Диссертация (1148872), страница 31
Текст из файла (страница 31)
Человеческое восприятие действительности в связи состремительным темпом современной цивилизации носит скорее эмоциональночувственный характер. Вместе с тем все больше внимания уделяется человеку,условиям утверждения его самости, уникальной неповторимости его жизненногомира. Центром притяжения становится повседневность, ее осмысление в большейстепени направлено на переживание эстетической выразительности повседневного, изменяет само восприятие будничного, привычного, формируя потребность вновых смысловых ориентирах и новой системе ценностных ориентаций. Культураповседневности стала своего рода «творческой лабораторией» эстетического вкуса, открыла для него поле экспериментов и всяческих испытаний.Столкновение буржуазной культуры и уходящей — дворянской аристократической в начале XX века потребовало от эстетического вкуса, с одной стороны,большей утонченности и избирательности, а с другой стороны, гибкости и умениядействовать в условиях поиска компромисса.
Эстетика модерна открывает новыегоризонты отношения к эстетическому как стремлению оформить весь мир по законам красоты и в то же время становится очевидной многоуровневость восприятия эстетического в горизонтах элитарной и массовой культуры. Художественное осмысление формотворчества позволило раскрыть в структуре и формах вещей главные идеи буржуазного общества — функциональность и практичность.135Однако сам подход к проектированию вещей, провозглашавший критериями хорошего вкуса функциональность, простоту и удобство, в то время расценивался непросто как особый взгляд на соотношение утилитарного и эстетического, а каксмена идеологической направленности, некая попытка изменить весь общественный уклад, эстетические взгляды и представления. В первой трети XX века большинство дизайнеров предпочитало строгость форм, чистоту линий, подчеркнутуюпростоту.
В избыточной декоративности они видели признаки упадка в обществе359. Дизайн вещной среды первой половины века воспевает «гениальную простоту» и лаконичность обыденных вещей. Повседневные предметы утилитарногоназначения, попадая под влияние творческого вдохновения, подчиняясь некой эстетической концепции, становятся чем-то особенным и порой возвышаются доуровня истинного искусства.
В XX веке многие предметы быта были поставленына высоту дизайнерского искусства и стали «иконами стиля» индустриальногообщества. Они определили стиль и массовый вкус на многие десятилетия впередкак актуальная и поныне обтекаемая каплевидная яйцевидная форма, которая зародилась в предметном творчестве примерно в 20-30 гг. На долгие годы в общественном сознании она стала символом прогресса, целеустремленности и стремления к совершенству. «Смысло-и-формообразующая» эстетика обтекаемой формы в различных модификациях легла в основу аэродинамического стиля, которыйв дальнейшем стал весьма удобен для маркетинговых манипуляций сознанием потребителя.
И в настоящее время эта эстетика служит симулякром модного, современного, иногда провоцируя смену целого поколения вещей, изменяя формы и неоправдывая их техническими усовершенствованиями, а скорее скрывая объективную функциональную сущность, отсутствие реальной технической новизны360.В первой половине XX века сочетание эстетической и проектной деятельности ставит проблемы изучения предметно-бытовой повседневности как средыформирования человеческой личности, которые впоследствии легли в основупроблем современной неклассической философской эстетики и междисциплинар359360Бхаскаран Л. Стили и направления в современном искусстве и архитектуре.
М., 2006. С. 52.Там же, С. 140.136ных исследований по эстетике и экологии. Новые тенденции в науке и технике,наметившиеся на пороге XX века, задали ориентиры для формообразования всфере костюма и направлений модной индустрии. Идеология конструктивизма,ориентированная на эстетическую выразительность целесообразного и рационального, показала значительное влияние на крой и силуэт одежды. Последнийтеперь стал математически выверен, идеально подчеркнул фигуру и ограничилсяминимумом швов и декоративных элементов. Относительная доступность произведенной промышленным способом одежды сказалась на основных тенденцияхгородского костюма, теперь общего для представителей европейской культуры,включая особенности мужской и женской моды.
