Диссертация (1149043), страница 24
Текст из файла (страница 24)
С нашей точки зрения, самым значительным вкладом Джуссани вантропологическую мысль католической Европы являются воспринятые имединство и взаимный призыв между человеческим желанием свершения, котороеЛеопарди искал в любимой женщине, и христианской вестью Воплощения,являющегося ответом на эту неискоренимую потребность человеческой природы.Остановимся на трех ключевых аспектах.Во-первых,Джуссаниостаетсявернымвсегдаимподдерживаемойхристианской Традиции и при этом находит собственный путь к глубинномупониманию великого вопроса о личности Христа. Данный вопрос, как мы ужевидели в первой главе настоящей диссертации, является одним из основхристианской антропологической концепции и в то же самое время – одним из163Giussani L. L’avvenimento cristiano.
Uomo, Chiesa, mondo. – Milano, BUR, 1993. Р. 31–32.110самых спорных пунктов, источником истинных теологических войн и различныхересей. Здесь видно, что Джуссани не рассматривает Халкидонский символ веры(утверждающий единство личности Христа и различие двух Его природ,божественной и человеческой) как толкование исключительно личности Христа.В этом Символе веры Джуссани находит ключ к пониманию того, кем являетсячеловек.
Две природы фигурируют в двух факторах, потребовавшихся для«прекрасного дня»: человеческая природа как осознание самого себя, а значит,как потребность в свершении, и Божественная природа как историческаявозможность встречи с Богом. Пребывая в русле Традиции, он подчеркиваетединство и взаимность, но не смешивает их. Эти два фактора различны, и все жеоба способствуют реалистичному и цельному видению человеческой природы,сотворенной по Божьему подобию.Другой крайне интересный аспект состоит в том, что этот мыслительныйдискурс Джуссани разворачивается в тесном контакте с современностью.
Мысльфилософа оспаривает претензию на автономию человека, но полностьюподдерживает потребность в подлинности бытия и рождающуюся из этойпотребностидраму,признаваяихбезусловнымфакторомистиннойсамореализации человека («прекрасный день» не был бы возможен без раны,открывшейся в душе юноши в результате встречи с Леопарди). «Вопросы,желания и потребности современного мира – это те же вопросы, что звучали вдуше молодого семинариста из Венегоно. У отца Джуссани никогда не былопроблемы, как сблизиться с человечеством или с современным человеком; он былрожден современным человеком»164.С событием «прекрасного дня» также связан вопрос метода, то, что мы уженазвали единством между мыслью и жизнью.
«Прекрасный день» как источниквидения человека – это само по себе уже чистая экзистенциальность, посколькувесь метод находится на этом уровне: случившийся факт, в котором человекнаходит и осознает собственную личность. Данный факт приобретает особоекультурное значение. А. Скола, ученик Джуссани и нынешний кардинал Милана,164Carbajosa I.
Il desiderio di bellezza e la Bellezza rivelata. P. 139.111отмечает: «У Джуссани один и тот же динамизм пронизывает возникновение иразвитие опыта и мысли, в подтверждение того, что, когда опыт истинен, онсодержит собственный logos, и, аналогичным образом, когда мысль цельна, она неможет не выразить саму реальность. Таким образом, оба столпа мысли Джуссанинезыблемы. <...> Его труд полностью превосходит любую дихтомию и любойпараллелизм между разумом и верой (а значит, между естественным исверхъестественным, человеческим и христианским) без отказа от различия вцельном»165.Здесь, с нашей точки зрения, явственно слышится настоятельный призывЙ. Ратцингера, который мы уже рассматривали в первой главе. Ведь эпизод«прекрасного дня» может быть прочитан в качестве ответа на проблемы,поднятые в эссе о смысле личности, где немецкий богослов и философ критикуетумаленное видение человеческой личности, берущее начало в классическомопределении Боэция.
Оно приводит к утрате богатства и новизны христианскоговероучения, впервые поставившего человеческую личность на экзистенциальный,а не на субстанциальный уровень. С сожалением подчеркивая лакуну, которая стого момента существует в католической мысли, Ратцингер призываетразрабатывать концепцию личности, рассматриваемой в терминах субстанции, ноуже с экзистенциальной точки зрения.
И, как мы видели, Джуссани движетсяименно в направлении экзистенциальности.Сейчас мы попытаемся проанализировать различные факторы, связанные с этойоригинальной концепцией человека, разработанной Джуссани. Мы начнем столько что выявленного фактора экзистенциальности, легко распознаваемого внераздельности мысли и жизни. Джуссани анализирует этот фактор в светебазовой категории собственного видения – категории опыта, выражающей этоединство.
Как мы уже заметили, речь идет о факторе метода, которому Джуссаниостанется верным на протяжении всего пути; способ, с помощью которого оноткрыл себя, находится в основе его понимания сознания. Поэтому это никак не165Scola A. Un pensiero sorgivo. Sugli scritti di Luigi Giussani. – Genova-Milano: Marietti, 2004. P. 22.112отделяет его концепцию личности от того, как произошло это открытие, от живойвстречи.Но прежде чем приступить к этому анализу, с целью углубить пониманиеукорененной в Традиции оригинальности Джуссани, нам кажется уместнымкоротко описать, как в достаточно известной школе Венегоно формировалосьмышление итальянского священника.
