dillon. Pinguin books,London, 2003.P.9. Что до «монолога» Протагора (Теэтет166a – 168c), то он, как кажется, не то, что невыглядит тенденциозным или ироничным, но, наоборот, – правдиво и сочувственно отображает учениесофиста; во всяком случае, кажется очевидным, что сам Платон именно так и понимал учение Протагора.Так, Бернет считает, что невозможно, чтобы Протагора действительно изгнали из Афин, а книги сожгли, какутверждает Диоген Лаэртский (IX, 55) , даже если этот факт и имел место, то совершенно очевидно, чтодолжно было сохраниться множество копий его работ и нет причин полагать, что Платон не был с нимидостаточно ознакомлен, следовательно для Платона «было бы невозможно интерпретировать доктринуПротагора в смысле действительно ей противоположном(Burnet J.
Greek Philosophy.London., 1914.P.113.)».83Άλήθεια ἤ Καταβάλλοντες84Диоген Лаэртский. О жизни знаменитых философов. IX, 5585См. Untersteiner M. Op.cit.P.15.86Ср. Guthrie W.Оp.cit. P.183, n.187οὐδεὶς αὐτὰ καταβαλεῖ λόγος, - говорит Тиресий Кадму . («..и где те речи, что низвергнут их…». Еврипид.Вакханки. 202. Пер. И.
Анненского). «Метафоры из реслинга, - пишет Бернет, - в этом отношении являютсяпривычными…Фраза καταβάλλειν ταdς αἰσθήσεις стала техническим термином для опровержениячувственного восприятия как источника знания( Burnet J. Op.cit. n.2.P.113.)».8132был всего лишь прелюдией к серии демонстраций противоречивыхаргументов»88. Cамое сочетание такого высокого понятия как истинасметафорой из обыденной жизни – из панкратия – не должно, по мнениюУнтерштайнера, смущать нас, поскольку истина является вполне обычнымназванием сочинений многих философов, начиная с элеатов и вплоть доскептиков, при этом литература и поэзия сообщают одну истину,Дельфийский оракул провозглашает другую истину или предписываетпознать самого себя, пифагорейцы, Пиндар и Сократ говорят также обистине, каждый на свой манер, все эти вариации мирно или не оченьсоседствуют, образуя единое поливариативное понимание истины в эпоху доПлатона.89 Также не стоит удивляться и тому, что в софистическом дискурсемы встречаемся со словами, заимствованными из состязаний.
Так, водноименном диалоге Протагор говорит, что он «уже со многими людьмисостязался в речах»90. Следовательно, беседа в широком смысле слова91, где88Dillon J. Оp.cit. note59. P.345.Untersteiner M. Op.cit.P.15. Сложно не согласится с мнением, что Истина или подлинное знание дляПлатона являет себя в диалоге, в живом общении заинтересованных в Истине людей, но это не должно бытькакое-попало общение или разговор, «это должен был быть определенный диалог, об определенныхобъектах и внутри определенной структуры.
Знание о высших материях должно было передаваться вдиалоге, имеющем сходство с диалектикой, и эта диалектика должна была быть связана с «высшимиматериями», такими как идеи, первые принципы или истина(Wilkinson L.A. Parmenides and To Eon.Reconsidering Muthos and Logos.London, NY.,2009 P.11.)».
Это связано с тем, что «сама античная философияпрежде всего устная», для такой философии «письмо есть только справочник, временное средство, котороеникогда не заменит живое слово(Адо П. Духовные упражнения и античная философия.СПб.,2005.С.252.)». Вэтом возвышенном смысле диалог, по мнению Адо, «представляется, таким образом, как практикуемоесовместное духовное упражнение, которое призывает к внутреннему духовному упражнению, т.е. кнравственной самопроверке, к вниманию к себе – словом, к знаменитому «познай самого себя»(Там же.С.35.)».
Истина мифа и религии, в свою очередь, есть истина того, что известно всем, что передали поэты, вто же время эта истина – ни ложь, ни правда, «это не – Ά – забытое –λήθε( Wilkinson L.А.Op.cit.P.35.)».Другими словами, это та общая – и в то же время для каждого полиса отдельная - традиция, держателями итрансляторами которой являются поэты и греческие святыни, как уже упоминалось выше. Действительнаяпроблема появляется тогда, «когда мы отказываемся от мифологических несуразностей поэтов ипровоцируем – пусть и косвенно – вопрос: как мы можем сказать, что есть истина?(Morgan K. Myth andphilosophy from the presocratics to Plato.