Принципы общественного и политического равенства на законодательном уровне отразились на дальнейшемразвитии эстетики европейского костюма, его установках на деятельность, практичность, чистоту и эстетическую выразительность линий и форм. В началеXX века начинает постепенно формироваться структура модной индустрии, а сама мода разветвляется на несколько направлений, в том числе дизайн-моду и моду бутиков. В то же время мода первой трети XX века актуализирует повышенный интерес к деталям, аксессуарам, поиск новых выразительных, а порой и шокирующих форм и приемов, направленных на подчеркивание индивидуальности.Девизами моды 30-х гг. стали: «Кто смеет, тот может» и «В войне и любви позволено все».361В то же время происходит утверждение категории «народное», внимание ккоторой становится предтечей интереса к повседневности.
Это также способствует установлению новых форм общения и новых моделей социальных связей, поскольку интерес к «народному» предполагает внимание к вкусам «третьего сословия» с их ориентацией на частную жизнь и безыскусную естественность. Саморазличие «высокого» и «низкого» постепенно теряет свою остроту и частично переосмысливается вне поля нравственных различий362.361362Зелинг Ш. Мода.
Век модельеров 1990-1999. С. 197.Кузнецова Т. В. От эстетического универсализма к эстетизации своеобразного. С. 77.137В Советской России категория «народного» получила свое особое развитие.В начале 1920-х годов новая советская идеология предусматривала полное изменение как самого человека, так и его повседневной жизни, предметов быта.
Воплощение «народного» художники-конструктивисты видели в простых и функциональных формах костюма, которые полностью отрицали все связанные с одеждой предыдущей эпохи правила и коды. В середине 1930-х годов категория народного со всеми его атрибутами в повседневной жизни была воплощена в новойпараллельной, мифологической действительности, транслируемой через журналы,романы и кинофильмы.Советские фильмы 1930–40-х демонстрировали «заметную» и «незаметнуюодежду», которая являлась основанием для репрезентации «моральных» характеристик персонажей, например: «свой» — «чужой», «эстетических»: «есть вкус»— «нет вкуса», или как одет: «гармонично» — «вычурно».
«Незаметная одежда»отличала образ советского героя, который умел одеваться не только чисто, но и«со вкусом», обладая тем самым определенным уровнем «культурности». Вычурность в одежде должна была подчеркивать комичность или даже отрицательныйхарактер персонажа и ее отличали чрезмерность деталей, крупный и броский рисунок на ткани, неправильное сочетание вещей, обилие украшений 363. В 50-х годах на смену тотальному контролю эстетических вкусов пришло манипулирование сознанием, и в том числе эстетическим, при помощи символов и знаков водежде, позиционирующих определенную идеологическую направленность.Несмотря на то, что мода до 50-х годов считалась опасной социальной практикой, «социалистическая одежда будущего» должна была отвечать высоким требованиям эстетического вкуса и быть достойной советского гражданина. Однако,как отмечают исследователи, согласно идеологическим установкам «социалистическая мода призвана быть скромной, практичной, функциональной, изящной,сбалансированной, доступной для всех, приличной, удобной, спокойной и, следо-363Дашкова Т.
Невидимые миру рюши: одежда в советском предвоенном и военном кино //Теория моды: Одежда. Тело. Культура. 2007. № 3. С. 149–163.138вательно, красивой»364. Поэтому понятие «элегантного» скорее было приемлемодля западной моды — «привилегированной», «непрактичной», «иррациональной», «безответственной», «невозможной», «расточительной», «сковывающей иограничивающей», «уродливой», а для советской одежды более подходящими вэтом смысле были определения «приятное», «хорошее», «разумное», «сделанноесо вкусом», поскольку сам стиль социалистической одежды — «исполненныйдостоинства и сообразующийся с обстоятельствами. Несмотря на тотальныйидеологический контроль, в повседневной практике укоренился так называемый«мелкобуржуазный хороший вкус», который в разных обстоятельствах принималформу то китча, то «хорошего вкуса» — заурядного, анонимного, банального, вцелом «боящегося в чем-то выйти за общепринятые рамки»365.Эстетический вкус за несколько десятилетий советской действительностиперестал соответствовать концепциям элегантности и утонченности, принятых вбуржуазных обществах, а практика советской моды сильно уступала значительноболее сложным западным практикам одежды, поскольку ее лишили живой естественной смены эстетических символов и значений, эстетических идеалов, оказывающих влияние на живой процесс формообразования в костюме.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