Там молодой семинарист, а затем уже иаспирант, «получил настолько широкое и критическое представление о знании,что это позволило ему соединить поэзию, искусство, литературу, философию,теологию,сособымвниманиемкамериканскомупротестантскомуиправославному богословию. Его учителя, самым знаменитым из которых былепископ Карло Коломбо, один из экспертов, к мнению которых чаще всегообращался Павел VI, умели объединять особую верность Риму с неусыпнымвниманием к главным теологическим школам Германии, Голландии, Франции иВеликобритании»166.
В этой среде Джуссани дышал воздухом верности Традициии, в силу этого, широкой открытости вопросам и проблематикам, рождающимсявнутри христианского народа и в диалоге со светским миром. Этот климатподготовит его к восприятию величия и близости произведений таких авторов,как А де Любак, У. фон Бальтазар и Й. Ратцингер, с которыми он познакомится вдальнейшем.2.2.2 Школа ВенегоноВенегоно – это поселок в сорока километрах от Милана, на холме, окруженномполями. Здесь Джуссани учился в лицее и на факультете теологии, в 1945 годуполучил диплом по теологии и закончил аспирантуру в 1954 году.
В 1945 году онбыл рукоположен в священники. Среди отличительных черт этой школы 167 можноназвать, прежде всего, прочную догматическую структуру, верную учительству166Там же. P. 18-19.На протяжении многих лет в этом культурном климате, основанном на Традиции и одновременно открытом,связанном со средой реальной общинной жизни, готовили миланский клир. Фигура Джуссани выделяется средиучеников тех лет, но не нужно забывать о таких личностях, как Энрико Манфредини, который возглавлялархиепархию в Болонье вплоть до своей внезапной кончины, и Джакомо Биффи, также будущий архиепископБолоньи и энергичный полемист, широко известный в Италии также за пределами церковных кругов, которыйумел вести диалог с миром, выдвигая на обсуждение актуальнейшие вопросы.167113Папы, но, в отличие от римских школ, здесь всегда ощущается потребностьподвести под умозрительную аргументацию основанную на опыте историческуюбазу.
Ратцингер пишет: «Школа Венегоно превзошла схоластическую теологиюабстрактных систематических формулировок, которая, состоя, по сути, изкомментариев к аксиомам, представляла христианскую веру как мыслительнуюсистему»168. Сохраняя твердое убеждение, что отправной точкой любой теологииявляется Откровение, толкуемое через Учительство Церкви, в Венегоно впреподавании и исследованиях упор делали на патристику и историю догматики.С точки зрения содержания, главным утверждением была единственностьисторической цели человека как цели сверхъестественной, которую мыпопытались проанализировать при помощи категории динамической открытости.«Так, с одной стороны, здесь центральное место занимает категория истории ивместе с ней – идея личности; с другой – рациональность, понимаемаясовершенно противоположно рационализму, по-новому становится одним изважнейших установлений веры.
Разумность, в свою очередь, освещается черезопыт прекрасного, который представляет собой способ явления истины, высшийпо сравнению с чистой мыслью. Но Христос, тем не менее, рассматривается не сточки зрения историцизма, только в прошлом и на основании прошлого; Онвоспринимается присутствующим в Его Церкви, в которой Он продолжаетСамого Себя во времени»169.Другой отличительной чертой школы Венегоно является живое отношение схристианским сообществом.
Миланский клир в целом и, соответственно,преподаватели семинарии были включены в пастырскую жизнь епархии не толькочерез осуществление священнического служения, но и через важную работу пообучению и распространению культуры. Здесь очень важно подчеркнуть, что этаустановка «накрепко связывала научные исследования и изыскания с ихединственной целью: систематически и критически питать жизнь общины. Всеэто168169становилосьвозможнымблагодарянепосредственномуRatzinger J.
Introduzione. // M. Camisasca. Comunione e Liberazione. Р. 7.Там же, 7.погружению114исследователя в общение с верующими, их потребностями и вопросами, в диалогс насущными нуждами, которые история постоянно ставит перед Церковью, и этовсегда было для него стимулом»170.Поэтому принципиальная важность этой культурной среды состоит не только втом, что в ней совершился «прекрасный день», признание жизненной инерушимой связи между человеческими потребностями и христианской вестью,но и в том, что там Джуссани получил возможность усвоить глубокуювероучительную доктрину – более томисткого, нежели неотомисткого свойства –и вместе с тем выработал в себе обостренную чувствительность к темам,поднимаемым жизнью христианского народа и самой современностью. Можноуверенно говорить о климате открытости, любознательности и особой свободы, отом климате, который предвосхищает открытость Второго Ватиканского собора,уходящую корнями в Традицию171.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