Cambr., 2004.P.7.)». Т.е., когда мы перемещаемся в область фактов, вобласть того, что есть, либо того, что поистине есть. И тут мы как раз и вступаем в поле философскогомышления субъективной интерпретации сущего, пусть даже - как в случае Парменида и всех остальных, заисключением разве что Аристотеля – эта интерпретация сиречь познание всецело обличенамифопоэтической формой. Так, для Парменида Истина – это то, что есть, то, что лежит в основе явлений, заними, и неважно, что ее сообщает богиня Правда, а юношу - Куроса несут по пути мысли кони,подгоняемые дщерями Солнца.90Прот.,335а. пер.
В.Соловьева. ἐγὼ πολλοῖς ἤδη εἰς ἀγῶνα λόγων ἀφικόµην ἀνθρώποις – буквально, «я ужесо многими людьми сошелся в состязании речей».91Беседу мы понимаем в очень широком смысле – закадычная болтовня на агоре, философский диалог,судебное красноречие, театр, где происходит диалог межу хором, актерами, творческим сознанием автора, с8933только и могут быть использованы эти опрокидывающие аргументы длягрека, а особенно для софиста,является состязанием, агоном, шоу.«Страстное желание разыграть представление или в открытом бою одолетьсоперника, эти два великих двигателя социальной игры, лежат, чтоназывается, на поверхности в функции софиста».92 Именно поэтому, какотмечает Пулакос, «связь между некоторыми формами софистическойриторики и состязания исходно подразумевает, что язык атлетическихсоревнований обеспечил богатым словарем дискурс риторики и дискурс осамой риторике.
Более того, это предполагает, что софисты задумаливнедрить риторикув соревновательную индустрию, т.о. поддерживаяагонистическую традицию, внутри которой они пребывали, и в то же времясмещая значимость экстралингвистичеких событий в сторону самогоязыка».93Определенно, у Протагора были мотивы назвать свое сочинение Истинойв противоположность традиционному О Природе94. Так или иначе, носмущение от названия начинается только тогда, когда мы сопоставляемΆλήθεια из Теэтета95 и Καταβάλλοντες, которые мы впервые встречаем уСекстаЭмпирика.96Представляетсядостоверным,чтоназваниеОпровержения говорит скорее о том, что Протагор в своих сочинениях нестаралсязапутывать слушателей посредством парадоксов, но простоодной стороны, и зрителями, с другой. Да и само состязание атлетов - разве это не разговор двух сильныхтел?92Хейзинга Й.
Homo Ludens. М, 2004. С.23693Poulakos J.Op.cit. P.35.94Возможно, что это связано с попытками реформы в области языка философии, перехода с обыденногоязыка на язык более дифференцированный, а также с сознательным отходом от «физиков». Так, профессорА.В.Лебедев отмечает, что «В поэме Парменида φύσις демонстративно не употребляется в «Пути Истины»,но только в «Доксе»: тут ясно виден италийский ответ ионийцам(А.В.Лебедев. Греческая философия какреформа языка// Индоевропейское языкознание и классическая филология: Чтения памяти И.М.Тронского.СПб., 2009. Сс. 359–368.
С.367.)».95Теэтет. 161 с296Adv. Math.,VII,60.34«полагал, что доказательство не может быть опровергнуто противоположныммнением»97.Итак, Сократ в Теэтете 152а говорит, что, по словам Протагора, «Меравсехвещей—человек,существующих,чтоонисуществуют,анесуществующих, что они не существуют». Спросим себя вслед заБернетом98, почему именно и что значит эта «µέτρον» ?В известном месте Аристотель говорит, «что чувственные линии нетаковы, как те, о которых говорит геометр (среди чувственных вещей нетведь ничего, что было бы прямым или круглым в этом смысле…ибо кругсоприкасается с линейкой не в одной точке, но так, как указывал Протагор,изобличая геометров…»99.
Симпликий рассказывает историю100 , в которойПротагор, будучи спрошен Зеноном, может ли одно зерно, десятитысячнаячасть зерна и медимн зерна при падении производить шум, и существуют лимежду этими весовыми величинами количественные отношения с шумами,ими производимыми, ответил, что падающий медимн вызывает шум, а однозерно – нет. Аристотель здесь101 встает на сторону Протагора и говорит, что«неправильно рассуждение Зенона, будто любая часть зерна издает звук». Вчем здесь, собственно, проблема? С точки зрения Зенона вопрос «вполнеможет быть связан с проблемой бесконечно малых (infinitesimals).
Но дляПротагора наиболее вероятно вопрос заключался всего лишь в отрицаниинеслышимых звуков, т.е. отказ от всего другого, помимо звуков, которыесутьдействительные феномены, поскольку их можно услышать».102 И втаком случае мы получаем своего рода феноменологическую трактовку всегоизречения, очень оригинально озвученную Унтерштайнером: «Человек есть97Gomperz H. Sophistic und rhetoric. Leipzig,1912. P.201.// Цит. по.: Untersteiner M. Op.cit.P.16.Burnet J. Op.cit. n.2.P.114.99Меtа.,998а. пер.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
